Шура торжествующе посмотрела на Рогова, и он купился, как последний дурак.

— Так просто? — ехидно уточнил он. — А где же знаменитая женская интуиция? Все было несколько сложнее, чтоб вы знали! Легошин убил Столетову и Бельцову вовсе не из-за колье. Точнее, колье — это то, что на поверхности, а причина намного глубже, хотя, чтобы ее доказать, кое-кому еще придется попотеть и стоптать не одну пару модельных туфель. — Рогов красноречиво покосился на замершую на стуле Шуру. — А причина в том, что две тогда еще четырнадцатилетние девчонки и одна восьмилетняя случайно стали свидетельницами убийства. Они влезли в квартиру на улице Оранжерейной, где и увидели труп женщины. Надеюсь, вы догадались, чья это была жена и что с ней потом стало? Вот именно, она якобы сгорела во время пожара. Ну а девчонки тогда, разумеется, испугались и быстро ретировались, и эта история, возможно, так и канула бы в Лету, если бы самая младшая по имени Анжела не прихватила с собой понравившуюся ей блестящую штуковину.

Шура Тиунова и беллетристка смотрели на Рогова, в буквальном смысле открыв рот, и он не смог отказать себе в маленьком удовольствии продлить эту сцену, тешившую его самолюбие:

— Колье хранилось у нее все это время, а ее более старшие подельницы об этом ничего не знали. Видимо, уже в Москве Столетова показала его какому-то знающему человеку и поняла, что прихваченная ею вещица вовсе не блестящая безделушка. Именно поэтому она ее и не надевала — опасалась. Только когда нужно было сделать фото для модельного агентства, не удержалась, надела, за что и поплатилась. Фотограф Шубин из самых лучших соображений показал снимок своим знакомым из мира так называемого шоу-бизнеса, среди которых оказался и визажист Легошин, Дальше уже скучно. Он обо всем догадался и стал следить за Столетовой. Когда случился этот показ в ДК строителей, Легошин понял, что лучшего случая ему не представится, тем более заведение-то он знал неплохо (незадолго перед этим у него была там персональная выставка). Остальное — дело техники: заманил манекенщицу за кулисы, вырубив предварительно свет, зарезал и выбрался через окошко в подсобке, в которой стояла радиотехника.

— Точно, — протянула Мура, — точно, он мог там сидеть. Потому что музыка тогда неожиданно заиграла и тут же оборвалась…

— Скорее всего они боролись, Легошин и Столетова, и в пылу борьбы кто-то из них случайно нажал на кнопку магнитофона. Вероятно, ей даже удалось вырваться, но он ее все равно настиг, уже за кулисами, и довел свое дело до конца…

— А потом, — подхватила Шура, — он стал устранять остальных. Выждал время, чтобы никто не смог связать между собой эти убийства, и зарезал Бельцову, а потом выяснил в Озерске адрес Палий-Бурмистровой. Слава богу, на этот раз ему не повезло.

И тут опять встряла беллетристка:

— Очень убедительно. Я одного только не понимаю, чья же это все-таки была юбка?

— Свидетельница Котова, попрошу вас покинуть помещение, — проскрежетал зубами Рогов, — вы дали показания, остальное вас не касается!

— Как это дала? — возмутилась Мура. — Ничего я не дала! Я же вам толкую про юбку, а вы и ухом не ведете.

Такая вопиющая фамильярность могла бы вывести из себя и человека с более крепкими нервами!

— Вон! — сказал Рогов и показал рукой на дверь.

Беллетристка спокойно встала, с достоинством сделала несколько шагов в указанном направлении и заявила напоследок:

— Ваше поведение — явный признак профессиональной несостоятельности и… и отсутствия воображения. Вы просто не знаете, куда пристроить мои показания. Они в вашу схему не укладываются, ведь так?

Рогов сделал жуткую рожу, совсем как в детстве, когда приходилось выяснять отношения со сверстниками во дворе, и прошипел:

— Куда уж нам до вас с вашим воображением, госпожа беллетристка, мы как-то привыкли фактами обходиться, а не образами! Да если бы не вы с вашими подметными письмами и этим вашим Орденом, мы бы уже давно докопались до истины! Я еще вам припаяю за ложные показания.

Ответом ему послужил такой хлопок дверью, что с потолка посыпалась побелка и едва не свалилась люстра.

