— Цветы?

— Да, Рэд?

— Ты хорошо ведешь, молодец.

— И это все?

— Нет. А как ты догадалась?

— Ты никогда не хвалишь просто так, просто так не говоришь спасибо. Это обычно следует за чем-то или чему-то предшествует.

— Неужели? Никогда не замечал. Наверное, ты права. Ладно. Послушай, тебе не надоело в этом облике? Может, хочешь принять иное воплощение? Стать частью сложного компьютерного комплекса, например, или матрицей сознания органического существа?

— Меня посещали подобные мысли.

— Я хотел бы отблагодарить тебя… за верную службу и так далее. Поэтому прими решение и заезжай в ближайший центр обслуживания. Я оплачу все расходы, включая доставку к новому месту по твоему выбору.

— Э-э, погоди-ка! Это на тебя не похоже, ты всю жизнь был скрягой. Что случилось? Я считала, что знаю все, что знаешь ты. Что же я упустила?

— Ты подозрительна, как полдюжины ревнивых жен. Я делаю тебе выгодное предложение, совершенно честно…

— Брось! Почему ты надумал от меня избавиться?

— Я…

— Я, возможно, знаю тебя получше, чем полдюжины жен. Поэтому оставь эту чепуху. Говори прямо, что случилось?

— Просто я не уверен, что в ближайшем будущем мне понадобятся твои услуги. Ты была надежным и хорошим работником. Наградить тебя таким образом — мой долг.

— Создается впечатление, что ты собираешься на пенсию или умирать. Первое или второе?

— Ни то ни другое. Или и то, и другое, не знаю… Я планирую перемену в статусе и не хочу, чтобы ты пострадала от возможных последствий.

— Ты за кого меня принимаешь — за карманный калькулятор? После всей моей службы ты просто наносишь смертельное оскорбление, намекая, что у меня отсутствует любопытство. Нет, теперь уж я гарантированно не отстану от тебя, пока ты не расскажешь все.

— Гм-м…

— И если ты задумал отправить меня навстречу новой судьбе без моего согласия, не забывай, что я могу превратить эту кабину в клетку.

— Довод убедительный. Я пытался обойтись без этого, но, очевидно, придется дать тебе некоторые объяснения. Хорошо. Наверное, тебе трудно будет понять, что такое сон, не говоря уже о тех странных сновидениях, что всегда посещали меня…

— С теорией я знакома, продолжай.

— В последнее время мне постоянно снится один и тот же сон: я парю неподвижно в потоках теплого воздуха над странными и живописными пейзажами, а иногда — над морем. Кажется, я могу парить бесконечно, проникая в тайны всего, что вижу под собой. Это вызывает во мне комбинацию приятной умиротворенности и бесцеремонности и какие-то другие чувства, которым я не могу сейчас найти определение. Незаметно сменяют друг друга дни и ночи. В самом ощущении бытия я нахожу бесконечную радость, мне открывается нечто такое, что сейчас я тоже не могу выразить словами. И еще во мне дремлет сила, страшная сила, которую мне почти лень использовать. Я плыву…

— Увлекательное путешествие по внутреннему миру. Тебе повезло.

— Все это не так просто, в разных снах происходят разные вещи…

— Какие?

— Я уже говорил, что проплываю над разного рода местностью — в одних землях идет война, в других цветут большие города, или то и другое одновременно. Я вижу внизу вулканы, пустыни, корабли в морях, маленькие города и головокружительного вида мегаполисы, где не осталось и уголка нетронутой природы. Я узнаю их все: Вавилон, Афины, Карфаген, Нью-Йорк — в разные времена. И много других, еще более странных, которые я не узнаю. Я начинаю размахивать крыльями. Я поднимаюсь над Дорогой — некой игрушкой вроде масштабной линейки на картах. Это мы поместили ее туда. Забавно наблюдать за отдельными людьми, которые заметили ее и теперь карабкаются по этой нити из вероятности в вероятность. Я не знаю, но…

— Мы? Кто это «мы»?

— Драконы Белквинита — вот наилучший способ, которым я могу выразить название привычными словами. Я вспомнил…

— Значит, во сне — ты дракон?

— Таков лучший способ описать мою внешность, хотя это не совсем так.

— Интересно, пусть и непонятно. Но какое это имеет отношение к твоим настоящим проблемам и решению дать мне отставку?

