Простые объяснения причин подобных происшествий удовлетворяют далеко не всех. Люди на пороге третьего тысячелетия еще склонны к мистике, суевериям, предрассудкам. В нашей стране твердо укоренилось представление, что подобных происшествий с отечественными судами произойти не может, и действительно не происходило, что безусловно связано с возросшим уровнем образования моряков. Естественно, имела значение и борьба с суевериями, и, что не менее важно, дисциплина на судах была на должной высоте. Тем не менее от отравления никто не застрахован. Об одном подобном происшествии, закончившемся менее трагично, чем это могло бы быть, рассказал в своей книге «Дерево духов» очевидец событий, врач и писатель, заслуженный «морской волк» Юрий Пахомов.

На этот раз несчастье случилось с советским кораблем, но, естественно, автор должен был изменить приписку судна и на всякий случай место, где беда произошла. Иначе редакторы вряд ли пропустили бы его рассказ, наверняка решив, что подобная чертовщина позорит соотечественников.

Несчастный случай произошел в Южной Атлантике, вблизи африканских берегов. В те годы наше государство оказывало военную помощь Анголе, поддерживая законное правительство этой страны, в которой на протяжении ряда лет шла кровавая гражданская война. Поэтому, кроме геологов, врачей, технических специалистов, в Луанде базировались советские военные корабли, а также наша рыболовная флотилия. Однажды с одного из ее судов, занятых в море рыборазведкой, на базе приняли сигнал SOS. По сбивчивому посланию невозможно было понять, что же в действительности произошло на терпящем бедствие корабле. Особенно настораживала фраза: «Часть экипажа пытается покинуть судно».

Руководство по оказанию помощи попавшим в беду взяли на себя военные моряки. На отечественный сухогруз, ближе всех находившийся к нуждающемуся в спасении судну, поступил приказ изменить курс и идти на выручку соотечественникам.

Когда корабли сблизились и спасатели поднялись на борт просившего о помощи судна, они обнаружили там поистине трагическую картину. Несколько членов экипажа уже умерли, остальные находились в тяжелейшем состоянии. Здоровыми оказались лишь двое, случайно не принимавшие участия в общем ужине, который был приготовлен, как обычно на флоте, из свежевыловленной рыбы.

Позже выяснилось, что сразу же после еды все ощутили во рту жжение. Потом начались галлюцинации: горячее стало восприниматься как холодное, а обычная вода казалась кипятком. Кроме того, команде почудилось, что море горит до самого горизонта, и одни в панике стали задраивать иллюминаторы, а другие попытались спустить шлюпку и покинуть судно. По-видимому, лишь быстро охватившая моряков слабость и потеря сознания помешали осуществить это желание.

Галлюцинации были столь отчетливыми и яркими, что у команды возникло предположение, будто за горизонтом была взорвана атомная бомба. Впрочем, массовые видения имели вполне материальную основу: с наступлением темноты началось обычное для тропической зоны свечение океана, вызванное скоплением в морской воде крохотных светящихся организмов.

Интересно отметить, что тяжелое отравление моряков, приведшее к трагическим последствиям, было вызвано обычным промысловым морским окунем, ловом которого постоянно занимались наши рыбаки. Но в этот раз безобидный окунь внезапно стал ядовитым. Этот вид отравления обычной рыбой, почему-то вдруг оказавшейся несъедобной, получил наименование сигуатеры. Так называется съедобный брюхоногий моллюск, обитающий в Карибском море. У берегов Кубы эти моллюски время от времени становились ядовитыми и вызывали массовые отравления людей, употреблявших их в пищу.

Внезапно стать ядовитыми могут любые рыбы тропиков, в том числе анчоусы и сельди. Правда, отравления ими случаются редко, но результаты бывают трагичны. Яд действует так стремительно, что смерть может наступить сразу же после первого проглоченного куска.

Гораздо чаще виновниками отравления становятся рифовые рыбы: груперы, барракуды, мурены, рыбы-попугаи, рыбы-хирурги и рифовые окуни. Сигуатера — коварное заболевание. Можно смертельно отравиться рыбой, которая еще вчера была совершенно безвредна. Нередко рыбы, пойманные в один и тот же день, у одних участков побережья были вполне съедобны, а пойманные на соседних несли людям болезнь.

