Эдмунд помолчал.

— Нет, — сказал он наконец, — не ради мести. Скорее ради мира.

— Матушка будет править вместе со мной, по крайней мере пока, — сказал он Элспет на следующий день, сидя с ней на лугу перед королевским дворцом. — Она привыкла быть всевластной королевой за время долгого отсутствия отца, и народ ее любит. Никто не сможет так хорошо меня наставить, как она.

Таким довольным Элспет никогда еще его не видела, и даже его слепота, вернее, полуслепота не была этому помехой. У его ног лежал подаренный матерью пушистый щенок, и она знала, что Эдмунд смотрит на нее его глазами.

Она отвернулась: сейчас ей не хотелось показывать свое настроение. Совсем скоро им с отцом предстояло отправляться в путь, чтобы искать счастья в порту Дабриса. Она не знала, как об этом заговорить, но Эдмунд как будто читал ее мысли.

— Мне очень хочется, чтобы вы с отцом остались у нас, — сказал он. — Как ты думаешь, смогла бы ты чувствовать себя здесь как дома?

Элспет огляделась. Их окружала мирная картина: цветущий кустарник, белые гуси на озере, позади высился дворец. Как ей хотелось сказать «да»! Но она покачала головой:

— Ничего не получится. Прости! Мне будет очень не хватать тебя, Эдмунд. Но мой отец — человек моря. В четырех стенах он не сможет быть счастлив. Я тоже.

Эдмунд печально кивнул:

— Я так и думал. Раз так, то у меня есть к тебе еще одна просьба. — Он повернулся к ней, и она заметила, что он взволнован. — Не согласитесь ли вы с отцом послужить мне в вашем первом плавании?

— Конечно, — сказала она удивленно. — Но как?

— Я сегодня же вызову корабельных плотников! — воскликнул он. — Вам понадобится для этого новый корабль, новый «Копьеносец»! А путешествовать придется не только по морю, но и по суше.

Новый «Копьеносец»! От восторга Элспет потеряла голос и выпучила глаза. Щенок смотрел на нее любящим взглядом.

— Я отправлю вас назад к франкам, к датчанам, в Снежный край, — радостно, с воодушевлением стал расписывать Эдмунд. — Я хочу послать дружеские письма императору франков и датскому королю, чтобы заключить с ними союз. Вы доставите золото и другие припасы Ледяному племени, Фрите и ее отцу. Надо помочь им все восстановить, да и поблагодарить их не мешало бы.

Она никак не могла обрести дар речи и только переводила взгляд с собаки на него. В голосе Эдмунда появилась неуверенность.

— Ну, что скажешь, Элспет? Станешь моей посланницей?

— Да! — воскликнула она. — Как ты мог сомневаться? Мы поплывем с твоими посланиями туда, куда ты пожелаешь, будем выходить в море так часто, как ты прикажешь. Даже не знаю, как тебя благодарить, Эдмунд!

— Никто не сделает это лучше вас, — сказал он. — Ты будешь возвращаться и рассказывать мне о своих странствиях!

— Обязательно! — пообещала она.

Завтра их ждали нелегкие труды. А пока можно было посидеть рядышком, на солнце. Эдмунд взял, ее за руку, и оба устремили взгляд за поля, на гавань и на гладь моря.

Далеко на севере, у скалистого берега Гибернии что-то рухнуло с небес.

Дракон Погибель махал истрепанными крыльями, пока совсем не лишился сил. Его враг был уничтожен, безумные голоса в голове отзвучали. Но его брюхо было дочерна обожжено вражеским огнем, и устал он так, как не уставал еще никогда.

Впереди серели скалы, и он, устремившись к ним, с наслаждением врезался в воду. Приятная прохлада омыла его раны, и он блаженно сложил крылья. Он немного отдохнет в этой целительной купели, а когда придет в себя, вновь взмоет в небо…

Огромная скала возникла ниоткуда, говорили моряки. Она возвышалась над водой, зазубренная, серая с синевой, и вершина ее, похожая на голову чудовища, была видна издалека. Самые суеверные дрожали и старались держаться от нее подальше. Зато ребятишки собирались на берегу, чтобы поглазеть на нее. Некоторые слышали от родителей истории о далеких сражениях чудовищ и героев. Так скала превратилась в достопримечательность, в памятник временам, когда такие громадины поднимались в небо и меняли судьбы мира.

То был Спящий дракон.