- Так прическа долго не растреплется, - сказал он, и нежно поцеловал меня в шею.

Мы уже были готовы, и направились к выходу. Только взгляд Тима остановился на папке, которую я положила на стол:

- Ты ее переложила? – Посмотрел он на меня. Я кивнула. – Это мой экземпляр. – Нахмурившись, сказал он.

- Экземпляр чего? – Папка была довольно толстой.

- Брачного договора. – Каким-то отчужденным голосом ответил Тим.

Я же этот договор и в глаза не видела. Поэтому вернулась к столу и аккуратно, чтоб не помять платье, села и раскрыв папку, ознакомилась с написанным на первой странице. И вправду, это оказался наш с Тимом брачный договор, заключенный между моим представителем, лордом Чарх и самим Тимом. И заверенный нотариусом и десятком свидетелей. Я перевернула договор на последнюю страницу и в шоке уставилась на количество пунктов в нем:

- Шестьсот двадцать четыре пункта? – Я посмотрела на Тима. – Что в них можно расписать?

Тим тоже сел на стул:

- Сафира, ты не читала договор? – Спросил он меня.

- Я его в первый раз вижу! – Честно сказала я.

Вернувшись к первым страницам, я начала просматривать их, пока не наткнулась на оглавление «Обязанности леди Сафиры Чарх из рода Чарх перед супругом». Ровно двадцать пунктов.

Принять супруга в род Чарх…

Родить двоих детей…

Не позорить имя рода…

Относиться с уважением…

Ничего страшного и обременительного для себя я не прочла.

Далее следовало оглавление «Обязанности лорда Тимира Найт»

Я сперва не поверила бумаге и несколько раз перелистала все страницы. Остальные шестьсот четыре пункта были обязанностями Тимира передо мной и моим родом и формулировки, под которыми подписался Тим, были значительно жестче, чем мои.

Перейти в род Чарх…, по первому требованию супруги поменять фамилию…, порвать всякие отношения с бывшей семьей…,

Если у меня был пункт: «Родить двоих детей», то Тим считался ответственным за создание условий, благоприятной обстановки, должного целительского сопровождения и комфортных родов. Он отвечал за жизнь и здоровье жены и ребенка. При этом Тим не мог требовать от меня обратиться к подобранному им целителю, муж права не имел принуждать меня к лечению. Но вся ответственность за последствия моей возможной безалаберности ложилась на него.

Если я не имела право позорить имя рода, то у Тима по пунктам было расписано, что именно он обязан делать: говорить о роде Чарх и обо мне только в уважительной форме, не выставлять недостатки, не критиковать, не поддерживать критику третьих лиц, оправдывать и все это расписано на страницах договора.

Там, где я просто обязана относиться с уважением к мужу, Тимир должен хранить верность, слушаться, делиться планами, обсуждать траты, передавать все доходы мне… он даже не мог быть моим наследником, и опекуном своих детей в случае моей смерти.

Тим не имел права ни на одно самостоятельное решение. Даже имена своим детям выбрать не мог. По этому договору я уже могла его наказать по родовому суду за то, что он принял предложение от друзей и ведет меня на встречу с архаровцами в ресторан, не спросив раньше моего совета. Немного свободы ему давал статус моего руководителя. Но после Академии я могла сама выбрать его дальнейшую деятельность, могла даже запереть дома, вообще запретив чем-либо заниматься.

- Ужас. И ты это подписал? – Уставилась я на угрюмого Тима.

- У меня был иной выбор? – Не посмотрев на меня, вопросом ответил он.

Никогда не думала, что брачный договор, являющийся гарантией стабильности семейной жизни, может быть таким унизительным… просто кошмарным.

- Тим, - голос у меня невольно дрогнул, - ты же не из-за договора со мной? И заботишься обо мне не из-за страха перед родовым судом? Хоть что-то ты ко мне чувствуешь?

Тим встрепенулся и быстро встал со стула. Он и так сидел не далеко от меня, но сейчас, приблизившись, сел возле моего стула на одно колено и, запрокинув голову, посмотрел на меня снизу вверх:

- Сафира, тебя невозможно не любить. Ты же необыкновенная. Я таких никогда не встречал. И не верил, что ты по-настоящему такая. Я ждал подвоха на церемонии в храме и все время жду, что меня ткнут носом в этот договор. Но я понимаю, что лучших условий для меня вообще не существовало, и благодарен лорду Чарху.