Причину, по которым мясо рыб становится ядовитым, установить до сих пор не удалось, но яд сумели добыть. Он представляет собой светло-желтое маслянистое вещество. Действие сигуатоксина напоминает картину отравления, вызванного «сонными рыбами» и, отчасти, фугу. Первыми симптомами отравления бывает покалывание и онемение языка и губ. Затем появляется тошнота и сильные боли в животе и мышцах, происходит нарушение координации движений и искажается температурная чувствительность. В тяжелых случаях развивается паралич. Отравления могут быть массовыми. Однажды сигуатера предотвратила сражение между армиями английских и французских колонизаторов и помешала в тот период изменить судьбу колонии на острове Маврикий, в настоящее время ставшей независимым государством.

Океан хранит множество тайн. Одна из них — тайна судов-призраков, покинутых своими командами. Эта загадка и дала повод возникновению легенды о «Летучем голландце», которая сейчас начинает проясняться.

12 сентября 1981 года А. Хейг, госсекретарь США, выполнявший обязанности министра иностранных дел, на пресс-конференции в Западном Берлине сделал официальное заявление, обвинив нашу страну и союзников СССР в том, что мы во время военных действий в Лаосе, Камбодже и Афганистане использовали боевые отравляющие вещества. Основанием для такого обвинения послужили заявления леонгов — представителей маленькой народности, живущей в высокогорных районах Лаоса. Во время войны во Вьетнаме леонги тайно сотрудничали с Соединенными Штатами, выполняя задания их Центрального разведывательного управления. После 1975 года, когда вьетнамцы одержали окончательную победу, предатели, опасаясь заслуженного возмездия, вынуждены были бежать из Лаоса.

Эти беженцы, переселившиеся в США, обвиняли нашу страну и правительства азиатских стран, сумевших отстоять свою независимость, в использовании химического оружия. В качестве доказательства они привезли с собой камни и листья растений, забрызганные мелкими желтыми пятнышками какого-то уже засохшего вещества. Леонги утверждали, что отравляющие вещества распылялись с самолетов или с помощью запускаемых с них ракет и сбрасываемых авиабомб. Люди, подвергшиеся воздействию этих веществ, якобы тяжело болели. Разведка США рассмотрела заявление леонгов и предприняла расследование, дав ему кодовое название «Желтый дождь», а образцы отравляющего вещества передала в химические лаборатории.

Однако химики, проведя самый тщательный анализ, вынуждены были признать, что в пробах не обнаружены известные в то время отравляющие вещества. Разведчики решили, что был использован совершенно новый биологический яд, и пробы для дальнейшего анализа были отправлены в несколько университетов страны. Там в них обнаружили три микотоксина — ядовитых вещества, вырабатываемых некоторыми видами плесневых грибков.

Ученые провели многочисленные повторные анализы вещества, полученного из желтых пятен, и дополнительные исследования не подтвердили наличие даже следов микотоксинов, но выяснилось, что пробы состоят наполовину из пыльцы. Ботаники определили, что это пыльца южноазиатских растений. Невольно возник вопрос, каким образом в СССР сумели собрать такое огромное количество пыльцы и к тому же таких растений, которые там не встречаются. И вообще, зачем понадобилось добавлять пыльцу в отравляющие вещества? Исследования пришлось продолжить.

В первую очередь внимание ученых привлекла пыльца: она оказалась необычной. Ботаники знают, что в пыльце содержится большое количество белковых веществ. Обнаружить их нетрудно: для этого используют специальный краситель. Если им обработать вещество, содержащее белки, оно приобретет насыщенно-синий цвет. Однако желтая пыльца не синела. Это означало, что белков в ней не было. Не обнаруживались в ней и жировые вещества, хотя пыльца, собранная непосредственно с растений, даже многие годы хранящаяся в коллекции, синела под воздействием красителя и жиры в ней сохранялись. Пришлось к дальнейшим исследованиям привлечь специалистов иного профиля.