Радость Лычкина была вызвана тем, что он увидел в боковое зеркало припарковавшуюся неподалёку от них на той же стороне улицы вишнёвую «девяносто девятку». А из этой машины вышел не кто иной, как хорошо одетый, стройный, с коротким ёжиком седых волос его бывший начальник Алексей Николаевич Кондратьев. Вышел и, поглядывая по сторонам, нет ли за ним слежки, зашёл в то самое учреждение, откуда пять минут назад вышла Инна.
Значит, не зря он провёл бессонную ночь, не зря толкался в переполненном вагоне. Он нашёл его, потому что он умен, потому что изобретателен. И он не пропадёт от того, что погиб Гнедой. Небесные силы на его стороне, они спасли его, сделав вмятину на машине, они помогут ему и теперь…
Михаил немедленно позвонил Живоглоту.
— Я нашёл его, — гордо произнёс он. — Он на Сивцевом Вражке в фирме «Бриз», контролируемой Фондом ветеранов Афганистана. А она там работает, только что выехала куда-то на служебной «Волге». Наверное, по делам, скоро приедет обратно…
Живоглот, однако, не собирался хвалить его.
— Так почему один из вас не поехал за ней, а другой не остался караулить Кондратьева? — проворчал он.
— А потому что машину ты нам подсунул туфтовую, — неожиданно сам для себя рявкнул Михаил. — Она не заводится…
— Имей свою, — ничуть не разозлился на его выпад Живоглот. — Не делай вмятин и не вози в багажнике трупы крутых авторитетов. И тогда, Лыко, все у тебя будет о'кей… Ладно, не кипятись, все равно молодец, что нашёл его… Мы подстрахуем тебя. Скоро будем… А она и впрямь от нас никуда не уйдёт. Теперь он у нас на крючке…
…Алексей же в это время входил в кабинет Олега Никифорова.
— Леха! — закричал, вставая с места, цветущий богатырь Олег. — Алексей Николаевич, дорогой! Ну порадовал, вот кого я не ожидал увидеть… А, впрочем, наша бухгалтер уже похвасталась! И я ожидал, ожидал, только не так скоро. Ну, дай я тебя обниму, старина!
Он подошёл к Кондратьеву, и они крепко обнялись.
— Да… — протянул Олег. — Гляжу на тебя и не могу понять — то ли постарел ты, то ли, наоборот, помолодел… Но то, что изменился, это точно… Ведь семь лет прошло, не семь дней… Глаза другими стали, совсем другие у тебя глаза, Алексей Николаевич… И все же, ты хорошо выглядишь — настоящий супермен, подтянутый, седой, загорелый, в джинсах, в кожанке… Прямо из американского боевика…
— Да и ты, Олег, все цветёшь и цветёшь… Ещё выше стал и увеличился в размерах… Любо-дорого на тебя смотреть, впрочем, как и в прежние времена…
— Эх, прежние времена, — тяжело вздохнул Олег. — Иных уж нет, а те далече… Какими мы были наивными тогда, в начале девяностых. Мы-то думали в простоте душевной, что только теперь начинается настоящая жизнь, что мы строим демократическое общество… А такого понастроили, не пойму никак — явь это или страшный сон, кошмар… Воистину криминальное государство, ни прибавить, ни убавить, Алексей. Дела-то какие… Сколько наших там полегло, на Востряковском… И Серёга, и Олег Шелест, и Володька Хохлов… Лучшие люди…
— Дело, говорят, к суду идёт, — сказал Алексей.
— К суду-то к суду, да судят кого? Наших же ребят, Краснова, Бартеньева… Меня хотели привлечь, столько таскали, ты не представляешь… Алиби проверяли тысячу раз, всю душу вытрясли…
— А кто на самом-то деле все это организовал? Не имеешь понятия?
— Разное болтали… Но доказательств никаких… А, что говорить? Разве у нас такие дела когда-нибудь до конца расследуются? Против ребят тоже ничего нет, а их до сих пор держат в Бутырке, уже второй год… Якобы Краснов метил на место Шелеста, а Бартеньев — на место Серёги. И якобы крутые бабки между собой не поделили… Откуда у Серёги были бабки? Он же бессребреник, а они его задним числом в преступники и расхитители записали, сволочи… Ладно, — вздохнул он. — Ты, вообще-то, ко мне или к Инне?
— Я, вообще-то, Олег, вот по какому поводу к тебе пришёл, — понизил голос Алексей. — Тут вчера кое-что произошло, но это только между нами… Одного авторитета взорвали в его же «Мерседесе», не слышал?
— Слышал, по телевизору передавали. А что?
