Он сунул в машину новый рюкзак, который он собрал позавчера. В числе прочих вещей в рюкзаке шприц для подкожных впрыскиваний и запас инсулина. В машине были еще два медпакета: рюкзак кто-нибудь может украсть. Или кто-нибудь украдет шприц… Но уж хотя бы один медицинский набор наверняка сохранится.

Машина представляла собой груду старого хлама. В ней не было ничего, что могло бы привлечь грабителей. А вот кое-что в ней — это то, что может спасти Дану жизнь. Если сложится соответствующая ситуация. И одно из этого «кое-чего»— вещь по-настоящему ценная. Обычному среднему грабителю эта вещь, видимо, покажется просто хламом, но она может обеспечить Дану спасение.

Даниель Форрестер, доктор философии, средних лет, человек никому не нужной профессии. Его докторская степень — нечто гораздо менее ценное, чем, например, чашка кофе. И это теперь навсегда. Друзья говорили ему, что он зачастую недооценивает себя. Тоже качество не из лучших: этим он ограничивал свою способность заключать выгодные для себя сделки. Дан знал, как изготовляется инсулин. Для производства инсулина необходима лаборатория. И овцы — надо убивать одну овцу в месяц.

Вчерашний день Дана Форрестера — это теперь дорогостоящая, недостижимая роскошь.

Та вещь, которая лежит в его рюкзаке, предмет большой ценности. Это была книга — в пакете, как и другие. «Работа машин», том второй. Первый том лежит в баке.

Гарви Рэнделл увидел едущий навстречу белый «кадиллак». Какое-то мгновение Гарви не реагировал. А затем нажал на тормоза так резко, что Джоанну швырнуло вперед — лишь ремни безопасности удержали.

— С ума сошли? — закричала Джоанна, но Гарви уже открыл дверь и выскочил на мостовую. Он яростно замахал руками. Господи! Она должна увидеть его.

— Мария! — закричал Гарви.

«Кадиллак» замедлил ход. Гарви подбежал к нему.

Невероятно, но Мария Ванс была абсолютно спокойна. На ней было неброское длинное белое платье из льна, расшитое золотой нитью (подлинный Гернрейх). Золотые серьги и маленький бриллиантовый кулон на этом фоне смотрелись великолепно. Ее темные волосы были влажными, прическа в некотором беспорядке. Довольно коротко подрезанные волосы, не слишком завитые. Даже сейчас Мария выглядела так, будто весь день пробыла в «Кантри-клубе» и сейчас ехала домой лишь для того, чтобы переодеться в вечернее платье.

Гарви в изумлении уставился на нее. Она ответила ему холодным взглядом. Гарви почувствовал, как в душе его вскипело раздражение. Ему захотелось наорать на нее. Сбить с нее это спокойствие. Разве она не понимает?..

— Как доехали? — спросил он.

Она начала отвечать, и ему стало стыдно. Мария Ванс говорила спокойно, слишком спокойно. Голос ее — на полутонах, почти незаметно — звучал неестественно:

— Я поехала через перевал. Кстати, там было много машин, некоторые даже с водителями. Я ехала… Зачем вам нужно знать, как я доехала, Гарви?

Он рассмеялся, — как смешон он сам, как смешон весь этот мир! Смех Гарви испугал Марию. Он увидел, что в глазах ее страх.

Подъехал Марк на мотоцикле. Поглядел на «кадиллак», потом на Марию. Он был очень серьезен.

— Ваша соседка? — спросил он.

— Да. Мария, вы должны поехать с нами. В вашем доме вы остаться не можете…

— Я и не собираюсь оставаться дома, — сказала Мария. — Я собираюсь отправиться на поиски моего сына и Горди, — добавила она после небольшой паузы. Она опустила взгляд на свои золотого цвета туфельки. — Мне нужно взять кое-что из одежды, а потом… Гарви, а где… — Не успев закончить, она увидела боль в его глазах. Боль, сменившуюся оцепенением. — Лоретта? — неверяще спросила она.

Гарви ничего не ответил. Марк, стоя за его спиной, медленно покачал головой. Его глаза встретились с глазами Марии. Она кивнула.

Гарви Рэнделл отвернулся. Он стоял под дождем — молча, глядя в никуда.

— Оставьте свой «кадиллак»и пересаживайтесь в вездеход, — сказал Марк.

— Нет, — Мария попыталась улыбнуться. — Пожалуйста, не можете ли вы подождать, пока я возьму другую одежду? Гарви…

— Ему сейчас трудно что-либо решать, — сказал Марк. — Посмотрите, там должны быть платья. Еды немного, но достаточно.

