Картина дополняется еще и радугой, так что вы, жители городов, наверное, позавидуете поэту, который мог петь: «Это моя земля».

Имена Мауи и других героев, превращенных легендами в полубогов, связываются с ранней стадией открытий. Они путешествовали так давно, что теперь уже трудно точно установить местоположение открытых ими островов; возможно, что они расположены за пределами Полинезии, в современной Микронезии, вдоль пути, по которому предки полинезийцев продвигались на свою новую родину. Можно с уверенностью сказать, что Мауи не достиг Новой Зеландии. Рассказы о его подвигах занесли с собой позднее первые полинезийские переселенцы и они же придали легенде местный колорит.

Сказания о подвигах более поздних мореплавателей, Раты и его непосредственных предшественников, связаны с некоторыми островами, которые как бы радиусами расходятся по направлению от Центральной Полинезии. Эти героические мореплаватели, несомненно, исследовали моря и острова Центральной Полинезии. Древние сказители и певцы, воспевая их достижения, особенно отмечали открытия необитаемых земель. Так, Купе открыл Новую Зеландию и, возвратившись из этой далекой южной земли в Центральную Полинезию, рассказывал: «Я видел там лишь порхающих голубей и слышал размеренное постукивание птицы-колокольчика, доносившееся из глубины леса».

Атиу-мури, открывший Атиу, назвал эту землю Энуа-ману, или «Царство птиц». Посетив в 1929 г. этот остров, я спросил у туземного вождя, почему первоначально его назвали Энуа-ману. Он ответил: «Когда Атиумурй пристал к берегу (Энуа), здесь обитали только ману (птицы)». Зная, что птиц на острове очень мало, я спросил на местном наречии: «Какие же именно ману?» — «О, — ответил вождь, — мотыльки и жуки». Слово ману означает любое живое существо, за исключением людей и четвероногих. Таким образом, упоминая о ману как о единственных обитателях островов, древние сказания стремились ярче оттенить деяния тех отважных героев, которые первыми преодолели огромный океан и среди его простора обнаружили новые земли.

Невозможно переоценить достижения древних открывателей новых земель, которые переселились, в Полинезию с соседней Микронезии. Но как восстановить их имена, чтобы воздать им должную славу? Память об этих путешественниках стерлась в ходе веков, а отрывочные сведения, дошедшие до нас, либо приняли фантастический характер мифов, либо искажены позднейшими историками. Эти историки различных архипелагов интересовались в основном сказаниями о переселенцах, которые отплыли из Центральной Полинезии после XI–XII вв. нашей эры, и всячески воспевали вождей, от которых якобы вели свое происхождение. Однако они признают, что острова были заселены еще до появления там мореплавателей более поздних поколений.

Если предположить, что Гильбертовы острова были тем последним архипелагом цепи Микронезийских островов, откуда древние мореплаватели попали в Полинезию, то можно сделать вывод, что на своем пути они могли заселить три группы вулканических островов: Гавайские на северо-востоке, острова Общества на юго-востоке и Самоа на юге. Коралловые атоллы, встречавшиеся на этом пути, служили удобными стоянками; однако они не могли стать центрами поселений из-за незначительных размеров и скудных природных ресурсов. Знаменательно, что предания о древних поселенцах сохранились на всех упомянутых выше группах островов.

Гавайские мифы повествуют, что ко времени появления там предков современного населения острова были заселены карликовой расой менехуне. Менехуне упоминаются в легенде о вожде по имени Гаваи'и-лоа, который встретил их до того, как попал в Полинезию, отклонившись где-то от Микронезийского пути по направлению на северо-восток. Возможно, что менехуне были потомками древних переселенцев, которые во время своих странствий были отнесены к Гавайям ветрами и течениями с Гильбертовых островов или с какого-либо другого острова, расположенного еще далее на запад. Эта теория подтверждается тем, что древние гавайцы, судя по преданиям, не знали о продовольственных культурах, между тем, если бы они прибыли сюда из Центральной Полинезии, то, конечно, им были бы известны культурные растения, которые позднее завезли с собой переселенцы с Таити.

Острова Общества в Центральной Полинезии были заселены древней группой манахуне, о существовании которых упоминается как в преданиях, так и в исторических документах. Манахуне, вероятно, жили здесь в то же время, что и менехуне на Гавайских островах. Переселенцы могли легко переплыть с Гильбертовых островов на атоллы Феникс, Манихики, Рака-ханга и Пенрин, а оттуда — на подветренную группу островов Общества.

