— Да, найти ее легко, только… Джеймс не дослушал Арти.

— Ты слышишь, Конни? Так что не о чем беспокоиться.

— Капитан…

— Мне совсем не нужно заходить в гавань.

— Балда! — послышался шепот Анри, адресованный своему напарнику. — Ты когда объяснишь ему, mon ami[1]? После того, как он зайдет в этот дом с тиграми?

— Это дом со львами, Анри, и потом — как ты думаешь, что я пытаюсь сделать?

Эти слова заставили Джеймса обратить внимание на матросов.

— Я понял, что это логово льва, и если я туда войду, то что случится?

— Просто эта девушка из семьи владельцев кораблей «Скайларк лайн», и на них плавают ее братья.

— Вот так номер! — пробормотал Конни. Джеймс вдруг рассмеялся.

— Вот она, ирония судьбы! Ведь Джорджи говорила, что у нее есть корабль, но я не обратил на это особого внимания. Решил, что это пустая болтовня.

— Выходит, она, наоборот, была слишком сдержанной, — заметил Конни. — И смешного в этом ничего нет, Джеймс. Ты не сможешь к ней…

— Смогу. Просто надо выбрать момент, когда она будет одна.

— Только не сегодня, капитан. Сегодня у них праздничный вечер.

— Праздничный вечер?

— Да. Приглашено полгорода.

— Отпраздновать важное событие: вся семья в сборе. Такое у них редко случается, — добавил Анри.

— Теперь я понимаю, почему вас так долго не было, — сердито сказал Джеймс. — Я послал вас разыскать девчонку, а вы разузнали всю семейную историю… Ладно, что еще интересного выяснили? Случайно, не знаете, зачем ее в Англию потянуло?

— Она искала нареченного.

— Нареченного?

— Своего жениха, — уточнил Анри. Джеймс медленно подался вперед. Все поняли, что сейчас разразится страшная гроза.

— У нее… есть… жених?

— Больше нет! — поспешил сообщить Анри.

— Она узнала, что он женился на английской девице, пока она шесть лет ждала его… Ой Анри, у меня это больная нога, а ты наступаешь на нее?

— Тебе на язык бы наступить, mon ami!

— Она ждала… шесть лет? Арти струсил.

— Он, понимаете, капитан, увлекся… а потом война… И здесь ничего не знали о парне до прошлого года… Вообще эта история… не для всех… Анри узнал ее от горничной…

— Шесть лет! — повторил про себя Джеймс. — И погромче добавил: — Похоже, Джорджи была очень влюблена, так ведь, Конни?

— Джеймс, не могу поверить, что тебя это может так волновать. Я слышал, как ты много раз говорил: женщина при отскоке может сделать великолепный кувырок. Ты ведь не хочешь, чтобы эта малышка влюбилась в тебя? Ведь тебя это всегда чертовски раздражало.

— Верно.

— Тогда почему же ты так свирепо сверкаешь глазами?

— Где тебя носит, Клинтон? — напустился на брата Дрю, когда тот вошел в просторный кабинет, где обычно собирались домашние.

Клинтон поочередно посмотрел на Уоррена и Томаса, расположившихся на темно-бордовом диване, надеясь получить от них объяснение столь необычного приветствия Дрю, но так как оба были в неведении относительно этого, то просто пожали плечами.

Клинтон прошествовал к своему письменному столу и лишь тогда снизошел до ответа:

— Я привык заниматься делами, когда нахожусь дома. Утро я провел в офисе «Скайларк лайн». Если бы ты потрудился справиться у Ханны, она тебе сказала бы то же самое.

Слова прозвучали как легкий, но вполне определенный выговор. Дрю слегка покраснел, но лишь по той причине, что не догадался справиться у экономки, исполнявшей также обязанности шеф-повара.

— Ханна была занята сверх головы подготовкой к вечеру.

Клинтон выдавил из себя улыбку. Дрю редко проявлял подобное нетерпение, и это не могло не вызвать удивления.

— Ты мог бы спросить у меня, бестолочь, — хмыкнул Уоррен. — Я сказал бы тебе, что…

Уоррен не успел закончить фразу, ибо Дрю пулей устремился к дивану. Уоррен вынужден был вскочить на ноги, чтобы отразить атаку младшего брата.

— Дрю! Дрю!

