— Я могу, как вчера…

Я с удовольствием поглядываю на блестящую головку, и непроизвольно облизываюсь. А нет, кое-какие желания еще остались — но у Максима, видимо, другие планы.

— Как вчера было вчера. Сегодня я хочу дотрахать тебя, как положено. А вот после…

Он вновь переворачивает меня на бок, и с таким воодушевлением мнет ягодицы, что я без слов понимаю все. Кажется, не остаться мне на эти выходные девственницей ни в одном месте…

Но черт возьми, отчего я так рада-то этому?!

— Хочу тебя в этой позе, маленькая. До победного. Так что расслабься, а я сейчас…

Я слышу, как шуршит пакетик с презервативом, а следом Максим уже рядом, и натягивает на тугую плоть защиту. Я только сейчас осознаю, что первый раз, когда я как в тисках сжимала его член, он был «голый»… Господи, как хорошо, что Максим не вчерашний студент!

— Все, Настен, этот раз для меня.

Он улыбается, подтягивая меня по ближе, задирает одну мою ногу, и «усаживается» на другую. Вновь целует косточку на стопе, покусывает пятку, и легко вводит лишь головку, осторожно двигая ею.

— Как вспомню твой оргазм, так самому кончить хочется, — хрипит он мне, закрывая глаза, и слегка продвигаясь дальше, лаская и чуть крутя бедрами, доставляя меня еще больше приятных ощущений.

Я постанываю, также прикрывая глаза и растворяясь в ощущениях.

Туда-сюда. Приятно и мягко, не глубоко, лаская вход и пальцами массируя клитор. Боже-боже, ну откуда он словно знает все мои слабые точки?! И это тепло, вновь разливающееся между ног…

— Вот так, — я кладу пальцы поверх его, и двигаю вместе, показывая нужный ритм, — да, хорошо… Мне так… Ах!

Его член входит глубже, а пальцы вдавливают ровно настолько, чтоб на максимум завести мое тело. Не знаю, как и почему — но я вновь хочу кончить, хотя еще минуту назад думала, что не способна на это…

— Все, сладкая, трахаемся по-взрослому. Кто не успел кончить — довольствуется языком в следующий раз.

Одна фраза, и Макс входит до конца, скольжением и трением вызывая во мне столб мурашек. Я учащенно дышу, и не успеваю опомниться, как он начинает двигаться, крепко держа одной рукой мою ягодицу, и пальцами другой все также барабаня по клитору.

Как же… Это… Хорошо…

Я не знаю, говорю ли все слова вслух, но сознание уплывает, а вместо него остаются эти потрясающие движения внизу живота… Туда и обратно, быстр и глубоко, так, что я каждый раз пытаюсь поймать побольше воздуха, и думаю, что просто взорвусь…

Вот сейчас… Еще немного…

— Блять, Настен… — хрипит Макс, неожиданно входя на максимум, и замирая с моим именем на губах.

А в ту же секунду я сама разбиваюсь на какие-то несуществующие молекулы, теряясь в совершенно резком и ошеломительном удовольствии, краем сознания понимая — мы только что кончили вместе.

Одновременно. Друг в друге.

И это совершенно точно очередной «первый опыт» в моей жизни, который, кажется, возможен был только с Максом.

— Малыш? — Максим покидает мое тело, и ложится рядом, разгоряченный и тяжело дышащий, но все равно подгребая меня под свои руки. — Ты как?

— Нет таких слов, — хриплю чистую правду, и слышу грудной смех сверху. — А ты?

— Аналогично. Лучший секс в жизни, а мои года, сама понимаешь…

От неожиданности я даже стараюсь повернуться, и Максим позволяет мне это, легко утягивая на другой бок. Я замираю, глядя в его сонные глаза — и не зная, можно ли поверить.

— Правда?..

— Я тебе когда-нибудь врал?

Он прав. Никогда.

Я в этот раз причин для этого тоже нет.

— Мне просто сложно поверить… С твоим опытом.

— Опыт — херня, Настен. Главное, что тут, — он стучит по моему лбу указательным пальцем и я осознаю, как сильно вспотела, — а у тебя здесь охуеть сколько сюрпризов…

— Они все — только для тебя, — вырывается чистая правда, и я тут же опускаю глаза, понимая, что только что сказала.

