— А если я не соглашусь отдать деньги без новой записки от Пеггама?.. Что вы тогда сделаете?

— Клянусь памятью моей матери, что я вам жестоко отомщу! Если вы помешаете мне уехать из Англии и если через несколько часов бриг «Васп» уйдет без меня, унося мою последнюю надежду, то я в тот же день передам оба документа в Адмиралтейство, которое, разумеется, не замедлит дать делу законный ход. Я все сказал и жду вашего решения.

На этот раз Коллингвуд не рассердился. Исповедь Красноглазого он выслушал с большим вниманием. Адмирал не сомневался, что бандит говорит искренне. И наконец что же необыкновенного было в желании Надода оставить ремесло, которое неминуемо привело бы его в конце концов на виселицу? Что касается самого Коллингвуда, то он ничем не рисковал, отдавая деньги Надоду. Для него важно было получить обратно компрометирующие его документы. После этого он не опасался уже гнева Пеггама.

Надод с тревогой ждал ответа Коллингвуда.

После некоторого размышления адмирал сказал:

— Я согласен передать деньги вам. Но знайте, Надод, что не ваши угрозы побуждают меня к этому. Я их не боюсь. Если бы вы донесли на меня в случае моего отказа, за меня заступились бы все «Морские разбойники» с самим Пеггамом во главе. Они помогли бы мне оправдаться. Мне бы стоило только сказать, что документы подделаны вами, и суд, не колеблясь, отдал бы предпочтение слову пэра Англии, чем показаниям бандита… Но ваш рассказ меня тронул и возбудил во мне сочувствие к вам. Так как мои личные интересы нисколько не идут вразрез с вашим желанием, то я согласен его исполнить и дать вам средства для того, чтобы вы смогли начать другую жизнь. Я дал слово уплатить деньги в день моего вступления в палату лордов, ранее, чем пробьет полночь. Так как для всякой перемены в условиях договора требуется согласие обеих сторон, то я имею право оставить письмо Пеггама без внимания и вручить деньги тому лицу, которое передаст мне документы. Ступайте же за документами, несите их сюда. В обмен на них я выдам вам сто тысяч фунтов стерлингов двадцатью векселями Английского банка на предъявителя, по пять тысяч стерлингов каждый.

Надод нерешительно встал.

— Вы сомневаетесь в моем слове? — спросил Коллингвуд, хмуря брови.

— Нет, нет, милорд, — смущенно отвечал бандит. — Через две минуты я возвращусь и буду к вашим услугам.

И он направился к дверям. Но, едва открыв их, Надод с криком испуга отпрянул назад.

В дверях стоял тощий, небольшого роста старикашка. Глаза его гневно сверкали. Это был Пеггам, сам грозный Пеггам. Впрочем, он походил скорее на призрак, чем на живого человека.

— А! Это вы, Пеггам, — холодно произнес адмирал. Его спокойствие представляло резкий контраст с волнением Надода. — Могу вас поздравить с тем, что вы сильно опоздали. Входите же, мы только что говорили о вас.

— Так вы говорили обо мне? — насмешливо улыбаясь, заметил старикашка. — Что же вы говорили о старике Пеггаме? Наверное, честили вовсю эту старую скотину!..

— Мы выражались о вас гораздо сдержаннее, чем вы сами, — сказал Коллингвуд, раздосадованный внезапным появлением нотариуса. — Но в следующий раз я бы попросил вас не забывать, что у меня есть лакей для того, чтобы докладывать о посетителях.

— Оставьте ваши упреки! — желчно возразил старикашка. — Я узнал все, чего желал. Все средства хороши для изобличения предателей.

При этих словах он бросил на Надода один из тех грозных взглядов, перед которыми трепетали самые отчаянные разбойники.

Но Красноглазый уже успел оправиться от испуга и ответил на этот взгляд вызывающим жестом, от которого раздражительный старик пришел в неописуемую ярость. Бледное, пергаментное лицо его позеленело.

— Берегись! — прошипел он Надоду. — Я ведь сумел укротить и не таких, как ты… Бывали и посмелее тебя…

Надод нервно рассмеялся.

— Те, которых ты укрощал, были не моего закала. Но в это время адмирал поднялся со своего места.

