— Еще нет, — сказал Гарри. — Там были еще какие-то люди, пытающиеся переговорить с ним. А он был с винтовкой, и с ним были еще четыре каких-то здоровенных парней. Мне показалось, что это не подходящий момент для дружеской болтовни.

Это означало нечто большее. Наводнение. Рассказ Гарри подтвердил то, что Джеллисон уже знал. Сан-Иоаквин превратилось в большое, с торчащими из него островками, море. Местами глубина этого моря достигала ста и более футов, и волны разбиваются о склоны холмов. Миндальные рощи в клочья разнесены ураганами. Повсюду мертвые и умирающие. Наверняка, если что-либо не предпринять, разразится эпидемия брюшного тифа. Но что можно предпринять?

Вошел Марк Ческу.

— Да, сэр, вчера в городе появились люди из «Мучос Номбрес». Они пытались купить еду. Достать им удалось мало. Думаю, они вернулись обратно на свое ранчо.

— Где и умрут с голоду, — сказал Гарри.

— Пригласите их в город на совещание, — сказал Джеллисон. — Они владеют землей…

— Но они совершенно не разбираются в сельском хозяйстве, — сказал Гарри. — Мне казалось, что я уже упоминал об этом. Работать-то они хотят, но как это делать — не знают.

Артур Джеллисон сделал в памяти еще одну заметку. То, что рассказывает Гарри, во многом заполняет пробелы в имеющейся информации. — Итак, вы говорите, что Дик Вильсон налаживает порядок и организацию, — сказал сенатор. Это тоже новость, причем из района, лежащего за пределами долины. Джеллисон решил послать Эла Харди повидаться с Вильсоном. С соседями лучше поддерживать добрые отношения. Харди и… да, Марк, доберутся туда на мотоцикле.

А помимо этого существует еще четыре миллиона дел, которыми необходимо заняться. И весь поглощенный ими, Артур Джеллисон был измотан так, как никогда не выматывался в Вашингтоне. Не надо принимать все так близко к сердцу, подумал он.

Многие кубические мили воды превратились в пар, и дождевые тучи окутывали всю Землю. В районе цепи Гималаев сформировались погодные фронты, несущие холод. Страшные грозы пронеслись над северо-восточной частью Индии, над севером Бирмы, и китайскими провинциями Юнань и Сьосуань. Великие реки восточной Азии — Брахмапутра, Ирривади, Меконг, Янцзы и Желтая река — все они берут начало от подножия Гималаев.

Плодородные долины Азии оказались залитыми потопом, а по возвышенностям ударили ливни. Плотины не выдержав, рухнули, и воды обрушились вниз и понеслись все дальше, все затопляя — и столкнулись с взбаламученными штормами солеными водами, занесенными вглубь материка цунами и ураганами.

Дождевые ливни обрушились на всю Землю, а тем временем из кипящей воды морей, из тех мест, куда ударили обломки Молота, вздымались все новые массы пара. Выпаренная вода уносила с собой соль, грязь, ил, крупицы камня, частицы вещества, составляющих земную кору. Вулканы выбрасывали многие миллионы тонн дыма и пылевых частиц — и они поднимались в стратосферу.

Комета Хамнер-Брауна возвращалась обратно, в глубокий космос. Земля теперь походила издали на ярко светящуюся жемчужину, сверкающую мерцающим светом жемчужину. Альбедо Земли изменилось. Солнечные тепло и свет в большей степени, чем раньше, отбрасывались от Земли прочь, в космос. Хамнер-Браун уже прошла прочь, мимо, но последствия столкновения с нею остались. Некоторые из этих последствий можно было считать временными. К их числу относились, например, цунами, несущиеся по океанам. Многие из этих цунами уже трижды обошли вокруг всей планеты. Или ураганы и тайфуны, безжалостными бичами хлещущие моря и сушу. Или льющие надо всей планетой грозовые ливни.