— У меня дома очень хорошая уличная одежда, — твердо сказала Мария. Она знала, как разговаривать с теми, кто работает на других — неважно, на Горди или на Гарви. — А также и обувь. На меня очень трудно подобрать обувь. Согласитесь, что десять минут особой разницы не составят.

— Это займет больше, чем десять минут, а времени у нас нет, — сказал Марк.

— Наверняка займет больше, если мы так и будем стоять здесь, обсуждая этот вопрос. — Мария тронула машину с места. Медленно поехала. — Пожалуйста, подождите меня. — И уехала в южном направлении.

— Господи, — сказал Марк. — Гарви? Что… — И не закончил своего вопроса. Сейчас Гарви Рэнделл не в силах принимать решения. — Садитесь в эту чертову машину, Гарви! — приказал Марк.

Марк сказал это так безапелляционно, что Гарви двинулся к вездеходу. Он хотел сесть на водительское сиденье.

— Джоанна! — зарычал Марк. — Пересаживайся на мотоцикл! Машину поведу я.

— Куда?..

— Назад. К дому Гарви. Так, наверное. Черт, сам не знаю, что нам следует делать. Может быть, нам просто следовало бы ехать дальше.

— Мы не можем оставить ее, — твердо сказала Джоанна. Вылезла из машины и села на мотоцикл. Марк пожал плечами и влез в вездеход. Он ухитрился развернуться и поехал обратно, беспрерывно ругаясь.

Когда они въехали в тупик, Мария Ванс уже сидела на веранде своего дома. На ней были брюки из дорогой искусственной материи. Брюки были разрисованы неровными четырехугольниками, на вид они казались очень прочными. Еще на Марии была блуза из хлопчатобумажной материи, а поверх нее — шерстяная рубашка. И невысокие туристские сапоги на шнуровке, а под ними шерстяные носки. Рядом с ней лежал сделанный из одеяла узел.

Подъехав к газону, Джоанна остановила мотоцикл. Марк вылез из машины и встал рядом с ней. Он посмотрел на машину, потом на Джоанну.

— Черт возьми, никогда не видел, чтобы так быстро переодевались. Может быть, от нее будет польза.

— Смотря для чего польза, — холодно сказала Мария. — Кто вы оба, и что произошло с Гарви? — спрашивая, она продолжала зашнуровывать сапоги.

— Его жену убили. Та же банда, что вломилась в ваш дом, — сказал Марк. — Послушайте, куда вы собираетесь ехать в вашем «кадиллаке»? Энди Рэнделл, он с вашим мужем?

— Да, разумеется, — сказала Мария. — Энди и Берт там, с Горди. — Она завязала шнурок и встала. — Бедная Лоретта. Она… о, будь оно все проклято. Так вы скажете мне, как вас зовут?

— Марк. Это Джоанна. Я работал на Гарви…

— Понятно, — сказала Мария. Ей приходилось слышать о Марке. — Рада. Вы будете вместе с Гарви?

— Конечно…

— Тогда поехали. Пожалуйста, положите этот узел в машину. Я сейчас.

Несгибаема, мать ее так, как железный гвоздь, подумал Марк. Более хладнокровной женщины мне еще не встречалось.

Он взял узел: в одеяло завернуты одежда и еще что-то. Мария вышла, держа пластиковую туристскую сумку — из тех, что выдаются авиапассажирам. Места в заднем отсеке вездехода оставалось мало, но Мария заботливо уложила туда свою сумку, не забыв разгладить складки.

— Что там? — спросил Марк.

— Нужные мне вещи. Я готова.

— Сможете ли вы повести машину Гарви?

— По дорогам, — сказала Мария. — Никогда не пробовала водить машину по бездорожью. Впрочем, могу попытаться.

— Хорошо. Машину поведете вы. Она слишком велика для Джоанны.

— Я бы справилась.

— Конечно, Джо, но лучше не надо, — сказал Марк. — Пусть миссис…

— Мария.

— Пусть миссис Мария…

Мария раскатисто рассмеялась:

— Просто Мария. И машину поведу я. У вас есть географические карты? У меня хорошей карты нет. Я знаю, что ребята где-то в южной стороне Национального секвойя-парка, но не знаю, как туда ехать.

Одетая в брюки и шерстяную рубашку, в тонкую нейлоновую жакетку, принесенную ею из дома, она выглядела меньше ростом, чем сперва показалось Марку. И вид у нее вроде был не такой уверенный. Но у Марка не было времени на размышления, чем объяснить подобные перемены.