Надави перо чуть сильнее, и моему правому, рабочему глазу пришел бы конец. Чем это мне грозило, я особенно хорошо осознал после того, как летом 1978 года в левом глазу произошло внезапное кровоизлияние, после которого лишь часть сетчатки продолжает кое-как функционировать. Один журнал назвал меня как-то «наш глаз в джунглях». Какое верное определение, если говорить о числе, в данном случае единственном!

Только в декабре мы возвратились в Бхаратпур. Пропустили весь гнездовый сезон, но я видел! К моему величайшему удивлению, обретенная вдруг острота зрения сохранилась, благодаря чему, в частности, мне стало физически легче снимать — отпала надобность возиться с очками, переходя от простого наблюдения к съемкам. Чем не чудо!

У всех тех особей, за которыми мы следили на первых стадиях строительства гнезд, уже подросли птенцы, а некоторые гнезда опустели или были заняты особями других видов. Стало ясно, что сверх намеченного для съемок телефильма срока придется поработать в поле еще месяц-другой. На самом деле понадобилось восемь месяцев; тем самым все планы продлились на целый год, потому что четыре месяца нельзя было снимать из-за муссона. Сложнее всего добыть кадры с тиграми — запечатлеть жизнь тигра без помех со стороны человека.

Бхаратпур не только бесподобное гнездовье для всех видов, описанных нами в предыдущей главе, он служит также важнейшим местом зимовок для перелетных птиц из Северной Азии, и прежде всего для уток, уток, уток! Здесь собираются тысячи шилохвостей, крякают и кормятся также широконоски, огари, пеганки, серые утки, чирки-трескунки и чирки-свистунки — птицы, знакомые нам по шведским водоемам, но в каких количествах! Добавьте к ним ряд сибирских и местных видов, которые никогда или почти никогда не посещают Швецию.

Не удивительно, что Бхаратпур долго был чудовищной бойней, ареной соперничества «спортсменов» — охотников, у которых детский восторг от меткого выстрела, от возможности утвердить свое мизерное «я» сочетался с полным отсутствием угрызений совести из-за множества походя истребленных жизней. Во время охоты, организованной для лорда Хардинга в декабре 1914 года, отряд из 49 стрелков перебил 4062 птицы. В 1916 году за одну охоту было убито 4206 птиц, а 1938 год был ознаменован 4273 пернатыми трупиками.

С давних пор право устраивать охоту принадлежало махарадже Бхаратпура. Когда сэр Питер Скотт, известный орнитолог и борец за охрану природы, посетил Бхаратпур в 1965 году вместе с Каилашем Санкхалой, махараджа не замедлил подчеркнуть свои права и палил, не жалея патронов. Это был тот самый вельможа, который тремя годами раньше убил последнего леопарда в области, совершенно отрезанной от ближайших лесов… Но справедливость восторжествовала: с вступлением в силу новых законов в 1972 году махараджа утратил право учинять кровопролития.

В наши дни вы не услышите выстрелов в Бхаратпуре. Единственное (и само по себе достаточно серьезное) правонарушение — повседневная заготовка дров.

Запрещено даже ветки ломать, однако в отдаленных участках национального парка рубят целые деревья. И можно ли покончить с заготовкой дров в единственном лесу в равнинной местности, где все прочие леса сведены десятилетия назад…

Казалось бы, зачем лес в птичьем заповеднике, где рыбоядные виды собираются у водоемов? Но ведь тут водятся не только птицы, есть антилопа нильгау, есть замбар, пятнистый аксис и многие другие представители исконной фауны млекопитающих.

Тигры, разумеется, истреблены, подобно леопардам. Зато в Бхаратпуре есть своя достопримечательность — в некоторых частях леса водится множество могучих питонов (Python molurus). Никем не пуганные, днем они лениво дремлют на виду перед норами, которые служат им ночным убежищем. Время от времени пробираются на болота, чтобы набить брюхо птенцами в птичьих колониях. И лежат, свернувшись кольцом, словно надутые автомобильные камеры, среди кустов по соседству с будущими жертвами. Или поселяются на несколько недель в просторном дупле. Около 9—10 утра выползают на волю погреться на солнышке, и воображаемая улыбка на их мордах словно излучает кроткую радость с сатанинским оттенком. Им живется хорошо!

