Кондратьев молча прошёл в комнату и вопросительно поглядел на Живоглота.

— Садитесь, капитан Кондратьев, — предложил Живоглот, пододвигая ему колченогий венский стул. — Ещё раз мои извинения за нашу скудость. К тому же здесь ужасно холодно, дом запущенный, непротопленный… Говенный, честно говоря, домишка… Но… чем богаты… Так, я за вами поухаживаю, открою гостю бутылочку пивка, промочите горло с устатку… Какой-то вы грязный, Алексей Николаевич, где это вы так перемазались, позвольте вас спросить?.. Да что же вы все молчите, как сыч, Алексей Николаевич? — продолжал гаерничать донельзя довольный Живоглот. — Помнится, тогда по телефону вас невозможно было остановить…

— Ладно, что там говорить, твоя взяла, — пробасил Алексей. — Где Инна?

— Здесь, здесь, в соседней комнате, — охотно сказал Живоглот. Встал и пошёл к двери.

— Одну минуточку, — попросил Алексей, тоже вставая с места. — Погоди немного, мне надо кое-что тебе сказать…

— Так… — насторожился Живоглот. — Что вы имеете сказать, бравый капитан?

— Понимаешь… — как-то замялся Алексей. — Тут такое дело…

И в этот момент за окном послышался шум двигателя машины и визг тормозов. Все произошло мгновенно… Грохот в предбаннике и несколько пистолетных выстрелов. Не успел Живоглот сунуть руку в карман куртки, как Алексей выхватил из своей куртки пистолет и выстрелил прямо в голову Живоглоту. Пуля попала ему в лоб, и, залитый кровью, он грохнулся на пол. В это время в комнату влетели высокий Виктор Иванов в ветровке защитного цвета, Алексей Красильников со взлохмаченными волосами и торчащими усами, в камуфляжной защитной форме, и бородатый Барон в кожаной куртке. Двое посланцев Живоглота из «Москвича» стояли около стены, ни живы ни мертвы от страха.

— Порядок, — хриплым голосом произнёс Красильников. Встряхнул густыми с проседью волосами. — А вы пошли отсюда! Садитесь на свой «Москвич», и чтобы духу вашего здесь не было! — крикнул он посланцам, и через несколько секунд их и след простыл.

— Ловко ты, — покачал головой Барон. — Двоих наповал…

— Достигается упражнением, Барон, — мрачно заметил Красильников. — Я как-никак был снайпером в Афгане… Впрочем, и ты тоже не хило стреляешь. Того, у стены, классно замочил…

— А ты ещё сомневался во мне… Какие наши годы… — самодовольно произнёс Барон. — И Виктор тоже прекрасно стреляет. Он, оказывается, большой специалист не только по электричеству и по снятию слепков, но и по вождению автомобиля, и по пулевой стрельбе в экстремальных ситуациях.

Видя, что Живоглот мёртв, Алексей бросился в соседнюю комнату. Там, связанная по рукам и ногам, с кляпом во рту, извивалась на кровати в одном нижнем бельё Инна. Окно было разбито, и оттуда дул холодный ветер.

Алексей подбежал к ней и вытащил из её рта кляп.

— Там… — простонала она, указывая на окно. — Он разбил окно и… туда…

— Ничего, далеко не убежит, — успокоил её Алексей.

Затем аккуратно развязал её. От мучительной боли она не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой… Он взял её на руки и понёс в соседнюю комнату. Она увидела валяющийся на полу труп Живоглота, и глаза её загорелись огнём ненависти.

— Скотина, — прошептала она. — Паршивая скотина… Туда тебе и дорога…

В это время в комнатушку ввели Михаила Лычкина, который с ужасом и обречённостью в глазах глядел на происходящее…

Инна, превозмогая боль, бросилась к нему и ударила кулаком в лицо.

— Сволочь, сволочь, — бормотала она. — Я убью тебя…

Красильников встал между ней и Лычкиным.

— Не надо его убивать. Мы уготовили ему иную участь… — Он взял у Кондратьева пистолет и положил себе в карман. — Иди сюда, парень! — пробасил он и повёл Лычкина в соседнюю комнату.

Барон бережно усадил Инну на стул.

— Спасибо вам, — прошептала она. — Спасибо… Я думала — все… Я думала, нас с Алексеем сейчас будут мучить на глазах друг у друга… И готовилась к этому… А этот… — указала она на труп Живоглота, — привёл сторожить меня какого-то мерзавца, очень на него похожего. И тот сунул мне в рот кляп… А я слышала голос Алексея… Я готовилась к самому страшному…

Тут она не выдержала и разрыдалась. Алексей накинул ей на плечи свою куртку, сел рядом с ней, молчал и гладил по растрёпанным волосам.

Тем временем в соседней комнате Красильников надел на руки нитяные перчатки, вытащил из кармана кондратьевский пистолет и аккуратно протёр его носовым платком.

— А теперь свою ручонку давай, парень, — пристально глядя на Лычкина, произнёс он.

— Нет… — прошептал Михаил, поняв суть происходящего. — Нет… Только не это…

Тогда ему в голову было направлено дуло пистолета.

— Полагаешь, побоюсь нажать на курок? — процедил Красильников. — Только что на твоих глазах двоих уложил, а теперь побоюсь из-за ценности твоей священной особы? Ну!!! Давай руку!

Михаил протянул руку, и в неё был вложен пистолет. Только тогда он понял, что пистолет разряжен. Но ему было все равно, воля была полностью парализована. Красильников связал ему ноги и бросил на пол.

— Ты теперь волыну-то брось, чего вцепился в неё? — усмехнулся Красильников и вышел.

Именно в этот момент Виктор Иванов втолкнул в комнату Игоря Глотова.

— Коляку убили, Коляку убили, братана убили, — зарыдал Игорь, увидев труп брата, и бросился к нему.

— И, самое главное, кто убил, — глянул на него своим острым пронзительным взглядом Красильников.

— Как кто убил? Вы и убили… — показал на Кондратьева Игорь, захлёбываясь слезами.

— Почему это мы? — пожал плечами Красильников. — Это не мы, мы его вовсе убивать не хотели… Это твой дружок Лычкин его убил… Мы малость замешкались, он его и… того…

Игорь недоверчиво поглядел на Красильникова.

— Да, братишка, вот он его и убил, — тяжело вздохнул Красильников. — Твой братан попенял ему, что он его заложил. А заложил именно он, иначе как бы мы сюда попали, сам посуди… Хотел его застрелить, но тот выхватил свой пистолет и в лоб ему… Так-то вот, откуда такая ловкость взялась, ума не приложу… Но ничего, следствие и суд разберутся, что к чему, наши доблестные органы не проведёшь… А ну! — крикнул он Алексею и Виктору. — Вяжите его, этот живоглотыш тоже опасен… И надо все побыстрее… караулить их тут, что ли, мы должны до утра? Времени нет, дела надо делать…

Алексей и Виктор принесли из соседней комнаты верёвки и связали Игоря по рукам и ногам. Барон при этом спокойно сидел за столом, потягивал пиво из горлышка и курил «Вирджинию-Слим».

— А неплохой у них вкус, должен вам заметить, — лениво произнёс он. — «Туборг» — прекрасное пиво, господа, хоть я, в принципе, и не очень большой охотник до пива… Жаль только, что тут так холодно, несмотря на май месяц… Не то что в моем чудненьком деревянном домике, не так ли, Капитан?

Алексей не слушал его. Он сидел рядом с Инной и целовал её. Она прижалась к нему и молчала. После всех этих перипетий они, впервые за долгий период, почувствовали громадное облегчение, будто тяжёлый камень свалился с их плеч.

Красильников вдруг резко встал с места.

— А не надоел ли вам, господа, этот гостеприимный дом? — спросил он. — Меня лично тошнит от присутствия большого количества трупов. Поехали отсюда…

— А с этим что делать? — указал на Глотова Виктор.

— Что делать? А кончать его будем, — спокойно произнёс Красильников. — Зачем нам лишний свидетель? Мёртвым он безопаснее будет…

— А за что? — тихо спросил Игорь, с ненавистью глядя на своих врагов. — Мне ещё нет и тридцати! Я жить хочу!

— Эх, парень, — вздохнул Красильников. — Мало ли кто жить хотел, кого ваша банда на тот свет отправила… Вот и меня ваш Гнедой уважал, недаром сколько раз киллеров подсылал… Моя фамилия Красильников. Зовут Алексей Григорьевич. Слыхал?

— Брат Чёрного, — побледнев, шепнул Игорь.

— Брат, сват, деверь, шурин, свёкор, зять… Я сам по себе. Надо бы тебя шлёпнуть, но устал я от крови… Это ваш хозяин окропил кровью Востряковское кладбище, только мне крупно повезло оттого, что продрых с похмелюги… А так десять трупов… Олег погиб, Серёга Фролов, мой боевой командир… Ты-то, понятно, в этом не виноват, салажонок ты ещё… А я готовился отомстить, но вот он… опередил… Ладно, тёзка, сочтёмся славою… Поехали отсюда, не могу здесь больше….