Тимьин Тин медленно поднимался по ступеням, держась ближе к стене по левую руку, миновал одну дверь, двинулся ко второй. Достигнув нужной двери, он остановился. В щель под дверью пробивался слабый свет. Он сжал в руке трубочку-лазер, продолжая прислушиваться. Внутри что-то тихо шелестело, раздавалось едва слышно поскрипывание.

Он поднял оружие и направил его на то место, рядом с косяком, где должен был находиться засов. Потом снова замер, попробовал толкнуть дверь. Дверь была не заперта.

Тимьин Тин шагнул в сторону, поднял оружие и распахнул дверь.

Трубка лазера выпала из его пальцев. Маленький человечек рухнул на колени, коснувшись пола лбом.

— Я не знал, — прошептал он.

Когда Рэд платил по счету за комнаты и повреждение имущества в своем номере, к нему подошел маклер тотализатора: невысокий мужчина в тюрбане, источающий экзотические ароматы.

— Поздравляю, мистер Доракин, — сказал он. — О, вы превосходно выглядите сегодня.

— Такое со мной случается, — кивнул Рэд, поворачиваясь. — Но вряд ли это заслуживает особого поздравления.

— Я имел в виду, поздравляю вас с выигрышем.

— Вот как? Я на что-то ставил?

— Да. Вы поставили на себя в следующем раунде черной десятки «Чедвик против Доракина». Разве не помните?

— Любопытно. — Рэд принялся массировать переносицу — Гм-м… а-а, теперь припоминаю. Вы меня извините, я немного… Глупо с моей стороны. Погодите, если я выиграл, значит, была неудавшаяся попытка покушения? Прошлой ночью?

— Очевидно. Мы получили сообщение, что вы одержали победу. Желаете получить наличными или позволите перечислить сумму на ваш счет?

— На счет, пожалуйста. Какие-нибудь подробности вам сообщали?

— Никаких. — Мужчина в тюрбане извлек бланк. — Если вы потрудитесь расписаться вот здесь, я выдам вам квитанцию, и ваш выигрыш будет помещен в банк.

Рэд нацарапал свое имя.

— А в округе ничего необычного не замечали, что могло бы иметь отношение ко мне?

— Если не считать ущерба мебели в вашей комнате…

Рэд молча покачал головой.

— Будете ставить на пятый раунд?

— Пятый? Я прошел всего три, считая последнюю ночь.

— У нас зарегистрированы четыре.

— Боюсь, что это какая-то ошибка, поэтому не стану усугублять путаницу и ставить еще раз.

Маклер пожал плечами.

— Как хотите.

Рэд поднял рюкзак и отвернулся. К нему подошел Мондамей, держа в руке Цветы.

— Да, это действительно большая глупость, — заявила Цветы, когда они все вместе пошли к дверям. — Самому делать на себя ставки!

— Я уже признал свою ошибку. Не забывай, что Рэд-вчерашний был озабочен серьезной проблемой.

— Тогда в наследство тебе досталась ее солидная часть. У Чедвика было предостаточно времени, чтобы выйти точно на тебя. Ты уверен, что мы доберемся до машины?

Мондамей соединил контуры Цветов со своими блоками.

— Он действительно изменился. Но что он имел в виду, когда сказал, что сегодня он уже не тот, что вчера?

— Я с ним не так давно, чтобы собрать необходимый материал и понять природу этого феномена, — пришел ответ. — Однако при мне такие приступы случались с ним уже три раза, и после каждого он просыпался помолодевшим на несколько лет и вел себя, словно действительно был другим человеком.

— Я заметил, что он помолодел, когда увидел его в В-11, но я не знал, в какой момент его собственной жизни встретился с ним. Раньше, когда Рэд приезжал ко мне, он был старше.

— Намного?

— На вид ему было лет пятьдесят. Думаю, он получает какое-то омолаживающее лечение в верхних участках Дороги.

— У меня нет достаточной информации, чтобы судить, могут ли омолаживающие процедуры давать побочный эффект в виде таких приступов, как у него, — вроде маниакального психоза с изменением личности.

— Я думаю, что оставаться здесь так же опасно, как и попытаться уехать, — ответил Рэд.

