Успех был обеспечен ему только в случае отсутствия адвоката и его клерка.

Что же теперь делать?

Не попробовать ли подкупить адвоката?

Об этом нечего было думать после того, как Джошуа утром изложил свой взгляд на сущность адвокатской практики. Очевидно, Джошуа считал Пеггама одним из своих клиентов и ни за какие миллионы не согласился бы предать его в руки врагов.

С другой стороны, быть может, все это было сказано с целью увеличить себе цену? Может быть, адвокат не устоит, если ему добавить еще один миллион? А если он откажется? Тогда все дело будет испорчено.

Несчастный Гуттор испытывал настоящее мучение. Он уже рассчитывал, что вот-вот освободит обоих Биорнов, — и вдруг все его планы разлетелись прахом! На беду, ему и посоветоваться было не с кем.

Неужели ему придется слышать на стеной голос Пеггама и не быть в состоянии ничего, решительно ничего предпринять? Нет, это было бы свыше его сил. Он не выдержал бы тогда и наделал бы массу глупостей.

Время шло, а Гуттор ничего не мог придумать.

Машинально встал он со стула, на котором сидел, и подошел к двери кабинета. Ему внезапно захотелось взглянуть, что за человек секретарь мистера Ватерпуфа. После минутного колебания он отворил дверь, за которою оказалась толстая портьера; осторожно раздвинув ее, Гуттор увидал клерка. Тот сидел за столом и писал… Это был мужчина лет сорока, с первого взгляда — тип канцелярского чиновника, вроде Ольдгама. Но при более внимательном взгляде лицо клерка поражало выражением крайней жестокости. Что-то холодное, хищное и злобное светилось в его кошачьих глазах с зеленым отливом, а рот с огромными, выдающимися челюстями кривился в отвратительной улыбке… Но странно: в спокойном состоянии лицо клерка ничего не выражало, кроме беспечности и простоты, так что Джошуа, знавший Перси только под этой маской, часто говаривал про него:

— О, что касается Перси, то ему, бедненькому, пороха не выдумать.

Но почтеннейший адвокат глубоко ошибался.

Перси был вовсе не такой простак, каким его считал адвокат. Джошуа даже и не догадывался, что его клерк был правою рукою Пеггама, который нарочно устроил ему это место, чтобы иметь своего человека при адвокате. Пеггам очень любил Перси и не имел от него никаких тайн. Вообще, давно замечено, что самые закоренелые злодеи чувствуют настоятельную потребность делиться с кем-нибудь своими злодеяниями, быть может, для того, чтобы хотя некоторую долю нравственной ответственности переложить на другого.

Перси исполнял в Лондоне должность начальника тайной полиции «Морских разбойников». В его обязанность входило следить за действиями полиции и немедленно доносить Пеггаму обо всех мерах, которые принимались против преступного братства. После всякого нового преступления высшая администрация рассылала строгие циркуляры; начинались обыски и выслеживания, и, в конце концов, кто-нибудь из морских разбойников непременно бы попался, если бы не Перси. Имея в качестве клерка Джошуа доступ во все канцелярии, он всегда вовремя узнавал обо всех секретных распоряжениях и давал о них знать кому следует. Таким образом, Перси оказывался главным виновником той безнаказанности, которою пользовалась злодейская шайка.

Кроме того, если кто-нибудь из морских разбойников попадался из-за незначительного проступка, например драки или пьянства, и его сажали в тюрьму, то дело его поручалось вести тому же самому Перси. И он старался, чтобы преступник был как можно скорее освобожден из тюрьмы, пока еще не почувствовал прилива откровенности и не проболтался в чем-нибудь товарищам по заключению или тюремному начальству.

