Эл Харди застыл в смущении. Ему хотелось что-то сказать — но приказ, светившийся в глазах Маурин, заставлял молчать.

Он еще может остановить этот порыв, подумал Гарви Рэнделл. И это потребует от него не таких уж больших усилий. Раз все согласны, дать задний ход, будет, конечно, не легко, однако такое еще возможно. Но когда порыв наберет инерцию, его уже ничем не остановишь. Эл Харди обладает достаточной властью, чтобы все переменить пока не поздно…

Харди отвел взгляд на сенатора. Старик привстал со своего кресла, он задыхался, разевая рот. И рухнул обратно в кресло. Леонилла кинулась к Джеллисону, но он жестом остановил ее, кивком позвал к себе Харди.

— Эл, — просипел он.

С собой Леонилла принесла сюда свою медицинскую сумку скорой помощи. Эта сумка и сейчас находилась в кабинете мэра. Леонилла открыла сумку, выхватила шприц. Преодолев слабое сопротивление сенатора, она расстегнула ему куртку и рубашку. Быстро протерла ему тампоном грудь. И воткнула иглу прямо в грудь, рядом с сердцем. Эл Харди прорывался сквозь толпу, как сумасшедший. Пробился, упал на колени возле задыхающегося сенатора. Джеллисон бился, корчился в кресле. Пытался руками дотянуться до своей груди — но руки держали шеф Хартман и еще кто-то. Глаза сенатора остановились на Эле Харди.

— Эл…

— Слушаю, сэр — Харди отозвался задушенным, почти неслышным голосом. Наклонился ближе к сенатору.

— Эл, не мешайте моим потомкам вновь овладеть молниями, — ясным голосом сказал сенатор. Этот голос разнесся по всему залу. На короткое мгновение глаза Джеллисона ярко вспыхнули. Но тело сенатора обмякло, и окружающие услышали лишь тихий, тут же оборвавшийся шепот:

— Пусть они снова овладеют молниями.

На вершине невысокого холма стоял Тим Хамнер. Он перенес тяжесть своего тела с ноги на ногу, и в нагрудном кармане его хрустнула бумага.

Долгий откос внизу кипел активностью. Земля готовилась к севу, бороны тащили лошади и быки. А соседние участки уже вспахивались — с помощью тракторов, работающих на метаноле. На вспаханной земле сверкали мириады белых снежинок. Обогащенная горчичным газом и трупами солдат Нового Братства, эта земля даст обильный урожай.

По дороге с негромким жужжанием ехали три электромобиля. Такой же автомобиль стоял перед Тимом Хамнером — садись и поехали. Пора уже возвращаться, ехать туда, вниз, где ждет работа, но Тим постоял еще несколько лишних мгновений. Он наслаждался ярким солнечным светом и чисто-голубым весенним небом. Прекрасный сегодня выдался день.

Перед ним расстилалось море Сан-Иоаквин. Значительная его часть превратилась теперь в обширное болото. В море — если посмотреть прямо вперед — виднелся невысокий остров. На этом острове располагался лагерь для пленных солдат Братства, для тех из них, кто не захотел посвятить свою жизнь сельскому хозяйству. Лагерь организовал Яков. Все его называют Товарищем… и Товарищ никак не отказался от идеи коммунизма. Но марксистская теория утверждает, что история в своем развитии должна проходить определенные стадии. От рабовладельческого общества к феодализму, от феодализма к капитализму. А Долина к настоящему моменту едва ли миновала рабовладельческую стадию своей истории. На протяжении долгого времени для строительства коммунизма на этой земле никаких предпосылок не будет. Так что Товарищу покамест приходится заниматься перевоспитанием пленных.

Тим пожал плечами. Товарищ и Хукер поддерживают в лагере порядок. Пленные тоже занимаются — для себя — сельским хозяйством. А если кто-нибудь сбежит из них, никого это не беспокоит.

Если посмотреть налево, то далеко к югу увидишь белые плюмажи пара, поднимающиеся над ядерным центром. Если перевести взгляд поближе, увидишь бригады рабочих, тянущих провода электропередачи. Еще две недели, и Твердыня получит электроэнергию. Тим попытался представить, на что будет похожа новая жизнь — но представить это было трудно. Зима была тяжелой. Дьявольски тяжелой. Ребенок, родившийся у Эйлин, чуть не умер, он и сейчас находится в больнице. Детская смертность превышала пятьдесят процентов, но теперь она постепенно уменьшается. А записи Форрестера свидетельствуют, что когда будут найдены книги, оставленные им в Туджунге, обитатели долины будут знать, как изготовляется пенициллин.