— Расскажи мне подробнее об этих изменениях, — попросил Мондамей. — Что это — временная иррациональность поведения? Он действительно показался мне изменившимся. Но я недостаточно долго за ним наблюдаю, чтобы делать выводы.

— Признаки каждый раз одни и те же, — ответила Цветы. — На вид он становится моложе, появляется еще больше энтузиазма… Становится менее консервативен, больше рискует, ускоряется реакция — умственная и физическая, — пожалуй, появляется некая напористость, самоуверенность. Опрометчивость — вот подходящее слово.

— Значит, он может совершить что-то опрометчивое?

— Полагаю, да.

— Я пойду к машине первым, Рэд! — решительно заявил Мондамей, продвигаясь к двери наружу.

— В этом нет необходимости.

— Все равно…

— Ладно.

— Куда мы поедем? — поинтересовалась Цветы, когда они вышли из холла на солнечное утро.

— Вверх по Дороге.

— Совершить нападение на Чедвика?

— Вероятно.

— В В-27? Солидный перегон.

— Да.

По пути к машине им никто не встретился.

— Я проверю все системы, — сказала Цветы, когда они уселись в кабину и книгу поместили в соответствующее отделение под панелью. — Пока не заводи.

— Давай.

— Рэд, сегодня ты действительно отлично выглядишь, — заметил Мондамей, — но как ты себя чувствуешь? Я краем уха уловил твою фразу: мол, ты плохо помнишь то, что случилось вчера. Может, нам стоило бы найти подходящее место вне Дороги, чтобы ты смог отдохнуть?

— Отдохнуть? Дьявол, ни в коем случае! Я чувствую себя превосходно.

— Я имею в виду, отдохнуть умственно, эмоционально. Если память тебя подводит…

— Неважно, неважно. Не беспокойся понапрасну. У меня всегда немного мутится в голове после этих приступов.

— Что за приступы?

— Не могу вспомнить.

— Отчего они бывают? Рэд пожал плечами:

— Кто бы знал.

— Может, они происходят в какое-то особое время? Нет ли здесь закономерности?

— Ничего подобного я не замечал.

— Ты консультировался по этому поводу с врачом?

— Нет.

— Почему?

— Не хочу лечиться. После каждого приступа мне становится лучше. Я вспоминаю вещи, которых не помнил раньше. Появляется какое-то новое восприятие, и это очень здорово…

— Погоди-ка. Я вроде понял, что после приступа память у тебя ухудшается?

— Ближайшая — да. Но на том конце все становится яснее.

— Системы в порядке, — объявила Цветы.

— Хорошо.

Рэд завел двигатель и направил пикап к въезду на Дорогу.

— Ты запутал меня еще больше, — признался Мондамей.

Они миновали некую личность в рваном плаще крестоносца и у самого поворота на шоссе разминулись со старым автомобилем, который вел какой-то юноша. Автомобиль сразу занял их место на стоянке.

— Что значит «на том конце»? Что ты помнишь? Помнишь ли ты вообще, что с тобой происходит?

Рэд вздохнул. Он отыскал сигару и откусил кончик, но зажигать не стал.

— Ладно. Помню, что я был стариком, — начал он, — очень старым… и шел по каменистой пустынной местности. Светало, поднимался туман. Ноги у меня кровоточили. В руке я держал посох и все время на него опирался. — Он передвинул сигару из одного угла рта в другой и посмотрел в окно. — Вот и все.

— Все? Как «все»? — вмешалась в разговор Цветы. — Ты хочешь сказать, что растешь… то-есть вырос… в обратном направлении, от старости к молодости?

— Да, именно это я и сказал, — раздраженно подтвердил Рэд.

— Осторожно, поворот… Значит, ты ничего не помнишь, кроме того, что был стариком и шел через пустыню? Или… Что ты вспомнил еще на этот раз?

— Ничего связного. Какие-то безумные сны, странные силуэты, шевелящиеся в тумане, страх, и так далее… И я продолжал идти.

— Ты знал, куда идешь?

— Нет.

— Ты был один?

— Сначала.

— Сначала?

— Где-то по дороге я нашел спутника. Не могу до сих пор вспомнить, где и как, но со мной была старая женщина. Мы помогали друг другу. Ее звали Лейла.