Дышали мы оба тяжело, как загнанные лошади, так хотелось обнять его и продолжить наше занятие, просто до зуда в кончиках пальцев. Собственные желания, не соответствовавшие доводам разума, разозлили меня по-настоящему! Этот паразит воспользовался моментом и вывел из равновесия, поселив в моём теле чувства с которыми я пока не знала, как справиться.

Как только стало возможным, я тут же без предупреждения засадила ему коленкой между ног.

Интурист, охнув, согнулся пополам.

— Ещё раз ко мне прикоснёшься, — переводя дыхание, проговорила. — Разукрашу твою красивую физиономию под хохлому! Мало не покажется!

Он недолго стоял согнутый. Распрямившись так на меня глянул, что кровь застыла в жилах. Должно быть, его ни разу в жизни так не обламывали. На лице явственно проступила ярость, которую он пытался обуздать. Лишь ходячие ходуном желваки на скулах выдавали состояние, да напряжённый взгляд.

Я даже немного испугалась, что сейчас схватит и изнасилует прямо на столе, такой был у него решительный вид. Но интурист видно обуздал свои эмоции и лишь процедил сквозь зубы:

— Лгунья!

Нет! Это возмутительно! Я ещё и лгунья! Сам без спроса схватил малознакомую девушку, зацеловал чуть ли не до обморока, а когда последовала справедливая реакция, ещё и сделал виноватой.

— Вам никогда не говорили, что нельзя вот так нагло целоваться с незнакомыми людьми? — спросила, приняв воинственную стойку — руки в боки.

— Мы с тобой знакомы, — уже более спокойно заявил гость. — И тебе придётся это вспомнить!

Ещё и угрожает?! До чего иностранцы пошли наглые и высокомерные.

— Я сама решу, что мне помнить, а что навсегда забыть! — выдала ему желчно.

— Нет! — в его голосе, наряду с ледяным спокойствием, проскользнула, удивившая меня, твёрдость. — Ты моя женщина! Хочешь ты сейчас этого или нет, ты теперь моя!

Это что за диктаторские замашки? Возомнил себя пупом земли?

— Это мы ещё посмотрим! — вызовов я не боюсь, пусть сам опасается, не на ту нарвался.

Ещё много чего я могла бы сказать, но в гневе все слова вылетели из головы.

Он сделал шаг ко мне, я невольно отшатнулась и, наклонившись к самому уху прошептал:

— Хорошо!

После улыбнулся хищно, как будто уже одержал победу, и вышел из кухни.

А меня ещё несколько минут трясло, словно в лихорадке.

В голове пыталась осмыслить произошедшее. Только соображала я на нервной почве совсем плохо.

Схватила чашку с уже почти остывшим чаем и залпом выпила, не почувствовав вкуса. Да… Тут мятой не успокоишься, надо что-то посильнее.

Немного придя в себя, всё-таки чай, наверное, подействовал, стала мыслить чуть трезвее. Сделала заключение, что я очень странно веду себя рядом с этим типом. Что со мной творится? С чего это я так яростно на него реагирую? Зачем-то взорвалась, психанула, драться полезла? Как ненормальная. Надо было окатить интуриста ледяным спокойствием и равнодушием, больше не захотел бы лезть целоваться. Неправильные какие-то на него реакции.

Меня ни один мужчина не выводил так из себя, даже Ваньке подобного не удавалось. А этого знаю всего ничего, а уже успела ударить. В его присутствии я нервничаю больше, чем в былые времена на экзамене в институт. В дрожь бросает при одном воспоминании о поцелуе. Может это от его всепоглощающей ауры мужественности? Таких я ещё не встречала, чтобы от одного взгляда дыхание сбивалось. Бывают же экземпляры! Ещё и самоуверенный до невозможного, словно и правда принц какой. Откуда-то взялся на мою голову?

Вообще не люблю красавчиков, во мне они с юности вызывают стойкое отвращение. А тут просто наваждение какое-то. Надеюсь, оно вскорости пройдёт, а то я в собственной квартире чувствую себя, как на минном поле. Шаг вправо… шаг влево… И произойдёт взрыв!

Надо завтра Ваньку хорошенько потрясти, что за друг такой у него странный. Пусть только попробует мне опять наплести про другой мир, голову оторву.

