— Этого не будет…

Я отрицательно покачала головой и отступила на шаг.

— Не стоит говорить о вечности, она для Богов, государь.

Монарх, глядя на меня, покусал губы, а после вдруг расслабился и даже улыбнулся:

— Хорошо, остановим всё это. Нам обоим надо отдохнуть и успокоиться. Сегодня я приглашаю вас отужинать со мной. Отказ я не приму. Да и нет смысла отказываться, я не собираюсь опять уговаривать вас или соблазнять. У нас осталась неоконченной другая беседа, о возвращении Ришема. Нам все-таки стоит объясниться до конца. И мы это сделаем без нервов и беготни. Согласны?

— Да, государь, — ответила я и присела в неглубоком реверансе.

— Вот и отлично, — Его Величество подобрал свое пальто с пола, кивнул мне и направился к двери. И вновь не ушел. До меня донесся негромкий голос лакея, ждавшего появления короля под моей дверью. А потом я услышала: — Что она там делает? — А еще через мгновение государь заглянул в покои: — Ваша милость, вас под кабинетом ждет посетитель… посетительница. Если хотите, я сам узнаю, чего она желает.

Его слова пробудили мое любопытство. Я вышла из покоев и, поблагодарив короля за любезное предложение, сама направилась к своему кабинету, Его Величество последовал за мной. Таинственной посетительницей оказалась графиня Хорнет. Изумленно хмыкнув, я приблизилась к ней.

— Ваше Величество, — фаворитка просияла радостной улыбкой, присела в реверансе, а затем шагнула к нему, обойдя меня, будто какой-нибудь фонарный стол: — Мой дорогой, — донесся до меня ее шепот, — я так тосковала по вас. Даже написала вам об этом и хотела, чтобы вам передали мое письмо. Но разу уж вы сами здесь, то я передаю его вам в руки.

— Почему же вы не передали ваше письмо через моих слуг или камердинера? Зачем пришли к кабинету ее милости? — спросил государь.

— Так я и пришла к вашей прислуге, — улыбнувшись, ответила графиня. — Это ее работа, вот пусть и выполняет. К тому же мне надо отправить письмо супругу в Аритан, и я хотел велеть ей сделать это…

— Что? — очень тихо спросил монарх, и я, не удержавшись, шлепнула себя по лбу ладонью. — Что вы сейчас сказали, ваше сиятельство? Вы назвали потомка славного рода прислугой? Я верно расслышал? То есть вы настолько глупы, что не понимаете разницу между служащими и слугами? И как вы вообще смели подумать, что можете распоряжаться теми, кто служит лично мне? Может, вы метите в королевы? Так вот даже у королевы нет таких прав, а у вас, стало быть, есть? Отвечать! — рявкнул он, и графиня опешила.

— Но мой доро…

— Не сметь, — оборвал ее государь. Затем перевел взгляд на меня и отрывисто произнес: — Не задерживаю.

Я поклонилась и поспешила уйти, мне на сегодня хватило сцен, и моих, и чужих. Любоваться на скандал с фавориткой я вовсе не желала. Впрочем, графиню Хорнет я видела в тот день в последний раз. И когда меня пригласил к государю на ужин, ее сиятельство покинула не только дворец, но и столицу, чтобы лично отвезти письмо своему супругу…

Очередной день моей службы неспешно катился к своему завершению. Все важные бумаги, собранные бароном Хендисом, уже были отправлены мной обратно по Кабинетам и в министерства. Все прошения, поступившие на имя Его Величества, я успела просмотреть и разложить их на несколько стопок, так обозначив важные, обязательные к просмотру и вздорные, на которые отвечать буду лично я уже заготовленными фразами, не несшими в себе ничего, кроме веры адресата, что король прочел его послание.

Из всего перечня дел остались лишь письма, носившие неофициальный характер. Протяжно вздохнув и потерев лицо, чтобы так вернуть себе бодрость, я принялась читать послания с пожеланиями доброго здоровья и благоденствия государю и его роду. Таких писем всегда было много, я просматривала их бегло. Взяв очередное, я разрезала конверт, зевнула и начала читать, не сразу вникнув в смысл написанного…

— Что? — спросила я саму себя, вдруг осознав, что увидела свое имя, и вернулась к началу:

«Шанриз. Ваша милость.