Отношения между Пеггамом и Перси были какие-то странные. Пеггам любил Перси настолько, насколько был вообще способен кого-нибудь любить, и смотрел на него, как на сына. Перси, наоборот, не питал к нотариусу ни малейшей привязанности и смотрел на него исключительно как на человека, с помощью которого он может добиться собственного благополучия. Правда, Перси десять лет служил братству верой и правдой, не жалея ни времени, ни сил, но в то же время он постоянно думал о той минуте, когда ему выплатят хороший куш в награду за его услуги и он сможет распроститься с этой шайкой. Пеггам обещал заплатить клерку по истечении десяти лет сто тысяч фунтов стерлингов за его труды на благо братства. Эти десять лет уже прошли, и Перси потребовал от Пеггама условленную сумму. Но старый хитрец понимал, что, как только эта сумма будет выплачена, Перси сейчас же перестанет быть им полезным, между тем нотариусу не хотелось лишаться друга и незаменимого сотрудника. Поэтому предводитель «Морских разбойников» настойчиво предлагал Перси заключить новый контракт по крайней мере еще лет на пять. Но Перси стоял на своем и не шел ни на какие сделки.

— Вы сами эту сумму мне обещали, — говорил он. — И не можете утверждать, что она слишком велика. За десять лет своей службы я доставил вам более пятидесяти дел, которые принесли вам неисчислимые выгоды. Уже одно последнее дело, а именно операция с адмиралом Коллингвудом, доставило вам половину того, что я с вас требую. Можно даже считать, что за последнее дело вы получили дважды гонорар, так как благодаря мне вы узнали, что Надод собирается бежать с вашими деньгами в Америку.

— Я не о цифре говорю, — сказал Пеггам. — Мне только жаль с тобою расстаться. Ты мне разбиваешь сердце, Перси… Ведь я всегда любил тебя, как сына…

— Уговор дороже денег, — холодно возразил клерк. — Вы дали обязательство и должны его исполнить… Что же касается того, что я будто бы разбиваю вам сердце, то это, позвольте вам сказать, одни глупости. Как могу я разбить вам то, чего у вас нет? Когда вас после смерти выпотрошат, то в груди у вас вместо сердца окажется мешок с деньгами. Но довольно об этих пустяках. Десять лет прошло. Я свою обязанность исполнил, исполняйте же и вы свое обещание. Выкладывайте деньги.

Грубый тон Перси нисколько не оскорбил Пеггама. Очевидно, клерк вымещал на нотариусе все неудобство своего подчиненного положения у Джошуа и все те выговоры, на которые не скупился почтенный адвокат. Перси ни за что не стал бы служить у Джошуа, если бы не та громадная выгода, которую извлекали из этой службы «Морские разбойники».

— Но послушай, мой милый, — начал было Пеггам. — Подожди еще пять лет. Это уж будет последний срок, и тогда я выплачу тебе двойную сумму.

— Нет, нет, старик, довольно с меня!.. Уж ты лучше и не проси. Мне хочется, наконец, пожить как следует, в полное свое удовольствие. Годы мои уходят, я не могу дольше ждать. Все, что я могу для тебя сделать…

— Что именно? — спросил старик с новой надеждой в голосе.

— Это подождать двадцать четыре часа. Выражение печали и мрачной угрозы появилось на лице негодяя. Перси был единственным человеком, которого Пеггам любил, думая, что и тот ему платит взаимностью. Каково же было ему теперь убедиться в том, что этой взаимности нет и никогда не было!

— Ты все шутишь, — сказал он с нехорошей усмешкой.

— Нисколько. Я веду переговоры о покупке в графстве Варвик одного большого имения. Предварительное условие уже подписано, и не позднее четырех часов завтрашнего дня я должен иметь в своих руках сто тысяч фунтов стерлингов, в противном случае…

Клерк не договорил, но сделал угрожающий жест.

— Договаривай, — сказал нотариус. — Ты решился меня убить, не так ли?

— Нет, я до тебя пальцем не дотронусь, потому что вовсе не желаю за это попасть на виселицу. Но знай, что если завтра я не получу от тебя денег, то вынужден буду прибегнуть к различным способам для того, чтобы добыть их в другом месте.

— Могу узнать, какой это способ?

— Не способ, а способы. Их целых два. Какие они — я тебе не скажу. Это не твое дело.

С этими словами Перси и Пеггам расстались.

В тот день, когда Гуттор отправился к адвокату, Перси ожидал Пеггама, обещавшего принести ему окончательный ответ. До прихода нотариуса оставалось всего полчаса.