— Я надеюсь, что вы не намерены здесь сводить личные счеты, — высокомерно произнес он. — Если я вам однажды поручил исполнить одно из тех гнусных дел, которые составляют вашу специальность, то это не значит, что вы имеете право забываться в моем присутствии!.. Так как вы встретились здесь оба, то не угодно ли вам прийти к соглашению друг с другом. Я приготовил сто тысяч фунтов стерлингов. Кому из вас прикажете их отдать?

— Я благодарен вам, сэр, — с едкой иронией произнес Пеггам, — за то, что вы напомнили мне разницу между соучастниками лафоденского дела. Королевский палач, вероятно, не признает между ними никакой разницы, но между пэром Англии и скромным нотариусом из Валлиса… Со своей стороны, я тоже буду помнить, что имею честь находиться в доме его светлости милорда Коллингвуда, который благодаря «Морским разбойникам» стал герцогом Эксмутским.

Адмирал Коллингвуд счел ниже своего достоинства отвечать на эту дерзость. Он понимал, что для него лучше всего отделаться от Пеггама как можно скорее. Поэтому, взяв приготовленные банковые билеты, он выложил их на стол и, не скрывая своего отвращения, повторил:

— Кому прикажете заплатить цену крови?

На бледном лице Пеггама появилась улыбка. Он хотел ответить, но вдруг насторожился весь, прислушиваясь к чему-то. Это продолжалось всего мгновение. Потом лицо его приняло прежнее насмешливое выражение.

— Это не они. Они еще не успели вернуться, — прошептал он так тихо, что его никто не мог слышать.

Между тем Коллингвуд, казалось, потерял терпение.

— Что же вы не отвечаете? — воскликнул он. — Покончим скорее с этим делом.

— Вы уж очень торопитесь от нас отделаться, — каким-то странным тоном заметил Пеггам. — Через минуту вы будете совсем другого мнения… Заплатите деньги Надоду, как было условлено. Мы с ним потом рассчитаемся. А теперь получите документы, которые вы так неосторожно выдали за своей подписью.

И, обращаясь к Надоду, нотариус прибавил:

— Я их взял у Дженкинса, которому ты поручил их беречь.

Несмотря на все свое самообладание, Надод был поражен такой неожиданной развязкой: а что если старик пронюхал про его замысел? Не грозит ли ему тогда гибель?..

И все же, повинуясь молчаливому приказанию Пеггама, он принял от адмирала пачку банковых билетов и тщательно уложил их в свой бумажник, как будто не собирался расставаться с ними.

В свою очередь лорд Коллингвуд взял у Пеггама два документа, тщательно рассмотрел их и, убедившись в подлинности, поднес их к свечке и с плохо скрываемой радостью смотрел, как огонь уничтожает бумагу.

«Наконец-то! — думал он, глядя на кучку темно-серого пепла, — наконец-то уничтожена моя зависимость от этих негодяев».

До самой последней минуты адмирал не верил в то, что разбойники удовлетворятся назначенной за возврат документов суммой. Ведь они могли легко вытянуть из него в несколько раз больше того, что получили. И он почувствовал, как нечто вроде благодарности шевельнулось в его сердце. Да, он был почти благодарен этим бандитам за их относительную честность.

— Вот мы и покончили с нашими счетами, — сказал Коллингвуд голосом, который против его воли звучал значительно мягче, чем это ему хотелось. — И так как уже довольно поздно, мне кажется, пора нам разойтись и лечь спать.

— Навряд ли вы, сэр, будете спать сегодня в своей постели, — угрожающе проговорил Пеггам.

— Что вы хотите этим сказать? — воскликнул адмирал, на которого слова старого бандита произвели сильное впечатление.

— Я хочу сказать, — хладнокровно продолжал старик, — что вы благоразумно поступили, прислушавшись к моему предостережению. Если бы вы уплатили Надоду в полночь условленную сумму, вы бы оба погибли. Вам и теперь продолжает угрожать опасность, и я пришел сюда, чтобы спасти час.

— Как спасти? Объяснитесь! — воскликнули в один голос Красноглазый и адмирал.

— Вы, вероятно, думаете, что я пришел только для того, чтобы помешать Надоду бежать в Америку с деньгами, принадлежащими братству?

— Как!.. Вы это знаете!.. — пролепетал Надод.