Простите, что вновь нарушил ваш запрет и правила хорошего тона, обратившись к вам по имени. Нет, не спешите рвать моего письма, прошу вас. Я не буду терзать вас, угрожать или говорить колкости. Клянусь, что не ищу вашей дружбы. Просто прочтите, о большем я просить не стану.

Я знаю, что принес вам много боли, а моя последняя выходка и вовсе была отвратительной. Мне не замолить этот грех перед вами, это я тоже знаю. Поверьте, я и сам себя не оправдываю. И пусть я пытался удержать свою невестку от падения, как и собственное положение, но действовал низко, бесчестно и подло. Это было отчаяние в чистом виде.

Не думайте, что этими словами я желаю задобрить вас и ввести в заблуждение. Всё, чего я хочу, это попросить у вас прощения, которого, конечно же, не заслужил, да и вряд ли получу. Но еще я хочу заверить вас, что вам не стоит опасаться меня. И даже если вы не поверите в мою искренность, то просто подумайте, насколько не в моих интересах теперь злить государя. На моем счету немало прегрешений, а я достаточно разумен, чтобы не усугубить свое нынешнее состояние вздорной местью вам за собственную глупость и сумасшедшую выходку.

Мое желание написать вам продиктовано единственно лишь тем, что мне не хочется видеть в ваших глазах страха перед безумцем. Поверьте, я исцелен от своего безумия уже тем, что ценой его стала моя жизнь.

Быть может, мне бы и хотелось сказать больше, но вам этого не нужно, а потому я просто еще раз прошу у вас прощения и клянусь не нарушать вашего покоя.

Н.Р.»

— С ума сойти, — буркнула я.

Затем снова перечитала письмо и отнесла его к камину, где еще тлели угли, продолжавшие согревать кабинет. Присев на корточки, я смотрела, как послание герцога Ришема превращается в пепел. А когда от него ничего не осталось, я распрямилась и, поднявшись на цыпочки, потянулась, разминая затекшую спину.

— Не беспокойтесь, ваша светлость, — прошептала я. — Я готова к вашему возвращению.

И за это я была благодарна королю. Теперь я могла признать, что его предупреждение оказалось полезным. Оно дало мне время свыкнуться с неприятной действительностью. Однако более всего успокоил наш разговор во время ужина, на который меня пригласил Его Величество, чтобы объясниться.

— Вы готовы выслушать меня? — спросил тогда государь. — Впрочем, бежать вам всё равно некуда. Как человек опытный, который умеет учиться на своих ошибках, я приказал гвардейцам не выпускать вас без моего дозволения. Так что дверь откроется лишь в окончании нашей беседы, а она продлится ровно столько, сколько будет необходимо для нашего взаимопонимания.

Признаться, я тогда ощутила трепет, вдруг подумав, что он может сделать со мной всё, что угодно. Я не смогу ни сбежать, ни призвать на помощь, потому что нахожусь полностью во власти короля. Однако в этот раз я вида не подала, чтобы избежать его насмешки или раздражения. Именно сейчас, когда мы были совсем одни, испытывать силу своего влияния на Его Величество мне не хотелось.

— Да, я готова, государь, — кивнула я.

Он коротко вздохнул, подпер подбородок скрещенными ладонями и некоторое время рассматривал меня, кажется, так ни разу и не моргнув. После тряхнул головой и откинулся на спинку стула. Мы всё еще сидели за столом.

— Итак, вскоре во дворец вернется Ришем, — заговорил монарх. — Это необходимо, и это будет, как бы вы к этому не относились, Шанриз. Однако я хочу, чтобы вы не допускали мысли, что я забыл о его преступлениях, простил и вернул свою милость. Это не так. Всё, что произойдет, направлено на защиту чести и доброго имени рода Стренхетт. Я не собираюсь вдаваться в подробности, вам достаточно лишь знать главное. Ришем не будет жить при Дворе, только посещать его для встреч со своей невестой. Так продлится от оглашения помолвки, которое произойдет вскоре после его появления, и до свадьбы. Слишком быстро я тоже не могу ее устроить, это породит кривотолки. Свадьба должна быть достойной сестры короля. Думаю, вы понимаете, что это займет некое время. Но после свадьбы герцог и герцогиня Ришемские отправятся в свое герцогство, где и будут проживать, рожать детей и управлять своими землями.