Так и сейчас: стоит женщине убежать от мужа, всегда найдутся приятели, готовые ей помочь.

И вот сестры пришли, наконец, к дому Наяпа-ласточки. Хозяин показал им лежанку: спите здесь,, пока из вас вонь не выветрится! К ужину Наяп приволок большущий кукан рыбы, вручил матери, а мать женщинам. С тех пор сестры каждый день ели столько жареной рыбы, сколько душе угодно.

Однажды Наяп велел:

— Вернётся мать с огорода — выкупайте её. Но только следите, чтобы вода была не слишком горячей!

Сестры поставили воду греться, а сами начали прибирать в доме. То да се, вода успела закипеть. Пришла свекровь, и невестка, не проверив, годится ли ванна, опустили старушку в чан. Мать Наяпа была сделана из пчелиного воска, поэтому мгновенно растаяла. Впрочем, чего там: невестки свекровь специально сварили. Ведь им не нравилось, что та отбирает себе самых жирных и вкусных рыбок. «Теперь, — думали они, — нам достанется все, что Наяпа наловит!».

Их образ мыслей не удивителен: отношения между невесткой и свекровью и в наши дни редко бывают хорошими. Случается, муж принесёт дичь, а жена чуть не плачет, если надо и матери отрезать кусок. Воистину, прежде чем замуж идти, женщины должны хорошенько подумать.

— А где моя мама? — поинтересовался Наяп, вернувшись с рыбалки.

— Ещё с поля не пришла.

— Что такое? Она в жизни так не задерживалась!

Наяп побежал, обыскал огород — никого!

— Может, вы убили её? — догадался он, но жены все отрицали.

Тогда Наяп встал посреди пола и крикнул:

— Мама!

Женщины тщательно собрали весь воск, однако крохотный кусочек завалился под скамейку.

— Шии! — раздалось оттуда.

Наяп стал прислушиваться, нагнулся.

— Вы уморили мою мамочку! — завопил он, сжимая в кулаке кусочек воска.

Наяп бросился к лежанке в углу, занавесился разными тряпками, достал запас воска, хранившийся на полке, и вылепил мать заново. Старуха вышла из-за занавески.

— Твои скверные жены меня губили! — произнесла свекровь, указывая на невесток.

Наяп метнул в них копьё, но оно не задело женщин, вонзившись в столб. Сестры бросились к лесу.

— Не вздумайте сюда ещё раз прийти! — неслось им вслед. Женщины опять побрели неизвестно куда и шли, не останавливаясь, до самого жилища человека-белки.

Хозяин их принял любезно. Некоторое время сестры бездельничали, а затем человек-белка отправил их за кукурузой.

— Но не забудьте, — предупредил он, — сорвите лишь три початка, а сверху положите цветок. Затем поставьте корзины на землю и обойдите поле вокруг. Только потом несите корзины домой.

Белкин огород находился у большого упавшего дерева.

— Что это за участок такой? — удивились сестры, дойдя до полянки. — Тут всего-то три кукурузины. Соберём все, что есть!

Обойдя поле, как им велели, сестры с удивлением уставились на оставленные корзины: кукурузы стало больше, чем было, початки пересыпались через край. По дороге домой кукуруза продолжала вываливаться. Корзины то и дело лопались. Женщины их едва тащили и проклинали белку. Хозяин слышал ругательства и сразу же догадался, что женщины не сделали так, как он их просил.

— Я вашей кукурузы не хочу — можете обезьяне отдать! — обиженно проговорил он.

Обезьяне так обезьяне. За едой обезьяна-ревун корчил смешные рожи, сестры давились от смеха, а человек-белка сидел, насупившись, и прял пряжу. На все предложения присоединиться к трапезе отвечал отказом.

— Как вы меня назвали? Тупой зуб? Вот-вот, я тупой зуб, некрасивый урод, а ревун красивый, его и кормите!

Солнце зашло. Хозяин вышел из дома и стал рыться в земле у столбов, на которых держалась крыша жилища.

— Что ты здесь делаешь? — спросили женщины.

— Ищу семена, которые ещё дедушка мой посеял!

