– Кроме того, головы Юкио и Дзебу были опознаны, – печально сказал Риуичи. – Как только на тропах растаял снег, князь Ерубуцу из Осю послал отряд воинов с головами Юкио и Дзебу, сохраненными в черных лакированных шкатулках, наполненных саке. Когда они прибыли сюда, сегун был занят церемонией, посвященной новой ступе его матери. Не подобало ему осматривать отрезанные головы. Поэтому он отправил моего благородного брата, господина Бокудена, пойти и осмотреть головы. Потом они были сожжены на берегу. – Лицо Риуичи приняло еще более несчастное выражение. – Мне жаль, Танико-сан.

«Я не вскрикну! – говорила себе Танико. – Я сдержу себя! Это случалось со мной раньше, и я пережила это. Я переживу и в этот раз. Я не вскрикну!..»

– Ты знаешь Моко, кораблестроителя, дядя? Пожалуйста, пришли его ко мне. Он был предан Дзебу и Юкио, Я хочу сослужить ему ту же службу, что и ты мне, – увериться в том, что он получил эти новости.

– Простой плотник является твоим другом, кузина? – спросил Мунетоки, озадаченно нахмурившись.

– Очень старый и дорогой друг, – сказала Танико, чувствуя рыдания, поднимающиеся в ее груди, угрожающие вырваться наружу. – Мне нужно остаться одной сейчас. Вы извините меня?

После их ухода она долгое время сидела спокойно. Вошла служанка, чтобы убрать чашки, но Танико жестом приказала ей уйти. В одиночестве она налила воду в жаровню под горшком, чтобы потушить угли. Так кончается жизнь – маленький костер, который вдруг заливают или задувают. Окна ее комнаты были обращены к югу, и полосы солнечного света струились через решётку. «Когда бы я ни увидела солнце, – подумала она, – оно всегда располагало меня думать о том, что, где бы он ни находился, то же солнце светило над ним. Просто светило над ним и ничего больше! Отрезать его голову и бросить её в саке, а затем сжечь еёна берегу! О нет, нет! Жена Юкио убила себя, чтобы умереть вместе с ним. Где эта девушка Шисуми? Я должна попытаться сообщить ей, так же как и Моко. Она, вероятно, захочет убить себя. Если бы я могла умереть вместе с Дзебу! А пока что я могу только обвинять себя в том, что я разлучена с ним. Я использовала смерти Кийоси и Ацуи против него. Я чувствовала, что не могу жить без него. Я была глупа! Возможно, если бы я осталась с ним, он не был бы убит вместе с Юкио. О, Дзебу, Дзебу! До сих пор я представить себе не могла, как я люблю тебя!..»

Она стояла, сжав руки в кулаки, и выкрикивала его имя так громко и с такой силой, что это раздирало ей горло. Потом она рухнула, как птица, подстреленная на лету. Она лежала на полу, извиваясь и неистово рыдая. Вбежали её служанки. С тихими вскриками жалости и ужаса они умыли ее лицо холодной водой и укрыли госпожу одеялом. Не понимая, что случилось, они заплакали вместе с ней, закрывая свои лица ниспадающими рукавами. Танико была не способна разговаривать с женщинами, но голова ее была ясной. Она была удивлена остротой своей печали и бурностью своей реакции. Она думала, что дзен как-то защищает человека от жизненных страданий. Ейзен казался таким жизнерадостным, спокойным и веселым, что она ожидала, что дзен сделает ее такой же. То, что она так сильно страдала, казалось, уже изобличало обман.

Она лежала несчастная, мучимая горем, что не давало ей есть, спать или разговаривать с кем-нибудь. Саметомо вошел и пытался заговорить с ней, но, плача, выбежал из комнаты, когда она не смогла ответить ему. Он не вернулся, а одна из горничных, которая поняла, что Танико может слышать и понимать, хотя она и не могла говорить, сказала ей, что ее дядя Риуичи и тетя Цогао на время взяли мальчика к себе.

Она почувствовала подсознательный страх. Танико вспомнила ярость Хидейори, когда танцовщица Шисуми публично признавалась в своей любви к Юкио. Что он почувствует, узнав, что Танико, женщина, на которой он хотел жениться, слегла от горя, когда узнала о смерти Юкио и Дзебу? Не имея представления о том, что связывает ее и Дзебу, он будет думать, что её горе, наверняка, связано с Юкио. И в этом была доля правды. В Китае ей стал нравиться Юкио, и к тому же, по велению Ордена, Дзебу посвятил ему всю свою жизнь. Она должна была дать Дзебу смысл жизни после смерти Юкио. Но она этого не сделала. Дзебу умер, веря, что она не любила его. Танико снова стала плакать. В таком состоянии её застал Хидейори, поспешив в ее опочивальню, прежде чем горничные смогли предупредить ее.