Некоторые последствия носили более постоянный характер. Так в Арктике вода выпала в виде снега, и этот снег не растает теперь на протяжении многих столетий.

На вершине горы стояла Маурин Джеллисон. С неба на нее лил теплый дождь. Над горами вспыхивали молнии. По гранитной вершине Маурин шагнула ближе к пропасти. Поверхность была скользкой. Маурин слегка улыбнулась, вспомнив, как даже прежде отец предупреждал ее, чтобы она не приходила сюда одна…

Было трудно перестать размышлять об этом. Тому, что произошло, Маурин не могла подобрать названия. «Конец света» — звучит как-то банально, и пока это еще не совсем правда. Пока нет. На этом ранчо, которое теперь называется «Твердыня», мир еще не пришел к своему концу. Маурин не могла разглядеть, что делается в долине внизу, этому мешал дождь, но что там происходит, она знала. Суматошная деятельность. Поиски всего, всего, что угодно. Ищут все: бензин, патроны, иголки и булавки, пластиковые пакеты, пищевые жиры, аспирин, огнестрельное оружие, бутылочки для детского питания, посуду, цемент. Ищут все, что может помочь пережить грядущую зиму. Эл Харди занимался этим постоянно; с помощью Маурин, Эйлин Хамнер и Марии Ванс он обшаривал каждый куст в долине.

— Сующие нос в чужие дела! Вот кто мы, — крикнула Маурин навстречу дождю и ветру. И уже тихо добавила: — Но все это абсолютно бесполезно.

То, что приходилось совать нос в чужие дела, ее не слишком беспокоило. Если что-нибудь необходимо, если что-нибудь может спасти их, об этом должен позаботиться Эл Харди, это его работа. Это не просто выслеживание и вынюхивание, как считают люди, пытающиеся припрятать то, чем они владеют. Они дураки, но их глупость не тревожила Маурин. Ибо существовали и другие, которые были рады ей. Они верили. Они были полностью уверены, что сенатор Джеллисон спасет им жизнь, и они были просто счастливы увидеть его дочь. Их не тревожило, что она, придя в их дом, всюду сует свой нос и, вероятно, заберет какую-то часть их имущества. Они только радовались, предлагая то, чем владели, предлагали добровольно — в обмен на покровительство и защиту. В обмен на то, что на самом деле не существовало.

Некоторые фермеры и жители ранчо были людьми гордыми, обладающими стремлением к независимости. Они понимали необходимость организации, но не желали по-холопски относится к ней. Но другие… а именно: жалкие беглецы, каким-то образом просочившиеся мимо заставы; горожане, владеющие домами в долине, удравшие сюда в страхе перед падением Молота и не знающие, что делать дальше; даже сельские жители, привыкшие издавна полагаться на грузовики, доставляющие продовольствие, на вагоны-рефрижераторы и погоду Калифорнии — для всех этих людей Джеллисон был «правительством». Правительством, которое возьмет на себя заботу о них — как это всегда бывало.

Маурин трудно было выносить бремя ответственности. Она лгала людям. Она говорила им, что они будут жить, но лучше них знала, чего следует ожидать. В этом году урожая не будет. Нигде не будет. Надолго ли хватит того, что добыто из затопленных наводнением магазинов и складов? Достаточно ли, чтобы люди смогли выжить? Сколько еще беглецов скитается по Сан-Иоаквину? И права ли Маурин, пытаясь спасти их жизнь, когда мир умирает?

Поблизости вспыхнула молния. Маурин не пошевелилась. Она стояла на голой гранитной скале, рядом с пропастью. Я хотела, чтобы у меня появилась цель. Теперь у меня появилась цель и не одна. Их даже слишком много. Жизнь Маурин не замыкалась на вашингтонских вечеринках, приемах и сплетнях. Нельзя сказать, что выжить, когда настал конец света — это тривиально. Но ведь так оно и есть. Если жизнь является не более, чем существованием, то какая разница? Там было легче скрыть когда тебе плохо. Это и есть единственное различие.