Наблюдатель в пещере под Оронго, так называемый хака-ронго-ману (слушающий птицу), передавал весть ожидающим. Счастливому хозяину присваивалось имя тангата-ману (человек-птица). После того как ему вручалось яйцо, народ провожал тангата-ману на Матавери, где в честь него устраивался пир. Затем тангата-ману уединялся на год в дома на Рано-рараку. Подробности об обязанностях и привилегиях тангата-ману до нас не дошли, известно только, что его весьма почитали и кормили за общий счет до следующего ежегодного состязания. Порядок чередования людей-птиц запоминался и передавался от поколения к поколению, как родословная царей. Культ птицы нигде в Полинезии больше не встречается; очевидно, он развился на этом острове в связи с местными особенностями. Большое значение курицы как единственного домашнего животного, ежегодный прилет черной морской ласточки для кладки яиц на ближний островок, удачное расположение деревни Оронго с ее покрытыми резьбой скалами, с которых виден прилет ласточек, — все это, естественно, привело к развитию культа птиц, который отмечается только на острове Пасхи.

На этом острове мало плодородной земли и нет лесов из высоких деревьев, которые дали бы материал для постройки домов и лодок. Каркас жилищ делался обычно из тонких согнутых шестов, в связи с чем строения были очень узки, низки и длинны. Чтобы не потерять лишнего дюйма, шесты не врывали в землю, а устанавливали в отверстиях, выдолбленных в подставках из каменных глыб. Эти каменные подставки с выдолбленными отверстиями, как и культ птиц, являются местной особенностью острова Пасхи и вызваны недостатком строевого леса.

Остров Пасхи находится в 1500 милях от Мангаревы в 1100 милях от острова Питкэрн и в 2030 милях от Южной Америки. Максимальная длина острова доходит до 13 миль, а площадь его составляет 67 кв. миль. Это вулканический остров с сухой, бесплодной почвой. Рек здесь нет, дожди выпадают редко. На острове несколько потухших вулканов; один из них, Рано Арои, достигает высоты 1600 футов.

Первым европейцем, увидевшим остров в пасхальное воскресенье 1722 г., был голландский мореплаватель Роггевеен. В то время на нем жили люди полинезийского происхождения, говорившие на полинезийском языке. Позже европейские мореплаватели, включая Гонсалеса и Кука, останавливались на острове Пасхи и завезли сюда болезни, которые производили страшное опустошение среди населения всех Тихоокеанских островов. В 1862 г. перуанцы увезли в рабство большое число жителей острова Пасхи. Из 100 человек, оставшихся и отосланных обратно по представлению британского и французского правительств, 85 умерло от оспы в море, а 15 вернулись домой и разнесли болезнь по всему острову; от оспы погибли тысячи коренных жителей острова. По скромному подсчету, до сношения с европейцами численность населения составляла 3000–4000 человек. Пятнадцать лет спустя после первого опустошения, произведенного работорговцами, население сократилось до 111 человек, среди которых было только 26 женщин. Перепись 1934 г. определила общую численность жителей острова в 456 человек.

В 1870 г. на острове поселился французский авантюрист Дютру-Борнье; он повел себя так, что католический миссионер и его паства сбежали на Мангареву[62]. Уехали бы и другие жители, но шхуна была переполнена до пределов. Оставшиеся на острове расправились, наконец, с тираном, как он того заслуживал. Изгнанные жители вернулись на родину после смерти Борнье, однако трудно предположить, чтобы многие из 111 человек, оставшихся в живых, смогли сохранить и передать знания древней истории своим потомкам. Нигде в Полинезии туземное население не подвергалось такому жестокому обращению и такому разлагающему воздействию, как на острове Пасхи. Неудивительно, что местная культура была так сильно разрушена и записи, произведенные со слов оставшихся в живых, дают самые скудные во всей обитаемой Полинезии материалы. К несчастью, ранние миссионеры, поселившиеся на острове Пасхи, также не проявили никакой любознательности и не заставили своих учеников записать историю, легенды и обычаи острова[63].

