– Спасибо, – пробормотал я.

Наш пленник с поникшими плечами замер неподалеку от огня. Я заметил повязки у него на ноге и запястье и сразу же узнал руку Шута. Ну что же, я ведь не сказал ему, чтобы он не трогал парня. Мне следовало бы догадаться, что Шут перевяжет его раны. Я сбросил мокрую рубашку на пол и встряхнул сухую, собираясь надеть.

– Какой ужасный шрам, – вдруг сказала Лорел из темноты.

– Который? – спросил я, не успев подумать.

– Посередине спины, – так же тихо ответила она.

– Ах, этот, – я попытался ответить так, чтобы мой голос звучал спокойно. – От стрелы, наконечник которой не вышел вместе с древком.

– Значит, вот что ты тогда имел в виду. Спасибо. – Лорел улыбнулась.

Она словно извинялась передо мной за свою резкость, и мне никак не удавалось придумать достойный ответ. Ее слова и ласковая улыбка меня смутили, но тут я вспомнил про амулет Джинны, который висел у меня на шее. Понятно. Я надел сухую рубашку, взял штаны из рук лорда Голдена и зашел за лошадей в тень, чтобы переодеться. Ручеек, стекавший по внутренней стене, набрал силу и устремился к выходу из пещеры. Ну, по крайней мере, вода у нас сегодня будет. Я набрал немного и попробовал – земляной привкус, но ничего, пить можно.

Когда я вернулся к костру, лорд Голден торжественно вручил мне кусок хлеба и яблоко, и только сейчас я понял, как сильно проголодался. Того, что мне досталось, было явно мало, но я съел только яблоко и половину хлеба. Мой желудок остался недоволен, но я заставил себя не обращать на него внимания – как чуть раньше постарался не замечать дождь. Еще одно понятие, присущее людям, – человек считает, что имеет право регулярно наполнять брюхо едой. Идея, конечно, привлекательная, но не обязательная для выживания. Я повторил это себе несколько раз, помогало не очень. Подняв голову, я увидел, что лорд Голден за мной наблюдает. Лорел завернулась в одеяло и задремала у огня.

– Он сказал что-нибудь, пока ты его перевязывал? – тихонько спросил я.

Лорд Голден задумался, а потом серьезное выражение на его лице прогнала улыбка.

– Что? – переспросил Шут.

Я ухмыльнулся в ответ, но тут же заставил себя вернуться к реальности. Несмотря на закрытые глаза Лорел, я заговорил совсем тихо, так, чтобы меня слышал только Шут:

– Я должен знать все, что ему известно про их планы. Они хорошо организованы и беспощадны. Это не просто люди, обладающие Уитом, которые помогают принцу, сбежавшему из дома. Здесь все гораздо сложнее. Мне придется заставить его сказать, куда они везут Дьютифула.

Улыбка исчезла с лица Шута, но высокомерие лорда Голдена не пришло ей на смену.

– Как? – спросил он, и я услышал в его голосе ужас.

– Всеми доступными мне средствами, – холодно ответил я.

Я разозлился, что он делает мою задачу еще труднее. Сейчас самое главное – принц и его благополучие. Ни жалость Шута, ни жизнь мальчишки, в чьих жилах течет Древняя Кровь, даже мои собственные чувства не имеют никакого значения. Я делаю это ради Чейда, ради моей королевы, ради династии Видящих и самого принца. Меня учили выполнять грязную работу; она являлась частью подготовки королевского убийцы. Внутри у меня все сжалось, я отвернулся от Шута и встал. Заставить мальчишку говорить. А потом убить. Я не мог его отпустить, а если мы возьмем его с собой, он будет нам мешать. Мне уже приходилось убивать по приказу Видящих. Но никогда до сих пор не доводилось мучить свою жертву перед смертью. Впрочем, я знал, что нужно делать. Я выучил этот урок в подземелье Регала – из первых рук. Жаль, что обстоятельства сложились так, что у меня нет выбора.

Я отвернулся от света и шагнул в окутанный тенями угол, где меня ждал юноша. Он сидел на земле, прижавшись спиной к стене. Некоторое время я просто стоял над ним и смотрел, надеясь, что он боится того, что должно произойти, так же сильно, как и я. Когда паренек наконец не выдержал и поднял на меня глаза, я прорычал:

– Куда его везут?

– Я не знаю, – сказал он, но уверенности в его словах я не услышал.

