Последняя экспедиция на поиски Эльдорадо отправилась из Голландии в 1748 году. Но последняя ли? Что знаем мы о других смельчаках или безумцах, поднимавших парус и отправлявшихся навстречу неведомому? Те, кто ищет эту страну, не перевелись и в наше время. Несколько лет назад в столице Перу журналисты буквально осаждали французского врача, побывавшего в одном из малодоступных районов Амазонки. Он обнаружил там племя индейцев, обладающих поистине несметным количеством золота. Племя это, по его словам, последняя ветвь какого-то некогда могущественного древнего народа. Не они ли наследники и потомки жителей легендарного Эльдорадо?

Подобные сообщения о неизвестных племенах и даже древних городах, затерянных в джунглях Южной Америки, всякий раз воскрешают забытые было мечты о золотой стране. Имя Эльдорадо снова замелькало на страницах газет, когда несколько лет назад у подножия Анд был обнаружен затерянный город инков. Заросли джунглей подступали к самым его стенам. Английские исследователи, случайно наткнувшиеся на него, нашли там такое количество золота, что многие опять заговорили об Эльдорадо.

Из века в век смельчаки отправлялись в свой отчаянный поиск. Следы их исчезают среди безымянных каньонов, затерянных плато и забытых рек… Но иногда вдруг вспыхивают знакомым словом на сегодняшней географической карте: Эльдорадо город в Техасе, Эльдорадо — город в штате Арканзас; Эльдорадо в Иллинойсе, в Канзасе; Эльдорадо в Венесуэле.

Однако, как ни странно, нельзя отыскать ни одного Эльдорадо ни в Калифорнии, ни в районе Клондайка, то есть там, где, казалось бы, действительно сбылась наконец мечта тех, кто искал призрачную страну золота.

Весной 1898 года немногочисленные обитатели Доусона с тревогой вглядывались в даль Клондайка, освобождавшегося от льдов. Что принесет городу эта весна? Весть о найденном золоте уже покинула пределы Клондайка. Поток охотников за самородками давно бы уже захлестнул и город, и его окрестности, если бы внезапно не упала зима, белым барьером отделившая Клондайк от остального мира. Но стоило в этой преграде появиться хоть малейшей трещине, как долго сдерживаемый поток прорвался. В то утро, когда это произошло, жители Доусона увидели целую армаду лодок, которые, лавируя между льдинами и ускоряя темп, неслись к городу. Это напоминало гонки. Множество лодок, маленьких, больших, самодельных, под парусами и без, обгоняя друг друга, мчались к дощатой пристани.

Пятьдесят тысяч человек откликнулись на зов золота. Они плыли всю ночь, не выпуская весел из стертых до мяса окровавленных ладоней. Тех, кто приплывет в числе первых, должен ждать приз, столь же небывалый, как и сами эти гонки, — возможность застолбить лучший участок на берегу золотоносной реки.

Но все-таки это была лотерея. И, как во всякой лотерее, выигрыш не зависел от того, купили ли билет первым или самым последним. Вот почему нередко случалось, что прибывшие первыми захватывали пустой участок, а те, кто уныло разбирал оставшиеся, оказывались владельцами сказочных золотых жил и баснословных россыпей.

Никто из этих людей, вступая в “золотую игру”, не мог знать, что из нее нет выхода. Это был круг, это был лабиринт, замкнутый в себе самом. Потому что тот, кто намыл золотого песка мало, хотел намыть много; намывший много желал намыть еще больше; а намывший больше стремился иметь еще и еще больше… И во всем Клондайке не было человека, который намыл бы золотого песка ровно столько, сколько ему было нужно, который мог бы сказать, что он выходит из игры.

Оказавшись здесь, на севере, ведя жизнь, полную опасностей и лишений, они ни минуты не жалели о прошлом, и все-таки это прошлое — память о нем — временами так остро, до тайной боли продолжало волновать их. Земляк, встреченный на улице, знакомая мелодия, даже котенок. Случалось, золотоискатели платили за котенка вес за вес — сколько он весил, столько давали за него золота. Или — можете ли вы догадаться, какой напиток был самым дорогим в главном салуне Клондайка? Шампанское? Виски? Коньяк? Нет и нет. Самым дорогим был напиток, хранящий вкус детства и далекого дома, — молоко. Его подавали в специальных маленьких чашечках, и стоило оно в пять раз дороже лучшего виски!