Записи Форрестера. Это и составляет работу Тима — записать, перевести на бумагу кассеты и кассеты магнитозаписей, надиктованных перед смертью Даном Форрестером. Может быть, удалось бы успеть изготовить инсулин — если б все силы не ушли на защиту АЭС. И, разумеется, Дан Форрестер хорошо понимал, что лично для него означает решение защищать ядерный центр. Зима стоила жизни волшебнику Твердыни. Помимо Форрестера, умерли и многие другие. А вот узнать, что твой друг остался в живых — это всегда приятно. Тим похлопал себя по карману.

Прошлое иногда накидывается на тебя без предупреждения. ВОТ ЭТО ДА! Тим Хамнер похлопал себя по карману, где лежала телеграмма. ПОЛОВИНА КОМЕТЫ! КИТС-ПИК ПОДТВЕРДИЛ ЕГО ОТКРЫТИЕ. Тим яростно затряс головой и рассмеялся про себя. Сейчас это была не телеграмма, а лишь истрепавшийся сморщенный (ему часто приходилось бывать под дождем) обрывок бумаги. Этот клочок вчера доставил Тиму почтальон Гарри: долговая расписка на 250.000 долларов.

Гарри Стиммс жив! Что теперь предложить ему в обмен на эту расписку? Работу на атомной электростанции? Стиммс явно обладает техническими наклонностями (и способностями тоже) а работники АЭС в долгу перед Тимом. А если устроить Стиммса на АЭС не удастся… может быть, тогда имеет смысл подарить ему тельную корову? Такая корова стоит в любом случае больше, чем 250.000 долларов. Тим, сощурясь, уставился в небо, он был очень собой доволен.

Небо пересекала тонкая белая линия. Кончик ее продвигался вперед прямо на глазах. Еще какое-то мгновение Тим все не мог понять, что это такое. ЗАКРИЧАТЬ, ПОДНЯТЬ ТРЕВОГУ! НО КАК ЖЕ ЭТА ШТУКА НАЗЫВАЛАСЬ ПРЕЖДЕ?!

— Ин… инверсионный след! Реактивный самолет!

В Твердыне были получены некоторые сообщения из Колорадо-Спрингз. Так было известно, что часть воздушного флота уцелела. Когда Гарви и Маурин вернутся из своей поездки в Туджунгу, к очистному баку, следующее, что им предстоит, это заключить соглашение с Колорадо-Спрингз. Но хотя радио и донесло сообщение о самолетах, совсем другое дело увидеть взаправдашний самолет своими собственными глазами. Увидеть эту тонкую белую линию, пересекающую небо. Тим давно забыл, какое это прекрасное зрелище.

Тим приветственно махнул рукой самолету.

— Вы можете летать, — сказал он. И с каждым словом голос его усиливался. — Вы можете летать. Зато мы владеем молниями.

АСТЕРОИД БЫЛ ПОРОЖДЕН КРУТИВШИМСЯ В ПУСТОТЕ КОСМОСА ЧУДОВИЩНЫМ ВОДОВОРОТОМ. НЕПРАВИЛЬНОЙ ФОРМЫ ЖЕЛЕЗНО-НИКЕЛЕВАЯ ГЛЫБА С КАМЕННЫМИ ВКРАПЛЕНИЯМИ. ДЛИНА НАИБОЛЬШЕЙ ОСИ АСТЕРОИДА СОСТАВЛЯЛА ТРИ МИЛИ. НЕВИДИМЫЙ ЧЕЛОВЕЧЕСКОМУ ГЛАЗУ, ГРОМАДНЫЙ АСТЕРОИД ОКАЗАЛСЯ ВЫБИТЫМ СО СВОЕЙ ОРБИТЫ МОЩНЫМ ПОЛЕМ ТЯГОТЕНИЯ ЮПИТЕРА И ВЫБРОШЕН В МЕЖЗВЕЗДНОЕ ПРОСТРАНСТВО.

Это случилось на втором витке длинной, почти эллиптической орбиты обращения астероида. Его железная поверхность покрылась странными, неизвестными на Земле льдами. Астероид прошел верхнюю точку кривой и начал свое возвращение обратно к солнцу.

На пути его оказалась гигантская черная планета. Кольцо планеты, состоящее из снеговых кометных комьев, сияло в свете звезд. Кольцо было широким, оно сверкало, оно было прекрасным. Инфракрасный свет пронизывал волнующуюся, словно раздергиваемую штормами поверхность кольца, его струи и сгущения. Здесь, в межзвездном пространстве, единственным небесным телом, обладающим значительной массой, была лишь черная планета. Астероид изменил направление движения, с нарастающей скоростью полетел на сближение с ней.