Несмотря на неожиданность его прихода, он выглядел скорее несчастным, чем разгневанным, когда отодвинул своей рукой экран шози. Он был одет в пышные белые шелковые одежды траура с петлей табу, свисающей с его черной шляпы, подчеркивающей то, что Хидейори лишился близкого человека и должен быть оставлен один. Меч не висел у его поясе.

Танико прижалась лбом к полу.

– Простите меня, мой господин, за то, что я плохо приготовлена к вашему визиту!

Он преклонил перед ней колени, крепко сжав её руку. Казалось, огонь полыхал в чёрной глубине его глаз.

– Ты ненавидишь меня, Танико-сан?

– Я? Ненавижу вас? – На секунду вопрос сбил ее с толку.

Потом она поняла. Он был все-таки человеком, ответственным за смерть Дзебу и Юкио. Почему она не ненавидела его? Потому, что она могла видеть, как потеря Кийоси, а позже – Ацуи, озлобила её, повернув ее против человека, которого она любила больше всего в своей жизни. Теперь она понимала: не имеет значения, кто убил Дзебу. Это была её судьба: мужчины, которых она любила, погибли в сражениях, и было глупо ненавидеть тех, кто убивал их.

Хидейори сказал:

– Я понял, что именно Юкио спас тебя от монголов и невредимую привёз назад, в Страну Восходящего Солнца. Ты была в великом долгу перед ним. Я тоже в долгу перед ним за это. Иначе я бы никогда тебя больше не встретил. Я говорил тебе о нём много плохого. Но это было лишь для того, чтоб использовать твою мудрость и проверить мои опасения насчет Юкио. Ты была единственной, кто стал бы спорить со мной. – Он указал жестом на свое белое одеяние. – Как и ты, я скорблю. Клянусь тебе, я не хотел его смерти. Не обвиняй меня в его смерти, потому что сейчас я как никогда нуждаюсь в тебе, Танико-сан!

«Я предполагаю, что также нуждаюсь в вас, Хидейори, – подумала Танико. – По крайней мере, я нуждаюсь в вашей доброй воле, так как Саметомо, который теперь составляет всё, что у меня остается в жизни, должен жить. Как странно, что Хидейори боится, что я ненавижу его, а я думаю, что он ненавидит меня. Но как он может жалеть Юкио? Как он может говорить, что не желал его смерти? Как ужасен этот мир! Когда Саметомо возмужает, если он проживет так долго, я убью себя…»

– Вы действительно сожалеете о смерти вашего брата, мой господин? – спросила она.

– Клянусь тремя Буддами, я дал строгое указание Аргуну не причинять ему вреда, только арестовать его и привести ко мне. Юкио был хорошим солдатом, который не понимал, как придворные используют его в своих интригах против меня.

– Я уверена, он пришел бы к вам, если бы вы послали за ним и обещали ему покровительство.

– Он пришел бы с армией, Танико-сан. Как бы смог я выстоять против него? – глаза Хидейори расширились. – Ты знаешь, что я и наполовину не такой воин, как он. Он свергнул бы меня, захватив страну, и потом не знал бы, что с ней делать. Под его правлением Страна Восходящего Солнца развалилась бы на куски. Я строю нацию на все времена. Но теперь, когда он мёртв, я допускаю, что не был бы там, где я сейчас, если бы не он. Когда они принесли в Камакуру его голову вместе с головой его друга, этого могучего зиндзя, я оправдывался тем, что лицезрение голов осквернит обряд, который я совершал в память о своей матери. Действительно, для меня было невыносимо глядеть на головы моего брата и этого зиндзя Дзебу. Он когда-то давно спас мне жизнь. Мне говорили, что даже твой отец, господин Бокуден, был доведён до слёз тем, что он увидел, открыв чёрные ящики.

«Я не поверю в это!» – подумала Танико.

– Кто не горюет из-за смерти Юкио? – продолжал Хидейори. – Его любили по всей Стране Восходящего Солнца, так докладывали мои агенты. Даже несмотря на то, что его жизнь завершилась поражением, народ восхищается им. Они думают обо мне как о хладнокровном убийце, хотя я только пытался совершить благо. Я должен наказать Аргуна и Ерубуцу, чтобы доказать, что я не хотел смерти Юкио. Я должен отомстить за него, Танико-сан, – Беспокойство промелькнуло в его глазах. – Я боюсь его злого призрака!