Мальчишка заслужил наказание. Если я не заставлю его заговорить, из-за него династия Видящих перестанет существовать. Не сводя с него глаз, я делал глубокие вдохи, дожидаясь, когда эти мысли победят остальные и станут главными. Я почувствовал, что они отразились в линии моих губ и глазах, и понял: ко мне возвращается решимость действовать. Пора кончать. Так или иначе.

– Последний шанс, – предупредил я мальчишку и достал нож. Я наблюдал за своими руками, как будто они принадлежали кому-то другому. А потом я приставил острие к его лицу, чуть ниже левого глаза. Он быстро закрыл глаза, но мы оба знали, что это ему не поможет. – Куда?

– Остановите его, – дрожащим голосом взмолилась Лорел. – Пожалуйста, лорд Голден, заставьте его прекратить.

Услышав ее слова, паренек начал отчаянно дрожать. Ему, наверное, очень страшно, раз мои спутники испугались того, что я собираюсь с ним сделать. На моем лице появилась улыбка и замерла, словно не желая уходить.

– Том Баджерлок! – выкрикнул лорд Голден.

Я даже не повернулся к нему. Он меня в это втянул, а еще Чейд и Кетриккен. То, что сейчас произойдет, неизбежно. Пусть смотрит и увидит, куда нас завела его дорога. А если ему не нравится, может отвернуться. А мне придется через это пройти.

Нет. Ты не должен. И я отказываюсь быть в этом замешанным. Я тебе не позволю.

Я почувствовал его, прежде чем увидел. Через несколько секунд на фоне тусклого света, падающего от костра, я разглядел его силуэт, а потом мой волк вошел в пещеру. С него потоками стекала вода, шерсть промокла и облепила тело. Он сделал еще несколько шагов внутрь пещеры и принялся отряхиваться. Он прикоснулся к моему сознанию, словно твердой рукой сжал мне плечо, и мои мысли вернулись к нему, к нам, отогнав все остальное прочь.

Мой брат. Изменяющий. Я устал. Я промок и за мерз. Прошу тебя. Мне нужна твоя помощь. – Он подошел поближе, а потом прижался к моей ноге и тихонько спросил: – Еда?

Его прикосновение прогнало мрак, который жил во мне и о котором я не имел ни малейшего представления, а на его место пришла сущность моего волка. Я снова был – здесь и сейчас.

Я выпустил мальчишку, и он кулем осел на пол. Его голова упала на грудь, и мне показалось, что я услышал тихий всхлип. Сейчас он для меня не имел никакого значения. Я прогнал Фитца Чивэла Видящего, чтобы стать братом волка.

Я глубоко вздохнул, испытав облегчение, что Ночной Волк снова рядом со мной. И тогда я вцепился в его присутствие и почувствовал, что он дает мне силы.

Я оставил тебе немного хлеба.

Лучше, чем ничего.

Он прижался дрожащим телом к моей ноге и подвел меня к костру и его ласковому теплу. Волк терпеливо ждал, пока я искал его кусок хлеба. Потом я сел рядом с ним, не обращая внимания на мокрую шерсть, и стал давать ему хлеб, разламывая на маленькие кусочки. Когда волк закончил есть, я погладил его по спине и стряхнул с него капли дождя. Вода не проникла сквозь шерсть, но я чувствовал, что он устал и ему все еще больно. Его любовь окутала меня и снова сделала самим собой.

Я нашел мысль, которую мне захотелось с ним разделить.

Как твои раны? Заживают?

Медленно.

Я опустил руку и дотронулся до его живота. Брюхо зверя было забрызгано грязью, она попала в раны. Ночной Волк продрог, но распухшие царапины оказались горячими. Значит, началось воспаление. Баночка с мазью лорда Голдена все еще лежала у меня в седельной сумке. Ночной Волк удивил меня, позволив нанести лекарство на царапины. Я знал, что мед вытягивает гной и может помочь. Подняв голову, я неожиданно заметил, что к нам подошел Шут. Он опустился на колени и положил обе руки волку на голову, словно собирался его благословить. Потом он заглянул ему в глаза и сказал:

– Я так рад тебя видеть, дружище. – Он с трудом сдерживался, чтобы не расплакаться. Повернувшись ко мне, он осторожно спросил: – Когда закончишь, дашь мне немного мази для Лорел?

