Хватит, развлёк народ в холле по полной программе, пора приступать к обязанностям.

— Тимур Антонович, извините за Линку, — бормочет сзади Женя. — Она хорошая девчонка и очень преданная подруга. Боится за меня, защищает, потому и переходит границы дозволенного.

Я не отвечаю, молча нажимаю на кнопку вызова кабины. В душе бушует ураган из эмоций, а в голове буря невысказанный слов. Женя, опустив голову, плетется к соседнему лифту. Несусь на перехват и цепляю ее за рукав футболки, трикотажная ткань трещит.

— Вы что делаете? — испуганно вскрикивает девушка.

— Поедешь со мной. И прекращай «выкать», мы знакомы уже пять лет.

— Отпусти. Сам говорил, что эта кабина для высокого начальства.

— А ты сейчас, кто?

Она непонимающе смотрит на меня, и вдруг озарение мелькает в глазах.

— А-а-а…

— Б-э-э-э. Поехали!

Тяну ее внутрь прибывшей кабины. Женя вырывается и забивается в дальний угол.

— Не бойся ты меня! Не съем!

— Я и не боюсь.

— Даже так?

Быстро делаю шаг вперед и нависаю над ней. Женя сжимается и приседает, пытаясь поднырнуть под мой локоть, но я перехватываю ее. Теперь мы стоим близко... слишком близко...

Как тогда…

Адреналин мощной волной бьет в голову, бежит по крови и обдаёт все тело жаром. Кабина вдруг исчезает, и кажется, что мы с моей жертвой висим в пространстве.

Только я и она.

Вдвоём.

Глаза в глаза. Бешено бьющееся сердце к сердцу.

И больше никого.

Я беру Женю за талию и притягиваю к себе, а потом резко поднимаю. Она вскрикивает, но охватывает ногами мой торс. Ее руки оплетают шею, пальцы шевелят волосы.

Это какое-то наваждение. Мы словно возвращаемся в ту ночь, шаг за шагом.

— Держи меня крепче, — шепчу ей в ухо и чувствую, как хватка становится жёстче. Ее дыхание вырывается из полуоткрытого рта с шумом, веки опущены, а ресницы отбрасывают тень на пылающие щеки.

Дьявол! Она так прекрасна!

И я срываюсь, теряю контроль над собой и ситуацией.

Ладонью провожу по упругой попе и ныряю под футболку. Кончики пальцев от прикосновения к горячей коже покалывает, эти иголки бегут по всему телу, будоражат, взрывают, туманят мозги, и я сам вспыхиваю, как спичка.

Что творится со мной? Просто сумасшествие! Голова идёт кругом, а вздёрнутая губа так и манит, так и зовёт…

Японский бог! Так хочется попробовать ее на вкус! Даже раздутый блин сводит судорогой.

Наклоняюсь…

— Босс, босс! Тимур Антонович!

Голос за спиной раздается, как молоток судьи по тупой башке преступника.

Магия исчезает, реальность яростно врывается в наш пылающий мирок. Женя взвизгивает, отпускает руки и чуть не падает на пол. Я разворачиваюсь, пряча ее за широкой спиной, она впивается в футболку пальцами, натягивая и скручивая ее в жгут.

— Прости, так вышло...

Мы по-прежнему стоим в лифте, но его двери распахнуты, а по ту сторону кабины — люди. Славка нервно поправляет очки, Вениамин отводит шальные глаза и едва сдерживает улыбку, их помощники смущенно переглядываются.

Вот попал! Из огня да в полымя!

— В чем дело? — рявкаю раздраженно.

— Вы приехали на седьмой этаж, — Славка снимает очки и протирает их краем футболки.

— Да. Сюда и планировал. Что дальше?

— Выходите, хм, — он откашливается, — лифт дальше не идет. И… дама тоже.

— Подождите следующий или отправляйтесь к соседнему! — приказываю коллегам и нажимаю на кнопку, отправляя кабину вниз.

Двери съезжаются, мы остаёмся одни, но напряжение висит в воздухе такое, хоть ножом его режь. Поворачиваюсь к Жене. Ее трясёт крупной дрожью, даже зубы щёлкают друг о друга. По щекам катятся слёзы. Она в паническом смятении.

Понимаю, девчонка не знает, как понять себя и то, что только что произошло, как реагировать.