— Тут кое-кто подозревает, что он был организатором и взрыва, и убийства того самого Мойдодыра, из-за которого меня посадили, и ограбления нашего склада, и исчезновения Дмитриева… А поэтому вешают этот взрыв на меня. Понял?
— А на самом деле это ты или не ты? — с испугом в голосе спросил Никифоров.
— А черт его знает, — многозначительно усмехнулся Алексей, подмигивая Олегу. — Дело не в этом. Дело в том, чтобы обезопасить Инну. И я прошу тебя…
Никифоров прервал его.
— Молодец, — шепнул он. — Просто молодец. Ты настоящий герой, Леха… А то, что от меня зависит, я сделаю. Будь спокоен. Но какой же ты, однако, молодец, — не уставал восхищаться он, ходя взад-вперёд по кабинету.
— Да какой я герой? — досадливо произнёс Алексей. — Мне идёт сорок второй год, и чего я добился в жизни? Семь лет провёл на нарах, служил в «горячих точках», результатом чего стала гибель жены и сына. Нет ни дома, ни семьи, ни денег…
— Какие наши годы? — улыбался белыми зубами Никифоров. — У тебя все впереди, и дом будет, и семья, и дети… Зато кто может похвастаться такими делами, как ты? Только прибыл оттуда, и уже успел разобраться со своим главным врагом… Отомстил за наших ребят… Нет, молодец, и все… Я горжусь тем, что работал под твоим началом…
— С главным врагом я не разобрался, — возразил Алексей. — Насчёт того, что отомстил, это большой вопрос… И вообще, я ничего не делал и ничего тебе не говорил. Я только прошу об одном — дай Инне отпуск или что угодно. Она не должна появляться здесь. И хорошо бы вывезти её в безопасное место. Инна — это моя ахиллесова пята, и об этом наверняка догадывается тот, кому нужно…
— Слушай, Леха, — предложил Олег. — Я построил дачу, правда, далековато, под Наро-Фоминском. Хорошая, большая, газ недавно провели. А что, если её туда?.. Конечно, она у нас главный бухгалтер, ведает финансами, и без неё я как без рук, но раз такое дело, какие могут быть разговоры? Сейчас она поехала в банк, приедет через часика полтора, бери её и вези на мою дачу. Ключи у меня с собой, я объясню, как ехать. Там легко найти, если знаешь. А уж недоброжелатели черта с два её там найдут, будь спокоен…
— Спасибо, Олег, — пожал ему руку Алексей. — Я верил в тебя, ты хороший парень… Так и сделаем, я обязательно воспользуюсь твоим предложением, чтобы переждать опасный момент. Сколько только он продлится? — тяжело вздохнул он.
— Сколько продлится? — призадумался Олег. — Слушай, Алексей, мне вот какая мысль вдруг в голову пришла — ты знаком со своим тёзкой Алексеем Красильниковым?
— Нет, не знаком, но наслышан. Кто мне только про него не рассказывал. Горю желанием познакомиться.
— Мы вместе с Алексеем служили в Афганистане под командованием Сергея Фролова. Сейчас он основал частную охранную фирму, и очень крутую, должен тебе заметить. «Крыша» у неё более чем солидная. И ты вполне можешь обратиться к нему. Алёшка тоже про тебя наслышан и, полагаю, после известных событий тоже хочет с тобой познакомиться. Там телеграф быстро работает…
— Знает, знает про известные события, — подтвердил Алексей, вспомнив информацию Барона. — И очень им радуется, хоть и сожалеет, что не от его, как говорится, рук…
— Вот, тем более… Давай-ка я ему сейчас позвоню. Человек он своеобразный, в общении довольно сложный, и жизнь у него была сложная, порой с ним просто невозможно разговаривать, до того он горяч, так и ждёшь, что начнёт крушить вокруг себя все подряд… А поговоришь с ним по душам, он оттаивает, начинает что-то про себя рассказывать… Ведь у них убили обоих родителей, когда они были маленькими. А семья большая — пятеро детей. Четверых раскидали по детдомам. Старший, Григорий, их потом разыскивал. Двоих нашёл, третьего не успел, умер он в детдоме для детей-инвалидов. Именно он присутствовал при убийстве родителей и остался на всю жизнь инвалидом. А сестру и двух братьев Григорий отыскал. Пытался как мог уберечь их от всяких бедствий. Но в настоящее время, сам понимаешь, сделать это проблематично… Потом Алексей, как ты знаешь, в Афгане воевал, а затем — в тюрьму угодил. Когда вышел, нам кое-чем помогал, в разрешении некоторых скользких вопросов, например. Спасся вот случайно при взрыве на Востряковском, благодаря тому, что проспал с перепоя… Так что иногда и похмелье бывает полезно для жизни… Так что, я звоню ему? — спросил он Кондратьева.
