Дионисий просто хочет сказать, что о боге лучше думать в отрицательных, а не положительных категориях. Он говорит в этом отрывке, как истинный мастер, просто выражается он на христианском языке.
Мы восславляли то, что всецело относится…
Он понимает, что последний отрывок может его выдать, и священники поймут, о чем идет речь. Поэтому он сразу же добавляет:
Мы восславляли то, что всецело относится к теологии утверждения; как небесную и несравненную природу бога можно представить в виде единства и триединства; как, исходя из этого, можно объяснить, что бог есть Отец и Сын; как, таким образом, можно открыть истину относительно Святого Духа; как они создали три этих внутренних светоча добродетели из бестелесного и неделимого своего превосходства; и как в Себе Самом и в Себе Самих, а также в совместном и вечном их распространении они остаются вместе и нигде не расходятся; как Иисус, будучи выше всего сотворенного богом, может вместе с тем пребывать в самом существе природы человеческой. Мы рассказывали о том, что он может быть назван Добром, Бытием, Жизнью, Мудростью, Властью и прочими духовными именами.
Он сразу же добавляет: «Мы не отрицаем позитивный подход».
Его можно назвать…
… Добром, Бытием, Жизнью, Мудростью, Властью и прочими духовными именами.
«Все имена бога… мы также славим и утверждаем. Мы утверждаем, что бог есть Отец, мы утверждаем, что Иисус есть Сын, и что он превыше всего мироздания».
Должно быть, он написал это лишь для того, чтобы удовлетворить тупую церковь и тупых теологов. Иначе как он может утверждать, что кто-то, включая бога, превыше всего мироздания? Бог — это творческое начало: как Иисус может быть превыше мироздания? И если Иисус превыше всего мироздания, то почему тогда не Дионисий, почему тогда не Будда, почему не Кришна, почему не Лао-Цзы? Ведь тогда каждый просветленный будет превыше мироздания. И почему непросветленные должны быть ниже, а не выше мироздания? Ведь потенциально они тоже могут достичь просветления.
Он говорит это лишь для того, чтобы удовлетворить запросы дураков, на самом деле, у него иная точка зрения. Он ясно сказал, что наилучший способ описания бога… его можно сравнить…
…с искусством тех, кто творит из камня живой образ, отсекая все, что мешает лицезрению скрытой формы, и раскрывая ее истинную скрытую красоту единственно путем удаления лишнего.
Он говорит, что отрицание — это метод неприписывания богу позитивных качеств. Когда вы приписываете богу позитивные качества, вы создаете в людях стремление к вере и поклонению; вы создаете церкви и храмы. Вы не создаете религиозности, вы создаете только псевдорелигию.
Но когда вы отнимаете у бога все качества, когда бог превращается в абсолютное ничто, только тогда те, кто на самом деле хотят познать истину, им заинтересуются. Те, кто готов потерять себя, кто готов в боге утонуть, сдаться, кто готов к смерти и возрождению в этой пустоте, — только эти немногие проявят интерес, и лишь они одни во всем мире могут считаться религиозными.
Мои саньясины в этом смысле должны быть религиозными.
На сегодня достаточно.
Глава 8
Настоящее волшебство
Первый вопрос
Ошо,
Насколько я понимаю, недавно на лекции ты сказал, что Иисус не ходил по воде и что чудес как таковых не бывает. Но разве человек не может ходить по воде, практикуя саньяму, описанную Патанджали в сутре Удана? Пожалуйста, расскажи об этом.
Я повторяю: чудес как таковых не бывает, ибо все существование — чудо. Возможно ли большее чудо? Каждое мгновение, каждое событие — чудо.
Религиозен тот человек, для которого все, начиная с самых обыкновенных вещей и заканчивая самыми необыкновенными, становится чудом. Семя, прорастающее зелеными листьями, — разве оно не большее чудо, чем какой-то парень, разгуливающий по водам Галилейского озера? Птица, летящая в небесах, раскинув крылья, — разве она не большее чудо, чем идущий сквозь огонь человек? Розы, лотосы, маргаритки, миллионы цветов… а вы не видите в них ничего чудесного.