— Успокойся, — наклоняюсь к ней, но она отшатывается и с размаху впечатывается в стену. — Убьёшься, дурочка! — протягиваю руку, чтобы погладить раненое плечо, но, поймав взгляд загнанного в клетку зверька, опускаю. — Тебя же никто не видел. Успокойся!

— Отодвинься. Пожалуйста…

Делаю шаг назад.

— Видишь, я далеко. Не бойся. Сам не знаю, как это случилось. Прости. Отнесись к ситуации как к легкому приключению.

— Н-не м-могу, — заикается она. — Люди...

— Плевать на них! Слышишь? Они видели меня и твои ноги в джинсах. При всем желании невозможно успеть перепихнуться, пока лифт поднимается. Ну... не скорострел я, что поделаешь, — виновато улыбаюсь.

— О Боже! О Боже! Какой кошмар! Я немедленно увольняюсь!

И такой ужас в ее глазах, что становится стыдно: хотел пошутить, разрядить обстановку, а вышло только хуже.

Женя трясёт головой, волосы выбиваются из прически, пальцы дергаются, чтобы их заправить ей за ухо, но держу себя в руках и слежу за мельканием этажей. Как только кабина останавливается, снова жму на кнопку: нам нужно договорить.

— Женя, посмотри на меня! — уговариваю ее. — Женя!

— Н-не могу! Тимур Антонович, не могу!

— Что происходит между двумя людьми — святое. Этого не надо стесняться. И потом, мы с тобой пережили такой кошмар, что по сравнению с ним это происшествие — невинное развлечение.

Осторожно беру ее за руку, она выдёргивает пальцы. Тогда сжимаю подбородок и поднимаю ее голову, заглядываю в глаза. Она наконец-то взмахивает ресницами с капельками застывших слез и бросает мимолетный взгляд на меня.

— Отпусти немедленно! Сейчас как двину!

— Вот! Теперь ты та смелая девчонка, которая бросилась с кирпичом на банду отморозков.

— Но не использовала его, — тихо продолжает мою мысль она.

— Главное, намерение, — улыбаюсь в тридцать два зуба и выдыхаю: кризис миновал. — Выходи первой, я — на другом этаже.

Кабина останавливается, и Женя бочком протискивается мимо меня к выходу. Уже стоя в коридоре, она говорит:

— И ты не гей…

— А ты сомневалась? — смеюсь уже в голос я. — Это хорошо или плохо?

Но девушка исчезает из поля зрения, не дав ответа.

Поведение Линки сводит меня с ума. Она всегда была такой. Ещё в университете провинившиеся студенты не знали, куда спрятаться от ее колючего языка. Только Глеб не обращал внимания на закидоны жены: или слишком был занят, чтобы обеспечить семье безбедное будущее, или считал ее шутки милым лепетом.

Особенно шокировало меня и босса последнее заявление Линки.

Услышав про себя, что он гей, шеф побледнел, потом побагровел, как свекла, и даже надулся. С трудом сдерживаемая злость вот-вот должна была выплеснуться наружу с мощным взрывом. А куда меня отбросит волна его гнева, даже представить сложно.

Как только подружку уводят охранники, а я чуть ли не бегом несусь к турникету. Спрятаться, разложиться на молекулы и раствориться в воздухе, пока босс не поймал и не устроил допрос с пристрастием.

Но он, словно кот на охоте, чувствует намерения мышки. Мгновенно перехватывает на полпути и заталкивает в директорский лифт. От возмущения хочется вопить во всю глотку, но первобытный страх перед силой и властью поднимается изнутри и загоняет меня в угол. Сейчас босс отомстит по полной программе за издевательства Линки.

И он делает первый шаг, я сжимаюсь, чувствуя, как нависает надо мной накачанное тело, и ничего не могу поделать с паникой, которая кричит в голове: «Беги!»

Но спрятаться в крохотной, метр на два, кабине негде. И тут охотник меняет тактику. Он хватает ручищами меня за талию, и неожиданно я теряю опору. Ноги и руки болтаются в воздухе, и срабатывает инстинкт самосохранения: обхватываю его торс и шею так крепко, как могу, ещё и пальцами цепляюсь за волосы.

Больно, наверное, но мне все равно. Я хочу жить, и это чувство сильнее страха.

А ещё что-то непонятное творится со мной. Нос упирается в складку кожи на шее, и запах здорового мужского тела, волнует, тревожит потаенные уголки души. Горячий шёпот опаляет кожу и вызывает дрожь, руки босса, прижимающие к каменной груди, отключают сознание, будят инстинкты.