Приводилось также много лингвистических аргументов, подтверждающих миграцию полинезийцев с запада на восток через Меланезию. В настоящее время на основании тех же данных считают, что переселение происходило из Полинезии на запад, к соседним островам Меланезии. Вилльям Черчилль, изучая элементы полинезийских языков в Меланезии, определил несколько миграционных путей из Новой Гвинеи в различные части Полинезии. Хедли установил, что полинезийские языки распространены в восточной части Меланезии на островах, прилежащих к Полинезии. Дальнейшие исследования Тилениуса и Рейя доказали, что эти языки особенно близки к диалектам Самоа и Тонга, т. е. ближайшим к Меланезии островам. Те же исследователи отмечают, что полинезийские языки в Меланезии не содержат архаизмов, что имело бы место при медленном продвижении полинезийцев через Меланезию на восток. Кроме того, в полинезийских языках почти не встречается словарных заимствований из языков Меланезии.

Риверс, изучая историю меланезийского общества, пришел к заключению, что некоторые элементы культуры обязаны своим происхождением взаимодействию двух этнических волн, которые прокатились через Меланезию с запада на восток. Обычай погребения скорченных покойников он связывал с более ранней волной, а погребения мертвецов в вытянутом положении относил к более поздней волне. Поскольку обе формы погребения засвидетельствованы в Полинезии, Риверс заключил, что сюда докатились обе волны и образовали собой ту этническую группу, которую мы называем теперь полинезийцами. Он считал, что обычай взаимного избегания между братьями и сестрами, а также неограниченные права племянника на имущество дяди с материнской стороны были заимствованы меланезийским обществом у полинезийцев в то время, когда те переселялись через Меланезию. Однако эти особенности социальной организации были широко распространены во всей Меланезии, между тем как в Полинезии они встречались только на островах Самоа и Тонга непосредственно по соседству с Меланезией, и в полинезийской общине Тикопия в самой Меланезии. Какие же основания, спросим мы, считать, что вся Меланезия восприняла полинезийские обычаи, которые сохранились только в трех полинезийских областях? Следовательно, мы должны заключить, что они имеют исконное меланезийское происхождение и были занесены, на восток только на окраины Полинезийского треугольника[26].

На первый взгляд, наиболее веским доказательством в пользу переселения по южному пути является наличие цепи мелких островов, протянувшихся от Новой Гвинеи до Фиджи по северной границе Меланезии. Хэддон удачно называет эти острова «окраинными общинами северо-восточной Меланезии». К ним он причисляет Тикопиа, Анута (Вишневый остров), острова Дафф» остров Реннелл (Мо Нгава), остров Беллона (Мо Нгики), Сикаи-ана, Ндаи, Онтонг-Джаву со включением Леуаниуа, Нукуману (остров Тасмана), Таку (острова Маркин), Килинаилау (острова Картерет), Ниссан, Танга и Нугуриа. Жители этих островов говорят на полинезийских диалектах, очень близких к диалектам Тонга и Самоа. В физическом отношении они непохожи на темнокожих курчавых меланезийцев, однако многие особенности материальной культуры перечисленных выше островов были заимствованы из Микронезии. Исторические предания островов Эллис, Гильберта и Каролинских повествуют о плаваниях отдельных моряков к необитаемым островам юга. Считается, что искусства плетения циновок на островах Леуаниуа и Нугуриа заимствовано с Тарава на островах Гильберта, а умение пользоваться ткацким станком на Нугуриа, Таку, Онтонг-Джаву и Сикаиану было занесено с Каролинских островов. В лодках с балансиром перекладины соединяются с поплавком при помощи особой развилки, которая применяется также на островах Сикаиана, Онтонг-Джава и Нукуману и распространена по всей Микронезии. И, наконец, Шапиро, на основании измерений, произведенных Хогбином, считает, что антропологический тип жителей Онтонг-Джавы крайне близок к типу населения Каролинских островов в Микронезии. На основе этих данных мы должны заключить, что «форпосты Полинезии» возникали не на стоянках по пути из Новой Гвинеи на острова Фиджи, а, скорее, были колонизованы с востока и с севера.