Вы ищете разные глупости. Кто-то материализует швейцарские часы, и это чудо, — а роза не чудо.
Другой материализует священный пепел, и это чудо; но ведь человек, который производит священный пепел, просто засранец! А доносящийся издали зов кукушки — не чудо! Вы слепы, совершенно слепы и безумны. Вы верите только в фокусы, рассчитанные на детей. Вы не ищете в жизни настоящее волшебство, потому-то глупые фокусники вас и обманывают.
Просто быть уже более чем невероятно. Дышать, видеть восход солнца, слышать щебетание птиц, чувствовать любовь и благодарность, молитву и тишину… Это мгновение и есть чудо. Тишина, что окружает вас, любовь, что струится между мной и вами, эта общность, сатсанг — ваши сердца открыты, подобно цветам лотоса, вы пьете меня в величайшем доверии, с величайшей открытостью… Какие еще нужны чудеса, чтобы доказать таинственность существования?
Однажды случилось вот что.
К Рамакришне Парамахансе прибыл в гости один великий махатма, славившийся умением ходить по воде. Рамакришна жил тогда недалеко от Калькутты, в Дакшинешваре. В тот день он сидел под деревом баньяна, любуясь красотой Ганга.
Такие люди, как прибывший махатма, безусловно, одержимы галлюцинациями эго. Махатма мог ходить по воде — конечно, он был великим человеком! В нем все как бы говорило: «Я здесь самый праведный».
Он встал перед Рамакришной и сказал:
— Я слышал, что люди считают вас великим мистиком. А можете ли вы ходить по воде?
Рамакришна ответил:
— Нет, я не могу ходить по воде. По правде сказать, я и плавать-то не умею! А вы?
Махатма ответил:
— Да, я могу ходить по воде.
Тогда Рамакришна спросил:
— Уважаемый, скажите, пожалуйста, как долго вы обучались этому искусству?
Махатма ответил:
— Искусству ходить по воде я посвятил восемнадцать лет своей жизни.
Рамакришна засмеялся, как ребенок, и сказал:
— Это же глупо! Когда мне нужно переправиться на другой берег, я сажусь на паром, и паромщик берет с меня всего одну рупию! Я могу оказаться на том берегу всего за одну рупию, а вы потратили на это восемнадцать лет? Это стоит не больше рупии. И вы еще считаете себя святым?
Похожая история случилась с таинственной мусульманкой, Рабией, к которой пришел суфийский мистик Хасан; он хотел показать ей, на что способен.
Желание продемонстрировать свои способности само по себе уродливо — в нем проскальзывает некая политика. Оно не религиозно и совсем не духовно. Хасан заговорил о чем-то другом, поджидая подходящего момента для демонстрации своих способностей.
И вот Рабия сказала:
— Мне пора читать Коран. Хочешь почитать Коран вместе со мной?
Этого-то мгновения он и ждал. Он предложил:
— Давай ходить по воде. — Перед ними лежало озеро. — Мы будем гулять по воде, читая Коран вслух!
Рабия ответила:
— Гулять по воде, читая Коран? Что-то не хочется. Видишь то белое облако? Отправимся-ка лучше туда и будем читать Коран, сидя на облаке,
Хасан воскликнул:
— Но я не умею летать по небу. Неужели ты освоила искусство летать в небесах?
Рабия ответила:
— Птицы могут летать по небу — не такое уж это сложное искусство. Рыбы могут плавать в реке, в озере — не такое уж это сложное искусство. Хасан, опомнись! Я просто пошутила. Я не могу летать среди облаков и не умею ходить по воде. Но вот настоящее чудо: читая Коран, я исчезаю. Ты можешь так? Остается только чтение, только пение — поющий исчезает, меня больше нет.
Я согласен с Рабией. Очень немногих женщин можно назвать мастерами. Рабия — одна из них.
Ты спрашиваешь меня: «Ошо, насколько я понимаю, недавно на лекции ты сказал, что Иисус не ходил по воде…»