Лишь после второго окрика Дрю повернул голову в сторону Клинтона. Глаза Дрю метали молнии. Прошлый раз, когда он и Уоррен разошлись во мнениях, Клинтону пришлось ремонтиррвать письменный стол и заменить две лампы.

— Вам обоим не следует забывать, что мы сегодня принимаем гостей, — внушительно произнес Клинтон. — Народу будет немало, так что эта комната понадобится, как и все другие.

Уоррен разжал кулаки и сел на диван. Томас укоризненно покачал головой.

— Что это ты взбеленился, Дрю? Почему не мог спокойно объяснить все Уоррену или мне? — увещевающе проговорил Томас. — Совсем не обязательно было дожидаться…

— Вас никого вчера вечером, кроме Клинтона, не было дома, — отрезал Дрю, словно эти его слова все объясняли.

Томас, вновь демонстрируя терпение и невозмутимость, спросил:

— Ты ведь и сам уходил из дому, не так ли? Так что какое это имеет значение?

— Я хочу знать, что за чертовщина произошла здесь, пока я отсутствовал, вот и все! — Дрю снова обратился к старшему из братьев. — Так вот скажи мне, Клинтон: ты порол Джорджи после того, как пообещал этого не делать?

— Да ничего подобного! — возмутился Клинтон.

— Хотя и следовало бы, — выразил свое мнение Уоррен. — Хорошая порка освободила бы ее от чувства вины.

— Какой вины?

— За то, что она перепугала нас всех. Это все оттого, что она слонялась по дому и хандрила.

— Хандрила, потому что любила Камерона…

— Какая чушь! — фыркнул Уоррен. — Да она никогда не любила этого подонка! Просто она хотела добиться своего, потому что считала его самым смазливым мальчишкой в городе… уж не понимаю почему.

— Если это так, то чем объяснить, что она каждый Божий день рыдала, после того как мы отплыли с Ямайки? У меня сердце кровью обливалось, когда я видел ее красные заплаканные глаза. Кое-как мне удалось успокоить ее к концу недели. И вот я хочу знать, что опять выбило ее из колеи? Ты что-нибудь сказал ей, Клинтон?

— Я едва двумя словами с ней перебросился. Большую часть вечера она провела у себя в комнате.

— Ты говоришь, что она снова плакала, Дрю? — осторожно спросил Томас. — Ты из-за этого так расстроился?

Дрю сунул руки в карманы и кивнул.

— Не могу выносить слез, честное слово.

— Привыкай к этому, бестолочь, — вставил Уоррен. — У всех женщин в запасе ушаты слез, которые они готовы вылить в нужный момент.

— Никто не ожидает, что безмозглый циник сумеет отличить настоящие слезы от фальшивых, — парировал Дрю.

Клинтон готов был броситься к братьям, увидев, что Уоррен намерен решительно возразить Дрю. Но ему не пришлось этого делать. Томас остудил пыл Уоррена, положив ладонь на руку брата и легонько покачав головой.

Клинтон огорченно скривил губы. Все члены семьи восхищались способностью Томаса оставаться спокойным при любых обстоятельствах, и, как ни странно, Уоррен больше, чем кто-либо другой, прислушивался к словам Томаса, что весьма раздражало Клинтона, ведь Томас был на четыре года младше Уоррена… и на полфута ниже ростом.

— Ты, кажется, забыл, что придерживался точно такого же мнения, как и все, Дрю, когда мы дали согласие на это нелепое обручение, — заметил Клинтон. — Никто из нас не думал, что чувства Джорджины столь глубоки и серьезны. Господи, да ей было-то всего шестнадцать лет…

— Причины, по которым мы согласились, не имеют никакого значения сейчас, когда она доказала, что все мы были не правы, — возразил Дрю.

— Доказано лишь одно: Джорджи удивительно верна… и невероятно упряма, — сказал Клинтон. — И я склонен согласиться с Уорреном. До сих пор не верю в то, что она любила Камерона.

— Тогда почему она ждала целых шесть?..

— Не будь наивным, Дрю, — перебил его Уоррен. — Ситуация в городе за эти годы ничуть не улучшилась. Неженатых мужчин здесь по-прежнему мало, и выбрать не из кого. Что ей оставалось, как не ждать возвращения Камерона? Другого достойного мужчины за это время она не встретила. Если бы встретила, то уверяю тебя, что в мгновение ока забыла бы этого несчастного корнуолца.