В самоанских мифах упоминается о том, что какие-то древние люди жили на островах еще до прихода туда потомков Тангалоа, происходя якобы от червей, расплодившихся в гниющей виноградной лозе. Хотя фантазия приписывает древним обитателям островов местное происхождение, мы все же склонны предположить, что это были потомки мореплавателей, которые опередили более поздних переселенцев и попали на свою новую родину с Гильбертовых островов, миновав по пути Токелау. С островов Самоа эти «потомки червей» направились дальше к югу и заселили Тонга, где они уже известны под человеческими именами.

Первые поселенцы знали мало видов продовольственных культур и разводили лишь ограниченное число домашних животных. Вероятно, они происходили от той же исходной группы, что и более поздние полинезийцы. Однако, находясь на более низкой ступени развития, древние жители были вынуждены предпринимать новые миграции, когда возросшее население уже не соответствовало количеству продовольственных ресурсов, которыми они располагали на коралловых атоллах. Подобные переселения, по свидетельству местных преданий, происходили не раз на атоллах Туамоту и Мангарева. В Новой Зеландии поселились племена, у которых не было ни культурных растений, ни домашних животных; возможно, они были когда-то вытеснены с Тонга или каких-либо других более северных островов. Во время этих переселений экономически более слабые группы, которым недоставало пищи, по-видимому, раньше пускались в путь, а самые обеспеченные задерживались дольше.

Итак, мы можем допустить, что древнейшими жителями Гавайских островов, островов Общества и Самоа были экономически наиболее слабые члены первобытного общества. Вынужденные оставить Гильбертовы острова, они в поисках пристанища расселились по радиусам к северу, югу и востоку. Переселенцы заняли ближайшие к Гильбертовым вулканические острова и приспособили свою культуру к новым природным условиям. Эти рядовые члены общин не только уступали людям из высших слоев в экономическом и культурном отношении, но были также слабее физически. Различия в росте и телосложении между вождями и рядовыми членами общества вызывались не только воспитанием и естественным отбором, но и разной пищей, соответствующей социальному положению каждого. Не приходится удивляться, тому, что лучше вооруженные племена с такой легкостью подчинили себе этих более ранних поселенцев[30].

Отбросим же, однако, вопрос о происхождении и судьбе древних поселенцев и отдадим им должное как первым людям, которые проникли в бурные, неизведанные просторы Тихого океана.

Выдвигалась теория, что некоторые острова были заселены рыбаками, чьи суда были отнесены ветрами в сторону во время рыбной ловли. Однако это предположение необоснованно, ибо нам известно, что полинезийские женщины не выходили в открытое море на ловлю рыбы. Поле рыболовной деятельности женщин ограничивалось лагунами, не выходя за пределы окаймляющих остров рифов. Они покидали прибрежные воды только в исключительных случаях, когда вся семья отправлялась в гости на ближайший остров, или во время больших походов. Ладьи, где были только рыбаки-мужчины, могли сделать остров обитаемым только на протяжении жизни одного поколения. Между тем даже на самом отдаленном острове проживало как мужское, так и женское население. Совершенно ясно поэтому, что первые поселенцы намеренно отправлялись в плавание, захватив с собой продовольствие и воду. Они могли, конечно, и отклониться от ближайшей цели своего плавания и заблудиться в просторах океана; в этом случае продолжительность странствования зависела от запаса пищи и воды, а когда они истощались — от выдержки людей. Команда опытных рыболовов, везшая с собой все снаряжение, могла пополнить свои продовольственные запасы в родном для них океане: взяв с собой свои рыбачьи снасти, они ловили бонитов, акул и других рыб. Во время своего путешествия Блай проплыл в открытой лодке расстояние в 3000 миль от островов Тонга в Полинезии до Тимора в Малайском архипелаге; для полинезийцев самым удивительным было то обстоятельство, что рыба кишела за бортом, а Блай и его спутники страшно нуждались в пище и не могли поймать ни одной рыбы, так как у них не было ни лесок, ни крючков[31]. Бичи рассказывает о встретившейся ему полинезийской лодке, которая во время сильного западного ветра была отнесена на 600 миль к востоку от родного острова. Один из находившихся в лодке полинезийцев согнул железный скребок, придав ему форму крючка, и поймал большую акулу, которая преследовала лодку. Так загадка Самсона была разрешена: «Из самого пожирателя вышло мясо»[32].