Он опустил голову и некоторое время собирался с мыслями, а я его не торопила. Сейчас мне было важно понять его. Для моего ума было непостижимо, как можно жить при таких условиях. Выходит, что так называемые выродки прав имеют не больше, чем рабы в самые неразвитые времена земной истории.

- Я все время опасаюсь, что ты станешь приказывать мне, как мама и леди Вэдр. – Тихо сказал Тим, так и не подняв на меня лицо. – Я не хочу быть выродком в твоих глазах.

Я тоже пересела на пол, чтоб быть ближе к Тиму и крепко обняла его. Я столько должна была ему сказать, объяснить. Но я боялась разрыдаться от жалости к мужу и нам, ведь эти договоры и правила могли уничтожить все светлое и чистое, что между нами существует.

- Спасибо. – Наконец, посмотрел на меня Тим. – Пойдем? Некрасиво опаздывать.

Я сразу протянула мужу руку и позволила себя поднять с пола. Мы уже выходили из комнаты, когда я остановила Тима и сказала:

- Это дурацкий договор. Я хочу настоящую семью, где любят друг друга и уважают. Только, Тим, измену я пережить не смогу. Со всем остальным мы справимся…

Тим кивнул. Мне показалось, что он меня понял. И лишние слова нам не нужны.

Мы приехали в непрезентабельный с виду ресторан. Темное невысокое одноэтажное строение и односкатной крышей. Деревянное крыльцо слегка покосилось и вывеска была совсем выцветшей. Я посмотрела на Тима, он не выглядел озадаченным. И я уверенно последовала за ним. Нас у самой двери встретил привратник и проводил в зал. Зайдя с улицы, где ярко светило солнце, я некоторое время привыкала к плохо освещенному помещению. И крепче вцепилась в руку Тиму.

Кто-то неожиданно крикнул, заставив буквально слиться с Тимом:

- Тимир и его прекрасная супруга, леди Сафира Чарх.

Мы прошли в центр зала, где вдоль трех стен стояли обильно накрытые столы. И к нам с Тимом по очереди подходили суровые неразговорчивые мужчины, представлялись, желали нам счастливой жизни, вручали подарок и проходили дальше, не задерживая стоящих позади себя ребят. Подарки были в больших коробках и в маленьких конвертах. Но я все принимала с радостью и искренне благодарила. Если первые дарители больше обращались к Тиму и подарки протягивали ему, то остальные больше говорили со мной и одаривали меня. А Тим кивал друзьям и смотрел на меня с нескрываемой гордостью. Запомнить имена всех гостей я даже не пыталась. Замечала только, что среди пришедших к Тиму были люди различных сословий, одетые как богато, так и скромно, стандартно высокие и не достигшие необходимых «мер и делений», были как молодые и полные сил парни, так и люди преклонного возраста, и инвалиды. Мастер Рюмель, сапожник, поцеловал меня в щеку и вручил коробку.

- Там туфли. Размер ваш у меня сохранился, - сказал он с улыбкой. – Тимир, спасибо за приглашение. – И он, постучав по плечу Тима, прошел занять себе место за столом.

Последним подошел высокий светловолосый мужчина и, грубо обняв Тима, приподнял его над полом:

- Тимир, какую красоту ты себе отхватил! – Он вручил Тиму конверт. Но меня сейчас заинтересовал до боли знакомый голос. Это он вломился в мою спальню и поставил Тима к стене, орал на него и ударил так, что Тим даже упал.

Я указала пальцем в лицо этого мужика и обвиняющим голосом сказала:

- Я вас помню! Как вы могли Тима ударить? А сейчас другом прикидываетесь! – Он, скосив глаза, уставился на мой палец и, повернувшись к Тиму, сказал:

- Какая воинственная! Может, и ее в архаровцы?

Тим, обхватив меня за талию, прижал к себе. Я этот недодруг, поклонился мне и с уважением сказал:

- Наша работа – борьба с нарушителями закона. А Тимира я слегка ударил. Поверьте, он бы не встал, бей я его, не как друга.