Бхаратпур стал для нас как бы родным домом; всякий раз, когда мы возвращались туда, все без исключения встречали нас с возрастающим дружелюбием. В наше отсутствие Шри Чанд провел разведку на всей территории парка. Хотя для многих птиц гнездовье кончилось, он знал наперед, что и где можно увидеть. А его редкостное умение выбрать мотив и точку съемки говорит о том, что Шри Чанду следовало бы самому работать с камерой. Но это по средствам лишь для состоятельных индийцев, которые могут обзавестись аппаратурой через иностранных друзей. Пошлина на ввоз кинокамеры составляет 120 % ее стоимости! (В Швеции от трех до шести процентов.)

Долгий перерыв в съемках помог нам узнать Бхаратпур намного лучше, чем если бы все шло по плану и мы в один присест проследили бы гнездование местных видов и поведение мигрантов. Теперь мы смогли увидеть заповедник спустя много дней после окончания «сезона» — отсюда интересные данные, позволяющие лучше понять основу примечательного явления, имя которому Бхаратпур.

Первые квартиранты прибывают в июле — августе, когда начинают гнездиться змеешейки и бакланы. Вода высокая, чистая, прозрачная, ловить рыбу несложно, так что этим видам сразу после окончания муссонных дождей самая пора выводить птенцов. Когда же вода идет на убыль, по краям образуются ловушки для рыбы, очень кстати для цапель, приспособленных бить рыбу клювом на мелководье. Вода продолжает спадать — наступает время полчищам клювачей применять свой особый способ лова. Он заключается в том, что птица погружает в воду раскрытый клюв (напрашивается сравнение с захватом, которым ловят щуку), взмучивает ногами ил и хватает спугнутую рыбу, очутившуюся между надклювьем и подклювьем. Нередко клювач наполовину раскрывает одно крыло, затеняя ловчий участок. И так как клювача более всего устраивает мутная вода, естественно, он ждет, пока уровень ее совсем понизится и она будет загрязнена пометом многочисленных соседей.

Чрезвычайно обильное удобрение — основа существования огромного количества водорослей и мелкой живности, в свою очередь поедаемых более крупными организмами. В итоге получается питательнейшая уха для несметных утиных стай, проводящих здесь зиму.

Когда тысячи неуклюжих птенцов начинают выходить за пределы гнезда и завершается прилет уток, наступает пора хищных пернатых. Надо думать, они летят следом за утками с самого начала, как только те берут курс на юг. Скопление хищных птиц вокруг изобилующих пернатыми водоемов Бхаратпура — еще одна из достопримечательностей заповедника. С их появлением численность растительноядных видов начинает убывать, и молодые птицы, по мере того как поднимаются на крыло, покидают эту область. С приближением весны, когда напоминает о себе миграционный инстинкт, зимние гости улетают на север, и в Бхаратпуре остается лишь малая часть великого скопища пернатых. В мелкой воде нерестится рыба, образуя базу для гнездования зимородков, приходящегося на апрель — май.

Затем начинаются муссонные дожди, уровень водоемов поднимается, вода становится чище, и возникают благоприятные условия для бакланов и змеешеек. Круг замкнулся.

Мы возвратились в Бхаратпур в ту пору, когда утки и другие перелетные теснились вперемешку с отпрысками аистов, цапель и прочих. Обильная трапеза для сонма пернатых хищников…

Изобилуют здесь, в частности, орлы: могильник, степной орел, большой подорлик, орлан-долгохвост и так далее.

Спсоб охоты в общем одинаковый. Сидя на дереве, хищники высматривают поврежденную птицу. Здоровые, подвижные птицы мало их интересуют. Когда же изъяны в движениях выдают неполноценную особь, орел снимается с дерева. В простейших случаях он фазу поднимает жертву в воздух, но иной раз в погоне ему приходится выписывать молниеносные зигзаги, этакий слалом, которому позавидовал бы сам Сгенмарк. При виде летящего орла в воздух поднимаются огромные стаи уток, образуя сплошную завесу из хлопающих крыльев.