Ох боже, пусть только он не подумает, будто я сумасшедшая влюбленная дурочка, которая в уже в него…

— Да, малыш… — путанно бормочет он, и я обнаруживаю, что мой мужчина уже медленно дышит, явно провалившись в сон.

Максим

Снова я просыпаюсь, а под боком — никого.

С присущей возрасту тяжестью я приподнимаюсь с постели, и вижу, что за окнами вечер. Ого, это сколько я проспал? И где, черт возьми, женщина, с которой мне не суждено проснуться?!

Я бреду в ванную, затем на кухню — но на удивление, там пусто. Вспоминаю о еще одной комнате, где Настя могла бы работать, и приоткрываю дверь туда впервые за почти двое суток.

— Я тоже, малыш. Сильно-сильно-сильно, — раздается тихий Настин голос, и в груди как-то странно поджимает, словно я застал ее за изменой. Но тут же все дурацкие мысли уходят прочь, когда я слышу следующую фразу, — только слушайся тетю Алену, ладно? А я привезу тебе подарок.

Я приоткрываю дверь шире, наблюдая, как Настя устроилась на диване, почти полностью завернувшись в плед, и прижимает трубку к уху, улыбаясь дочкиному голосу.

Видно, как сильно она ее любит. Кажется, мне, чуваку без ребенка и котенка трудно понять такую привязанность, но мне нравится ее такое отношение к дочери.

Знавал я женщин в своей жизни, которые к своим детям относились намного хуже. Поэтому Настино «так делают все родители» — совершенно наивное и неразумное рассуждение.

— Да, Малышарик, скоро-скоро. Люблю тебя и целую. Пока-пока!

Я мысленно усмехаюсь Настиной любви к повторению слов, и быстро вхожу внутрь, не пытаясь оставаться незамеченным. Отодвигаю стоящий рядом ноутбук, и под любопытный взгляд карих глаз усаживаюсь рядом.

— Доброе утро? — наклоняет кудрявую головку Ангел, и хитро прищуривается на мой слегка помятый вид.

— Который час?

— Почти пять. Выспался?

Я удивленно растираю пятерней волосы, размышляя, когда последний раз вот так отдыхал. Да, кажется, и не припомнить… Не сказать, что у меня проблемы со сном, как у вечно вскакивающей куда-то Настены, но и так, чтобы столько проспать, точно не было.

— Чувствую себя прям охуенно, если бы не одна маленькая мартышка, что вечно ускакивает из-под бока.

— Эй! Я не мартышка! — смеется Настя, закатывая глаза, а я успеваю просунуть загребущие руки под плед, и подтянуть ее вместе с ним поближе.

— Что, серьезно? А кто ты там по гороскопам и прочей чуши?

— Дева. А родилась в год Собаки, если ты об этом. И не знаю, с чего ты решил, будто это чушь — я уже погуглила нашу совместимость!

Пару минут я смотрю в ее чересчур серьезные глаза, пытаясь понять, насколько она серьезно занимается вот такой неповторимой херней. А затем малышка не выдерживает — и взрывается от смеха, одновременно вызывая у меня вздох облегчения.

— Вот черт! Чуть-чуть не дотянула… Так и хотела посмотреть, как у тебя глаза на лоб лезут…

— Ах ты…

Я запускаю руки под свою же рубашку на голом девичьем теле, и щекочу ее по худеньким ребрам, вызывая приступы хохота, и какую-то нереальную вертлявость по всему дивану. Ох, кажется, кто-то слишком сильно боится простой щекотки…

— Максим! Господи, прошу, я сейчас умру-у-у…. — Воет Настя, не переставая покатываться со смеху в моих руках, и почти сползая с дивана на пол.

— Вот то-то же! — Я довольно рассматриваю ее бедра из-под задравшейся дальше некуда рубашки, и чувствую тесноту в области ширинки, — мало я тебя драл, ох мало…

Она мигом заливается краской, и одергивает рубашку, но мне уже все равно. Руки сами тянутся к ней, желая погладить и приласкать — а особенно примять такие упругие, теплые ягодицы…

Совершенно не вовремя у Насти урчит в животе, и она ойкает, испуганно опуская глаза. Я хмурюсь, и пытаюсь просчитать, насколько плохи дела.

— Когда ты последний раз ела?

— Да я не особо…

— Настя!

От моего повышенного тона девушка странно вздрагивает, чем заставляет меня напрячься. Неужели она вот из этих пугливых воробушков, которые боятся собственной тени?