Во время своего переселения с запада на восток древние полинезийские мореплаватели следовали, вероятно, по северному пути, который ведет через Микронезию» или «страну мелких островов». Восточная часть этого пути вела по низким каралловым атоллам, которые резко отличались от гористых островов Меланезии, хотя среди них и было рассеяно несколько островов вулканического происхождения. Вначале был возможен только один северный путь, пролегавший через острова Яп, Палау и Каролинские. Далее он разветвлялся на две дороги: одна вела на северо-восток, через Маршалловы острова к Гавайям, а другая — на юго-восток, через Гильбертовы острова и острова Феникс в собственно Полинезию, севернее Самоа.

Веским аргументом в пользу микронезийского пути являются те же самые соображения, которые говорят против пути через Меланезию. Правда, первоначальное население Микронезии было ассимилировано монголоидными племенами, проникшими в эту область после полинезийцев. Но, хотя на всей этой территории произошла смена языка, встречающиеся и теперь многочисленные полинезийские слова указывают на следы древних мореплавателей. Полинезийское влияние отразилось и на мифологии Микронезии.

В своем исследовании по мифологии островов Тонга Гиффорд приводит 27 элементов, общих с Микронезией, и 10, общих с Меланезией, причем некоторые из последних обязаны своим происхождением позднейшим связям с островами Фиджи. На этом основании Гиффорд считает, что мифология Тонга пришла сюда из Микронезии, а не из Меланезии. Итак, мы имеем еще одно доказательство тому, что «божественные» предки полинезийцев проникли в центральную часть Тихого океана северным путем, ибо мифология часто отражает фактическую историю далекого прошлого[27].

Но как бы ни было стойко сердце кормчего, он не мог вечно, находиться в плавании. Мореходы достигали одного из коралловых атоллов и поселялись на нем. Так основывалась новая колония. Молодые люди последующих поколений перехватывали и несли дальше дерзкий факел. Многие элементы культуры, развившиеся на родине, в вулканической области Индонезии, исчезли, вероятно, позднее на коралловых атоллах. Это объяснялось или тем, что отдельные особенности культуры не соответствовали изменившейся среде, или отсутствием необходимых природных богатств.

Было много написано об упадке искусств и ремесел в Полинезии, причем в этом видели доказательство общего вырождения или неполноценности полинезийцев. Однако следует иметь в виду, что развитие того или иного ремесла зависит не только от нужды в нем и от технических знаний, но и от наличия сырья. Многие поверхностные критики осуждали наших предков полинезийцев за то, что они не знали ни гончарного искусства, ни ткачества, не принимая при этом в соображение распределение сырья на земле. Если гончарное ремесло было известно на Фиджи, то почему же тогда, спрашивают наши критики, его не знали на Тонга и Самоа? Ответ на этот вопрос до смешного прост: ни на Тонга, ни на Самоа нет глины. А без глины тонганцы и самоанцы, так же как и их восточные соседи, не могли, разумеется, производить гончарных изделий. Глина, как известно, — продукт химического процесса, происходящего в течение длительных геологических периодов, и поэтому она распространена только на древних массивах. Распространение глины на островах Тихого океана не идет далее континентальных островов Фиджи. Ее нет ни на коралловых островах Микронезии, ни на геологически молодых вулканических островах Полинезии. Возможно, что предки полинезийцев были знакомы с гончарным делом у себя на родине в Индонезии, но и в этом случае они должны были забыть свое ремесло, переселяясь через Микронезию, где не было глины. Переселенцы вынуждены были приспособляться к новым условиям. Для приготовления пищи они пользовались земляными печами, при сооружении которых требовались только камни и дерево. Всю посуду заменяли скорлупа кокосового ореха и деревянные чаши. Задолго до того, как предки полинезийцев достигли Полинезии, у них пропала всякая необходимость в гончарном ремесле и поэтому не сохранилось о нем никаких воспоминаний. Когда маорийцы достигли Новой Зеландии, где глина была в изобилии, ее значение в качестве сырья было уже давно забыто.