В таком боевом настроении отправилась спать. Когда проходила комнату, где расположился интурист, сердце, отчего-то, взволнованно заколотилось. Может у меня гормональный сбой какой? Или к кардиологу пора? Когда в доме посторонние, особенно мужчина, чувствуешь себя неловко, только то, что я ощущаю радом с этим кадром, неловкостью не назовёшь, здесь, словно в клетку со львом заходишь. Не могла же я влюбиться с первого взгляда? Бред просто. Не в моём характере западать на первого встречного.

Прошмыгнув мышкой к себе, забралась в постель и укуталась в одеяло. Я столько мяты выдула, точно должна уснуть.

Разбудил меня как ни странно телефонный звонок. Еле поднимаясь под его трели, поминая звонившего «не злым тихим словом». Кому это не спиться в такую рань? На часах было ещё семь.

Добравшись до телефона, в раздражении сняла трубку, пробурчав мрачно: «Алло!»

— Доброе утро, Светлана Андреевна, — прощебетала бодро старшая медсестричка нашего отделения. — Простите, что разбудила, не могли бы вы выйти на пару дней раньше из отпуска?

— Не могла, — протянула я, находясь где-то между сном и явью. — Я ещё совсем не отдохнула, впереди выходные и у меня нет никакого желания проводить их на работе.

Только если сейчас она спросит, что делала эти три недели, я ответить не готова.

— Светлана Андреевна, — не обратив внимания на мой тот, всё так же с энтузиазмом продолжала та. — Вам всего лишь нужно будет отдежурить в эти выходные, а потом сможете догулять оставшиеся дни или взять их под Новый год?

— До Нового года ещё дожить надо, а такими темпами, Раечка, я не доживу. Дайте человеку выспаться.

— Ну, Светлана Андреевна, — заканючила она. — Ну, очень надо! Народу в отделении совсем не осталось, некому работать. Вы, конечно, имеете право отказаться, но Семён Игоревич вам не простит, вы же знаете.

А это уже пошёл шантаж. Когда я уже вырвусь из этого неудобного состояния быть в каждой бочке затычкой? Удел всех начинающих, вне зависимости от профессии.

— Рая, ты шантажистка! — выдала я, в душе уже согласившись. — Ладно! Но раньше, чем через два часа меня не ждите, я ещё не проснулась.

— Светлана Андреевна! — воскликнула та радостно. — Вы святая!

Она ещё что-то там говорила, только я её уже не слушала. Сейчас, небось, положит трубку и вздохнёт устало со словами: «Вот, стерва, любит же нервы потрепать!»

Поплелась в ванную приводить себя в порядок.

— Лялька! Чего не спишь? — на пути попался братец и тоже живенький такой с утра. Откуда у них энергия берётся?

— А ты? — переспросила его, широко зевнув.

— У нас много дел, — ответил тот, причесывая свою буйную шевелюру.

В этот момент в дверях появился интурист, тоже уже полностью одетый, свежий и сияющий, посмотрел на меня так, словно я леденец на палочке, весь мой сон, как рукой сняло. Как у человека получается, каждый раз выводить меня из состояния равновесия?

Вспомнив, что решила этого красавчика игнорировать, гордо вскинув голову, вышагивая от бедра, отправилась умываться.

— Ты почему так рано встала? — начал вновь допытываться Ванька, после того, как я, приняв прохладный душ и приведя себя в порядок, появилась на кухне.

— На работу вызвали, — ответила горестно, ставя на плиту турку с кофе.

Братик с гостем переглянулись, как два шпиона-заговорщика. Что они там ещё себе надумали? Меня уже одни их взгляды злят.

— Ты же ещё в отпуске! — удивился младшенький.

— А! — махнула рукой, не желая вдаваться в подробности. — Отпуск свой я профукала, и мне очень интересно где.

Ванька только открыл рот, чтобы что-то сказать, как я тут же добавила:

— Если хоть слово заикнёшься про другой мир — убью!

Он промолчал, но с другом опять как-то нехорошо переглянулись. Замышляют они что-то, пятой точкой чувствую, что замышляют. И думаю, это мне очень сильно не понравится.

— Что за работа? — неожиданно встрял в разговор интурист, хмуро поглядывая на мои руки.

Я тоже обратила внимания на свои ладони, не понимая, что же ему не понравилось, и только собралась ответить, как вмешался братец.