— Это не просто сны. Это реальность. Я только недавно понял, что все больше и больше воспоминаний возвращается ко мне, когда жизнь моя подвергается опасности. Во мне происходит какая-то трансформация.

— Вот как? То есть ты человек, которому снится, что он дракон, а не наоборот?

— Что-то в этом роде. Или все вместе. Или ничего подобного. Я просто не знаю. Но это реальность.

— Полагаешь, драконы Белквинита… они… то есть ты… в общем, кто бы там ни был… драконы построили Дорогу?

— Не то чтобы «построили». Скорее, собрали или составили, как именной указатель в книге.

— И мы с тобой сейчас едем по абстракции или по грезе?

— Называй, как хочешь.

— Нет, Рэд, теперь я должна оставаться при тебе. Пока ты не возьмешься за ум.

— Вот поэтому-то я и не хотел тебе всего рассказывать. Я предвидел такую реакцию. Как можно убедить собеседника в существовании другой реальности, если эта реальность — только мое субъективное видение? Но я знаю, что нахожусь в ясном сознании.

— И все же я до сих пор не понимаю, почему ты хотел от меня избавиться. Выкладывай все до конца.

— Этого-то я как раз и хотел избежать…

Все сочленения пикапа громко заскрипели. Сиденье справа от Рэда выгнулось и начало складываться в его сторону. Баранка руля вспучилась, словно странный черный цветок. Когтистая лапа появилась из отделения для перчаток, потянулась к Рэду, потолок кабины надавил на макушку. Тень, притаившаяся на дне кузова, заволновалась, будто морские водоросли во время шторма.

— Я могу доставить тебя на ближайшую человеческую станцию обслуживания для тщательного психологического осмотра, если ты не убедишь меня, что не стоит так поступать…

— Этого я тоже хотел бы избежать, — вздохнул Рэд. — Ладно. Ты добилась своего, я удовлетворю твой контур любопытства.

Когтистая лапа втянулась в отделение для перчаток и снова появилась секунду спустя с зажженной сигарой, которую протянула Рэду. Руль тем временем принял овальную форму, крыша поднялась, и соседнее сиденье успокоилось.

— Благодарю. — Рэд принял сигару, затянулся. — Послушай, Цветы, ты — разумное существо, к которому я привязан. Я пытаюсь уберечь тебя.

— Я построена лучше, чем ты, если речь идет о пинках.

— Это не просто опасность. Это угроза почти верного уничтожения.

— Повторяю…

— Если ты будешь перебивать меня, то никогда не получишь нужного ответа.

— Другим способом я его тоже пока не получила.

— Не знаю, сон ли этот мир, или тот, другой мир — сон. Просто не знаю. Да и не важно. Я знаю, что я — тот, другой, который мне снится. Женщина, которая сопровождала меня когда-то, в бытность мою стариком, однажды поведала мне о видении, которое я только теперь начал понимать. Создание моего вида рождается старым морщинистым существом и должно быть отправлено на Дорогу, чтобы достигнуть там зрелости, которую оно найдет в своей молодости. Возможно, таково и есть истинное назначение Дороги, и я начинаю подозревать, что все, кто путешествуют по ней, несут в себе частицу нашей крови.

— Догадки оставим на потом, хорошо?

— Ладно. Чем дальше, тем Лейла становилась опрометчивее, и оставаться с ней рядом было все более опасно, хотя пути наши странным образом продолжали пересекаться. С ней это началось, видимо, раньше, чем со мной. Я эту проблему обнаружил в себе позднее и постарался взять стремление к самоуничтожению под контроль. Она всегда была чувствительней, чем я…

— Подожди. Лейла — это та женщина в В-16, которая устроила пожар в постели… И о ней ты упоминал, когда говорил о старости?

— Да. Ты сама убедишься, если снова встретишь ее. Сначала мы вместе искали Дорогу домой. Безуспешно. Потом однажды я решил, что мои воспоминания просто не совпадают с настоящим положением вещей вдоль Дороги. И начал вносить изменения в надежде, что найду потерянный путь, если все вернется на прежние места. Но мир — жуткая неразбериха, работать с ним невозможно. Я понял, что не смогу изменением в одном месте, переменой в другом заставить его стать таким, как во времена моей старости. Все же иного способа я придумать не мог и потому гнул свою линию. Затем Чедвик объявил против меня черную десятку, и куски мозаики начали становиться на свои места.