В действительности человек-белка колдовал. Когда все уснули, он велел столбам шагать прочь. Дом пришёл в движение и переместился на другой берег реки, а вокруг лежанки, где спали сестры, выросла густая крапива. Хлынул дождь, но сестры даже не смогли встать — боялись обжечься.

С трудом дождавшись рассвета, женщины принялись думать, во что бы им превратиться.

— В камни?

— Ни в коем случае: люди станут ходить, а мы им мешать: вот стыдно-то будет!

— Тогда в большую поросшую лесом равнину!

— Ещё чего выдумала! Начнётся охота с собаками и люди заблудятся.

— В две реки!

— Которые будет трудно переплыть, люди станут ругать нас!

— В две горы!

— Но ведь на них будет трудно подняться, опять один вред!

Наконец, счастливая мысль:

— Мы персоны не столь уж значительные, превращаться в леса и горы нам неприлично. Лучше стать чем-то таким, что служит для украшения. Представляешь, как будет великолепно, когда на празднике отрубленных и сушёных голов-трофеев мужчины станут разрисовывать себе лица красными и чёрными пятнышками!

— А если чёрной краской смазать волосы, как они хороши!

Сестры пришли в восторг от своего решения и превращение началось.

Одна сестра вытянулась вверх, раздалась вширь и превратилась в огромное дерево генипу, из плодов которой индейцы делают чёрную краску. Женщина не ожидала, что станет такой высокой, и даже заплакала.

— Ты лучше встань на колени, — посоветовала она сестре, — а то просто страшно, какая я теперь высоченная!

Сестра послушалась и превратилась в куст ачиоте, из плодов которого делают красную краску.

Вокруг генипы и ачиоте немедленно собрался народ. Паукообразная обезьяна полезла на генипу, а та вымазала ей морду и превратила в животное. Потом человек-белка полез. Его тоже вымазали и спустили вниз. Он пытался что-то сказать, да не мог, белкой стал. Явился Наяп.

— И ты здесь теперь? А где ты был раньше, почему довёл нас до того, что нам пришлось стать деревьями?

Наяп сделался ласточкой. Потом пришла обезьяна-ревун. И её раскрасили, превратив в обезьяну. А муж-солнце благословил метаморфозы и говорил:

— Пусть отныне все сохраняют своё новое обличье!

Так мужчины превратились в зверей, а две сестры в генипу и ачиоте.

Васулумани живёт на четвёртом небе. С ним были там одни старички, которые вечно мёрзнут. Только Васулумани и способен их немного согреть. Васулумани Красный Попугай, такой ослепительно яркий, что на него невозможно смотреть. А если выстрелить в Васулумани, из его продырявленного живота выльются все небесные и земные огни и мир исчезнет в языках пламени. В те времена, когда солнце с луной ещё не было, лишь от Красного Попугая исходил единственный в мире свет.

Все предметы тогда были белыми или чёрными. Зелёный, синий, жёлтые цвета оскорбляли достоинство Васулумани, который не терпел пестроты и безвкусицы. И сейчас ещё мудрый индеец не станет раскрашивать тело в кричащие тона или обвешиваться пёстрыми перьями. Лишь тот, чей строгий наряд состоит из одних только белых и чёрных перьев, приятен Красному Попугаю.

Черно-белый мир существовал уже долго, так что земля переполнилась и больше людей не вмещала. Её обитатели совсем забыли правила пристойного доведения, пренебрегая заветом Васулумани. Они пошли в лес и настреляли там множество птиц самой чудовищной, яркой расцветки. А вернувшись, принялись исполнять священный танец охоты. Ноги и головы, спины и грудь, руки и бедра охотников сплошь покрывали роскошные блестящие украшения. Небо и лес засияли радужным светом, разноцветные блики заиграли в кронах деревьев, отразились в водах ручьёв. Красный Попугай долго смотрел на все это и думал: они нарочно хотят меня оскорбить, ведь знают же, что подобные краски мне отвратительны!

И Васулумани не выдержал. Он спустился в лес, сел на ветку и спросил проходивших мимо охотников:

— А что, табак у вас есть?

— Да, возьми! — любезно отвечали мужчины.

И как бы издеваясь над Попугаем, они принялись накладывать друг другу на спину все новые тушки убитых птиц, превращаясь в переливающиеся всеми цветами горы перьев. Васулумани молчал, а внутри у него все кипело.