– Конечно, – ответил я спокойно и, намазав последнюю царапину волка, передал баночку Шуту. Наклонившись ко мне, чтобы ее взять, он прошептал: – Еще никогда в жизни я так не боялся. И я ничего не мог сделать. Думаю, только Ночному Волку было под силу вернуть тебя назад.

Выпрямившись, он словно ненароком коснулся рукой моей щеки. Не знаю зачем – чтобы самому успокоиться или утешить меня. На мгновение я испытал жалость к нам обоим. Весь этот ужас еще не закончился, просто немного отодвинулся во времени.

Вздохнув, Ночной Волк неожиданно растянулся рядом со мной, положив голову мне на ногу и глядя на вход в пещеру.

Нет. Все закончилось. Я запрещаю тебе, Изменяющий.

Я должен найти принца. Мальчишка знает, где он. У меня нет выбора.

Я – твой выбор. Поверь мне. Я найду для тебя принца.

Сомневаюсь, что после дождя останутся какие-нибудь следы.

Поверь мне. Я его найду для тебя. Обещаю. Только не делай этого больше.

Ночной Волк, я не могу оставить ему жизнь. Он слишком много знает.

Он проигнорировал мое возражение или сделал вид, что не услышал. Вместо этого он сказал:

Прежде чем ты его убьешь, подумай, что ты у него отнимаешь. Подумай о том, что значит жить.

Прежде чем я смог ему ответить, он проник в мое сознание и погрузил в волчье «здесь и сейчас». Фитц Чивэл Видящий и его заботы исчезли. Мы смотрели в темную ночь, окутавшую вход в пещеру. Дождь пробудил к жизни самые разные ароматы гор, и волк принялся рассказывать мне о них. Потоки воды, заглушая остальные звуки, с шипением падали на землю. Костер, около которого мы сидели, медленно умирал, краем глаза я видел, что Шут подбрасывает в него новые ветки, стараясь экономить хворост, чтобы хватило до утра. Я чувствовал запах лошадей, дыма, других людей…

Мой брат хотел увести меня от человеческой сущности и забот, которые она в себе несет, чтобы я превратился в волка. Ему это удалось даже лучше, чем он рассчитывал. Возможно, Ночной Волк устал сильнее, чем предполагал, или шепот дождя убаюкал нас обоих, и мы превратились в двух щенят, забывших о существовании каких бы то ни было границ. Я проник в него, в его сознание, а потом и в тело.

Очень медленно, постепенно я начал чувствовать его плоть, окружавшую меня. У него больше не осталось сил. Усталость прогнала остальные ощущения. Он угасал, словно огонь, который становится все меньше и меньше, несмотря на попытки поддержать в нем жизнь.

Жизнь есть равновесие. Проживая день за днем, мы склонны об этом забывать. Мы едим, и пьем, и спим, уверенные в том, что придет завтра и мы снова проснемся, что пища и отдых дадут нам новые силы. Мы считаем, что наши раны заживут, а боль со временем уйдет. Даже когда нам приходится столкнуться с ранами, заживающими медленно, с болью, которая днем отступает, но ночью возвращается, даже когда сон не приносит успокоения, мы все равно надеемся, что для нас расцветет новый день. Но наступает час, когда хрупкое равновесие нарушается, и, несмотря на жалкие усилия, твое тело медленно, но неуклонно переходит от состояния, когда оно само справляется со своими недугами, к состоянию, в котором вынуждено сражаться изо всех сил, чтобы остаться таким, каким когда-то было.

Я смотрел в темноту, и мне вдруг показалось, что каждый выдох, который делает волк, длиннее вдоха. Словно тонущий корабль, он погружался в состояние, когда боль становится привычной, а жизнь медленно покидает тело.

Он крепко спал, забыв об осторожности и положив большую голову мне на колени. Я вздохнул и осторожно прикоснулся рукой к его лбу.

В юности я был источником силы для Верити. Он касался рукой моего плеча и при помощи Скилла брал у меня силу, в которой так нуждался, чтобы сражаться с красными кораблями. Я вспомнил тот день на берегу реки и что я сделал для волка. Я связался с ним Скиллом и вылечил Уитом. К тому времени я уже знал, что эти два вида магии могут переплетаться. Я даже боялся, что мое использование Скилла всегда будет окрашено Уитом. Сейчас мой страх превратился в надежду, что я смогу прибегнуть к их помощи и спасти моего волка. Потому что Скилл не позволяет взять у другого силу, ее можно дать только добровольно.