Я ударил его изо всех сил, и носок моего сапога угодил ему под ребра, я совершенно сознательно старался не наносить ему серьезных повреждений, просто хотел, чтобы он задохнулся. Еще не время. Он вскрикнул и сжался в комок. Прежде чем пленник успел опомниться, я наклонился, схватил его за рубашку и резко поставил на ноги. Я был выше, поэтому, сжав зубы, я приподнял паренька так, что теперь он стоял на цыпочках. Он хватался руками за мои запястья и беспомощно пытался высвободиться.

– Куда? – ровным голосом повторил я свой вопрос.

Неожиданно снаружи снова полил дождь.

– Они… не… сказали, – просипел мальчишка, и мне страшно захотелось ему поверить, но я не смел.

Я с силой отшвырнул его к стене, и он ударился головой, а у меня заныло плечо. Я заметил, что паренек прикусил губу, чтобы не закричать от боли. У меня за спиной что-то пробормотала Лорел, но я не стал поворачиваться.

– Или ты скажешь сейчас, или позже, – предупредил я пленника, прижав его к стене.

Я ненавидел себя за то, что мне пришлось делать, но, с другой стороны, его глупое сопротивление каким-то непостижимым для меня образом разжигало мою ярость. И тогда я обратился к ней за помощью в надежде, что она даст мне силы продолжать. Чем быстрее, тем лучше для него; моя жестокость по отношению к нему в конце концов обернется великодушием. Потому что как только он заговорит, его мучения закончатся. Мальчишка сам выбрал дорогу, которая привела его сюда. Он предатель, вставший на сторону тех, кто выманил сына Кетриккен из Баккипа. Вполне возможно, что наследнику престола Шести Герцогств сейчас угрожает смертельная опасность, а то, что знает этот паренек, может помочь мне спасти Дьютифула. Парень сам виноват в своих страданиях.

Мальчишка жалобно всхлипнул, потом попытался взять себя в руки.

– Прошу вас, – прошептал он.

Я заставил себя отбросить в сторону жалость и занес кулак для нового удара.

Ты же обещал. Больше никогда.Мы больше не будем убивать просто так. Только, чтобы добыть себе мясо, – возмущенно вмешался Ночной Волк.

Не мешай мне, брат мой. Я должен.

Нет. Не должен. Я иду. Я постараюсь прийти к тебе как можно быстрее. Подожди меня, брат мой, пожалуйста. Подожди.

Я отгородился от мыслей волка. Пора это кончать. Нужно сломать предателя. Он ведет себя как мальчишка, который изо всех сил старается сохранить свою тайну. Слезы проложили дорожки на грязных щеках. Я обнаружил, что поставил его на ноги. Вмешательство волка отняло у меня решимость. Я никогда не любил подобных развлечений. Мне было известно, что кое-кто получает удовольствие, когда им удается сломить сопротивление и дух другого человека, однако пытки, перенесенные мной в подземелье Регала, навсегда уготовили для меня роль жертвы.

Что бы я ни сделал с юношей, я буду это чувствовать. И что еще хуже – буду видеть себя его глазами, ведь я стал для него тем, чем для меня был Болт. Я отвернулся, чтобы он не заметил слабость в моих глазах, но мне это не помогло, потому что на расстоянии вытянутой руки от меня стоял Шут, и в его взгляде я увидел тот самый ужас, который пытался гнать от себя. Жалость, смешанная со страхом, написанные у него на лице, причинили мне боль. Он видел. Видел, несмотря на все прошедшие годы, что во мне по-прежнему прячется избитый до полусмерти мальчишка. И еще он знал, что тот мальчишка навсегда останется со мной. Где-то в самой глубине души я корчился от страха и страдал от того, что со мной тогда сотворили. Мне было невыносимо осознавать, что кто-то знает мою тайну. Даже мой Шут. Может быть, особенно – он.

– Не мешай мне, – сердито сказал я, и собственный голос показался мне чужим. – Иди займись главной охотницей.

Он отшатнулся, словно я его ударил, открыл было рот, но так ничего и не сказал, и я сжал зубы. Мне необходимо стать холодным и безжалостным, сказал я себе. И сильнее схватил нашего пленника за воротник рубашки. Он попытался сглотнуть, потом жалобно всхлипнул. Его голубые глаза метнулись к моему шраму и сломанному носу. Он смотрел в лицо человека, не знающего, что такое великодушие и благородство. Предатель, напомнил я себе. Ты предаешь своего принца точно так же, как Регал предал Верити. Сколько раз я представлял себе, что сделал бы с Регалом, если бы мне позволили с ним расквитаться.