Ранние европейские путешественники, коллекционируя раз личные диковинки, описывали часто не только то, что видели, но и то, чего не видели. Беренс, сопровождавший Роггевеена, утверждал, например, будто местные жители были такими великанами, что матросы могли не сгибаясь пройти между их ног. Он якобы видел даже здесь гончарные изделия, хотя известно, что на острове не было глины. Томсон, казначей с американского корабля «Могикан», описал предметы материальной культуры» которые ему удалось видеть в 1886 г., однако уже и тогда было слишком поздно собирать достоверные сведения о древних нравах и обычаях. В 1914 г. Раутледж произвела обследование острова Пасхи; собранные ею сведения об изваяниях, каменоломнях и платформах очень ценны. Позднее остров Пасхи посетил Макмиллан Браун, возбудивший интерес многих ученых своей теорией затонувшего архипелага. В 1934 г. остров посетила франко-бельгийская экспедиция; член этой экспедиции доктор Метро обрабатывал полевой материал, сотрудничая с музеем Бишопа. Мы с ним часто беседовали по этому поводу, и значительная часть сведений, заключающихся в настоящей главе, почерпнута из его рукописи, которая будет издана музеем Бишопа[64].

По обрывкам местной мифологии, которыми мы располагаем, можно восстановить лишь немногое. Древние боги Атеа и Папа здесь неизвестны. Тангароа выступает на острове Пасхи в виде тюленя с человеческим лицом и голосом. По местному преданию, тюлень был убит, но хотя его зажаривали в земляной печи столько времени, сколько полагается, он все же оставался сырым. Тогда люди поняли, что это не простой тюлень, а могучий вождь Тангароа. Имя Тангароа встречается также в королевской родословной, где Ронго выступает в качестве его сына. Эти скудные сведения важны как отзвук мифологии Центральной Полинезии.

Тане и Ту отсутствуют в пантеоне местных богов, а Ту-коиху выступает как древний предок. Он считается искусным ремесленником, и это напоминает нам первоначальные функции бога Ту в таитянском мифе о мироздании. Имя Хиро, славного мореплавателя в Центральной Полинезии, упоминается в заклинании, якобы обеспечивающем выпадение дождя. В первой строчке заклинания говорится:

Плохие непрочные лодки достигали в длину не более 10-12-футов. Их сшивали из большого числа мелких кусков дерева. Даже весла состояли из двух частей: короткой узкой лопасти и привязанной к ней рукоятки. Весло, составленное из двух частей, не встречается нигде в Полинезии; как и тип лодки, оно было местным изобретением, продиктованным недостатком материала. Следовавшие друг за другом европейские путешественники констатировали уменьшение количества лодок на острове Пасхи; оно объяснялось, однако, не деградацией населения, а истощением запасов дерева. Иногда местные жители подплывали к кораблям на конусообразных плотах, связанных из камыша.

Дерево на острове было такой же драгоценностью, как золото в Европе или в Новой Зеландии. Для удовлетворения неотложных нужд употреблялось минимальное количество дерева, а из обрезков делались нагрудные украшения, ритуальные принадлежности и покрытые резьбой дощечки, свидетельствовавшие о богатстве их владельцев.

Макмиллан Браун в своей работе «Народы и проблемы Тихого океана» пренебрежительно оценивал искусство и ремесла аборигенов острова Пасхи как самые примитивные в Полинезии. Это явно неверно и несправедливо. По-видимому, он не учел огромного влияния окружающей среды на все формы материальной культуры острова. Головные уборы из перьев жителей острова Пасхи значительно красивее причесок маркизанцев, таитян и жителей Самоа и Тонга.

Замечательна также местная лубяная ткань; недостаток сырья заставил прибегнуть к сшиванию одежды костяной иглой. Резные деревянные украшения, каменные изваяния с их декоративной техникой (изображение радужной оболочки глаз с помощью кольца из раковины, а зрачка — с помощью черного обсидиана) — все это ставит местные изделия наравне с самой замечательной продукцией Полинезии. Браун порицал также жителей острова Пасхи за недостаточное использование кости, щитков черепах и обсидиана для инкрустации их деревянной резьбы. Но ведь инкрустация была неизвестна и другим крупным ветвям полинезийского племени. Наиболее несправедливой критике подверглись орудия труда, которые он объявил детскими игрушками. Тесло, или «токи», описывается Брауном как тупой круглый камень, изредка отточенный с одного края или гладко отесанный. Очевидно, это описание относится к орудиям, употреблявшимся для первоначальной обработки глыб, из которых вырезались каменные скульптуры. Браун совершенно не заметил тесел, применявшихся здесь при работах по дереву, и выделанных лучше, чем на Мангареве и Самоа. Некоторые из них красивой формы, но с тупым краем, вероятно, использовались как тесла для отделки каменных изваяний после того, как их переносили из каменоломни.