Шура с укоризной посмотрела на Рогова:

— Ну зачем вы так с ней, Юрий Викторович? Она, конечно, чудная и взбалмошная, но, если бы не она, мы бы ни за что не нашли Лоскутова!

— И что с того? Лоскутов ведь не убийца, а всего лишь любовник Столетовой!

— Но он же вывел нас на Бельцову! Иначе мы бы ни за что не связали между собой эти два убийства.

Надо же, какой адвокат! Вот что значит женская солидарность на почве толстых любовных романов!

Рогов, которому до чертиков надоела вся эта бодяга, стащил, не развязывая, галстук прямо через голову и сказал тихо, но убедительно:

— Послушайте, Александра Ивановна, занимайтесь, пожалуйста, своими прямыми обязанностями, иначе я отстраню вас отдела!

— Да? — Она вела себя удивительно спокойно. — И как, интересно, вы это сделаете, если я к вам направлена подполковником Кобылиным?

— А я просто вас охарактеризую как совершенно бесполезного и безграмотного работника, — ляпнул Рогов, который, конечно, ничего подобного делать не собирался. Ябедой он не был даже в раннем детстве.

Неизвестно, чем бы вообще закончилась эта затянувшаяся дискуссия, если бы дверь не распахнулась и в кабинете не возник подполковник Кобылин собственной персоной.

— Смотрю, работа кипит, — заметил он с порога, — хватит, хватит, пора бы уже и отдохнуть. Имеете право: работу проделали большую.

Рогов, удивленный его явлением — надо же, само светило самолично спустилось на грешную землю, — только пробурчал:

— Да хватит еще работы…

— Хватит — не хватит, а Шуру я забираю на одно мероприятие. Собирайся, племяшка. Да ладно, хватит уже тайн, пусть твой строгий начальник узнает, с кем имеет дело.

Через десять минут Рогов уже сидел в гордом одиночестве и грустно смотрел в окно. Он не то чтобы переживал, скорее философствовал. Да, воображения ему точно не хватало, если он не мог предвидеть такого расклада: сопливая девчонка, оказывается, племянница подполковника. То-то он ворковал, мол, Шура то, Шура се. Как же, аналитик! А впрочем, юница она неглупая, и толк из нее будет, если носа не задерет раньше времени.

С Шуры мысли сыщика перескочили на беллетристку Котову. Он вспомнил про юбку, о которой она упорно толковала. Черт, вот надо же, теперь не выскочит из головы! Рогов достал колье в целлофане, попытался рассмотреть инициалы, но ничего не увидел. Отложил его в сторону и обхватил голову руками. Что-то не то чтобы не сходилось, просто белые пятна оставались.

Тогда он вынул из стола лист бумаги и стал рисовать схему, на которой были сцена, кулисы, подсобка и длинный коридор. Манекенщицу он изобразил в виде маленькой звездочки, Мещерякову буквой М, а Котову — буквой Б. Запомнил все это дело, закрыл глаза и сосредоточился. Когда он их открыл, белые пятна были заполнены.

Ну, конечно, конечно, юбка мелькнула там не зря. Это была Светлана Бельцова, которая явилась переговорить со Столетовой и стребовать с нее «честно отработанное» (то бишь колье). Они выясняли отношения за кулисами, и колье в конце концов перекочевало к Бельцовой. Только эта парочка не знала, что в двух шагах от них затаился убийца, слышавший все от начала до конца. Самое интересное, что там же, за кулисами, Бельцову усмотрел и Лоскутов, явившийся, чтобы о чем-то поговорить со Столетовой. Светиться он не захотел и сразу смылся, а потом наплел, что видел даму с татуировкой в скверике. Вроде бы и следствию помог, и в то же время не признался, что был за кулисами. Вот и вся тайна пестрой юбки!

Рогов встал, с хрустом потянулся и накинул на плечи пиджак. Пора было серьезно позаботиться о пачке замороженных пельменей и бутылке холодного пива. Телефонный звонок прозвенел совсем некстати, и он заставил себя поднять трубку просто-таки неимоверным усилием воли. Звонил взволнованный Домант-Кузовков:

— Я говорю с товарищем Роговым? Тут к нам еще одно письмо пришло на имя Столетовой. Что с ним делать?