Но, посидев в салуне и воздав должное воспоминаниям, золотоискатели опять-таки шли не на пристань, откуда можно было вернуться на родину, а отправлялись дальше в горы, дальше по притокам мелких рек, куда их вел голос золота, голос золотых россыпей и жил, едва слышно звучавший из-под земли. И когда по прошествии нескольких лет “золотая лихорадка” в Клондайке спала, не все смогли уже войти в прежнюю колею и вернуться к обычной жизни. Многие предпочли отправиться еще дальше на север, в самые отдаленные районы, куда не ступала еще нога человека, но где, говорили, есть некая долина, сказочно богатая золотом. Кто говорил? Такие же охотники за золотом, как и они сами. Доверительно поведав об этом кому-нибудь, повторив это несколько раз, они сами начинали вдруг верить в свою химеру и, бросив все, отправлялись в путь на поиски сказочной страны, нового Эльдорадо, родившегося в их же воображении.

О золотоискателях, людях Клондайка, писал Джек Лондон. Но не только о безумной жажде золота рассказывает он. Его герои — это сильные люди, упорно идущие к цели, преодолевающие все препятствия, все барьеры, и в том числе то темное и алчное, что может оказаться в самом человеке. Час их победы не тогда, когда заступ натыкался вдруг на россыпь золота или самородки, а когда среди всей жадности и жестокости они достигали торжества великодушия, жертвенности, благородства. Именно этим человеческим своим началом эти люди созвучны и симпатичны нам.

Когда удача сама, казалось, давалась в руки, обладатель богатства с удивлением видел, что к прежним его тревогам прибавилась еще одна, новая. Потому что владеть золотом означало в то же время и охранять его. Охранять каждый час, каждую минуту, днем и ночью. Изобретались сложные запоры. Сооружались хитроумные подземелья. У входа в сокровищницу выставлялась вооруженная стража. Но ничто не давало уверенности, ничто не приносило спокойствия. Владельцу оставалось одно: самому сидеть в окружении своего золота, беспрестанно перебирать его и не выпускать из рук.

Рассказывают, что примерно так и поступил некий купец-раскольник, живший в прошлом веке в Петербурге. В течение многих лет он почти не покидал своей комнаты, вход в которую не был разрешен никому. Его любимым занятием было перекладывать и пересчитывать золотые монеты. Когда он умер и квартальный надзиратель с понятыми решился наконец открыть дверь, весь пол оказался завален деньгами, к окну и к двери была проложена. только узкая тропинка среди золотых монет. Всего было собрано пять больших мешков золота, не считая ценных бумаг и ассигнаций.

Стоило, однако, купцу так охранять свое золото? Едва были составлены необходимые акты и соблюдены формальности, как золото, все пять мешков, вдруг исчезло. Исчезло бесследно и самым мистическим образом. Поиски его ни к чему не привели. Да никто особенно и не занимался этим. Тем более что у купца не оказалось наследников.

Страх расстаться с золотом принимал иногда неожиданные формы. Тогда же, в прошлом веке, в Москве жила супружеская пара, богатые помещики, владельцы многих больших домов. Ни днем ни ночью они не расставались с заветной шкатулкой. С наступлением темноты страх их удваивался, супруги приказывали закладывать карету и каждую ночь до рассвета разъезжали по спящим улицам, держа шкатулку на коленях…

Существует тонкий психологический рубеж. Перейдешь его незаметно, и тогда не человек уже владеет ценностями, а они начинают обладать им, подчиняя себе все его помыслы и интересы. Патологическую скупость психиатры квалифицируют как отклонение, своего рода психическое заболевание. Вспомним “Скупого рыцаря” у А.С.Пушкина: