Пухлые губы, зеленые глаза с вульгарными стрелками. Рыжие волосы затянуты в высокий блядский хвост. Яркая, но типовая мордашка. Только кто на нее посмотрит, если ниже задорно подпрыгивают сиськи, едва прикрытые прозрачным топом. Абсолютно прозрачным, сквозь него даже видны набухшие соски и темные ореолы. Весь топ состоит из двух лоскутков красного шифона которые небрежно удерживают все те же цепочки. Снизу такие же прозрачные шароварчики, только чуть более плотные между ног. Мне показалось, что сучка стоит на цыпочках, но потом разглядела ажурные босоножки на тонкой шпильке.

Эта прошмандовка стреляла глазками, покачивала задницей и терлась возле ДуреВара и Пузана, мило щебеча с барыгами. Она словно не замечала общего внимания, а может уже привыкла к такому.

— Какого хрена!? — Я стала оглядываться. — Где стража?

— Не будет стражи, — Макс ухмылялся. — Все законно. Это и есть танцорка. У нее такая классовая амуниция.

— То есть меня за мокрую майку ПэПсы загребли, а эта шмара неглиже может расхаживать, и ей ничего не будет?

— Ага, — Макс наслаждался моим бешенством. Сученок.

Меня бесила не только несправедливость. Я предвидела проблемы. Смутный намек Пузана обрел плоть. Бесстыжую, сисятстую, практически голую плоть.

Это уже не пешка. Эта фигура — как минимум конь. Точнее, кобыла. И надо срочно убирать ее с доски.

— Говорил тебе, бери танцорку, — веселился Макс, — Тебя бы из яслей на руках вынесли.

— Не на руках, а на… на других частях тела. — Настроение упало настолько, что даже матом ругаться не хотелось.

— Тоже вариант, — гыгыкнул МегаКиллер, — зато быстро и с комфортом.

Ненависть женщин, которые считают себя приличными, к шлюхам коренится очень глубоко. Что бы не думали мужчины, в ней нет чувства конкуренции. Это ненависть скрипача-виртуоза к бухому уличному лабуху* с треснутой гитарой, шеф-повара мишленозвездного** ресторана к торговцу хот-догами, установившему свой вонючий лоток у входа. Шлюхи обесценивают то, что должно быть эксклюзивом. Пусть горят они все в аду.

(* Лабух — Неумелый или опустившийся музыкант, который играет чрезвычайно фальшиво)

(** Мишленозвездный — Входящий в каталог Мишлена. Когда-то это был бесплатный журнал, который распространяли на заправочных станциях. В нем указывались места, где путешественники могут перекусить. Сейчас три звезды Мишлена — высший статус для ресторатора)

Макс видимо что-то такое прочитал в моем взгляде. Он подобрал слюни и нашел в себе силы отвернуться:

— Ну что, го на Крока?

— Мне доработать надо. И в реал выскочить хоть ненадолго.

Я сообразила, что не выходила из игры со вчерашнего вечера. Поесть, наверное, надо. Или что там еще в реале делают?

— Оке, — не сильно расстроился МегаКиллер. — Давай через два часа у колючек.

Ловко, словно уж, он ввернулся в толпу и двинулся конечно же к новой знаменитости. Разглядеть поближе. А, зная Макса, возможно еще и пощупать.

— Угу, — кивнула я ему в след и побрела дорабатывать.

Широкую спину орка я заметила издалека. Задумчиво покачиваясь с пятки на носок он разглядывал что-то на стене, возле двери Трактира. Даже мои шаги, а топала я громко, не заставили его обернуться. Афиша. Скромный листок с нескромным содержимым.

СЕГОДНЯ И КАЖДЫЙ ВЕЧЕР!

СУСАННА НЕСРАВНЕННАЯ!!!

С ЭКЗОТИЧЕСКИМ НОМЕРОМ:

"ТАНЕЦ СТРАСТИ"

Ниже изгибалась сама Сусанна. Одежды на ней нарисованной было еще меньше, чем вживую. Хватило одних цепочек. Товар лицом. Даже босоножки где-то потеряла. Зато на моське красовалась золотая полумаска, словно эту прошмандовку с площади трудно опознать по другим приметам.

— А-а-а, Мариша, — заметил меня Жакоб и смутился, — это его смущение особенно выбесило. Возникло чувство, что мы стоим втроем, и Сусанна на афише подмигивает своим блядским глазом. Орку призивно, а мне издевательски.

— Да, милый, — я по-хозяйски поцеловала орка в щеку, игнорируя назойливую дрянь.

— Я что-то хотел сказать тебе, и забыл, — взгляд Жакоба стал задумчивым. Он точно не был похож на взгляд мужчины после долгой ночи любви.

Мужчины, не все из них, а только самые наглые и умные, чувствуют этот момент. Когда ты не просто позволяешь любить себя. Когда отпускаешь вожжи. Начинаешь нуждаться в нем. Отдаешься полностью. Бой окончен. Победа. Можно рисовать звездочку на фюзеляж.

— Что я самая прекрасная, и ты восхищаешься мной? — я уже шла с козырей.

— И это тоже конечно. — Орк вытащил из инвентаря какую-то бумажку, заглянул в нее и продолжил уже более уверенно. — Вижу с эликсирами у тебя получается. Но нам надо еще и ингры закупать. Ты уже думала об этом?

Нам. Тим-билдер, блядь! "Нам надо хорошо потрудиться, чтобы я смог купить себе Бентли". Я чувствовала, как нарастает во мне бешенство. Как огненной волной оно прокатывается по телу, как пылает в мозгу, выжигая все разумные мысли и доводы. Потрахались, теперь пора и поработать. К станку, Мариша, давай, трудись. А для развлечений, найдется кто-нибудь посвежее и поинтересней.

Стоп. Это как раз то, что все от тебя ждут. Сорваться, закатить истерику. Выставить себя неадекваткой. Ждут ДуреВар с Пузаном. Ждет рыжая дрянь, чтобы я сама расчистила ей дорогу. Возможно, где-то внутри, ждет и сам Жакоб. Для него это все упростит. Поиметь телочку с афиши — что может быть приятнее для самолюбивого орка? А я в этом только помеха. Колоссальным усилием воли я взяла себя в руки. Не дождетесь.

— Дай сюда, я погляжу. Обмен. — Я забрала список прямо у орка из рук. Как ни странно, это сработало.

КРИВКА РЖАВАЯ (суш.) — 500 шт.

ВЬЮНЕЦ СТРЕКУЧИЙ (суш.) — 500 шт.

СОПЛИВКА ДОННАЯ (суш.) — 1000 шт.

… и еще три десятка наименований. При взгляде на список меня замутило. И это не образное выращение. Перед глазами все поплыло, а земля закачалась под ногами.

— Мариша, ты чего? — забеспокоился Жакоб.

— Я офлайн, срочно, — проговорила я, судорожно вдавливая кнопку "Выход".

* * *

Говорят, от хорошей водки не бывает похмелья. Чушь. Все зависит от количества. Мне хватило. Вирт спас от утреннего пробуждения. Но организм достучался до меня даже в прекрасном далеко. Болело все. Затекшая шея, поясница, почему-то ноги. Раскалывалась голова. Но хуже всего другое…

Я ринулась в туалет сдирая с себя на ходу костюм. Он облепил меня как любвеобильный осьминог, и никак не хотел расставаться. Когда организм исторг из себя все лишнее, я переползла в душ и долго сидела под струями ледяной воды. Когда кожа посинела и покрылась крупным мурашками, ко мне вернулась возможность соображать.

Айфончик разрывался от звонков. Пока я была в душе, он голосил трижды. Вытираясь на ходу большим махровым полотенцем, я отправилась на его поиски. Мобильник обнаружился на зарядке в спальне, куда я вчера так и не добралась. Тоня выслуживается. Двенадцать пропущенных. Девять — от Таты. Тут айфончик завибрировал прямо у меня в руках. На экране Натали Ремизова отправляла мне воздушный поцелуйчик. Не слишком актуальная фотка по нынешнему времени.

— Алло?

— А ты в курсе, что у него семья?! У него ребенок маленький! Сука бессердечная! — с ходу напустилась на меня Тата.

— У кого?

— У Леши Ветрова!

— А кто это? — я вложила в голос все возможное удивление.

— Мой сотрудник, — нахрапом меня взять не удалось, и Тата заговорила спокойнее.

— Соооотруууудник, — протянула я ехидно. — Ты чё, на работу устроилась? В офисный планктон? Жизнь дала трещину, денег остался последний мешок?

— Ты дуру из себя не строй, все равно не поверю. Его изуродовали, понимаешь?! Врачи сказали, что останется калекой!

Пронзительный голос Таты вкручивался в мозг, как перфоратор воскресным утром. Нахрена она мне звонит? Чтоб пришить меня к этому делу? Вряд ли. В ментовку она не побежит, тогда и ее делишки вскроются. Выяснить, что я знаю? Раз ее Леша в больнице, — значит достаточно. Тогда просто давит на психику, заставляет паниковать, совершать ошибки. Любимая Таткина тактика. Брякнуть что-то, замутить воду, и глядеть как остальные барахтаются.