— Забудь, — отмахнулся он, приподнял чайник и понял, что он пуст. — Заварить ещё?

— Хватит, — качнула головой Стеф, — я скоро лопну. А на каком расстоянии он защищает?

— Тебя — где-то на метр, я же говорил, — он поднялся убрать чашки, Стеф склонила голову на бок:

— А тебя?

— В смысле?

— От меня? — она встала и начала подавать ему посуду, вытерла стол. — Давай замерим?

— Ну давай, — он чуть обернулся, скосив глаза на оставленный на столе крест.

— Почему ты сразу не сказал про крест, когда понял, что это он — причина моего нормального сна?

— Надеялся, что это поможет нам… узнать друг друга получше, — он улыбнулся, прищурив один глаз, — нормальная формулировка?

— Такая же нормальная, как и наша дружба, — фыркнула Стеф, взяла со стола крест и отошла к кровати у входа, крикнув оттуда: — Кинь мне чашку.

— Зачем?

— Я шучу, — она положила крест на кровать и отошла от него на пару метров. — Хотя нет, всё-таки кинь.

— Лови, — он улыбнулся и бросил ей мокрую пиалу, она поймала, покрутила в руках. — У тебя правда есть девушка?

— Да, а что?

— Ты её любишь?

— Что за вопросы? — шутливо нахмурился Стивен, Стеф прямо посмотрела на него и скомандовала:

— Отвечай.

— Не люблю, — вздохнул парень, опираясь о раковину и опуская голову, потом поднял на Стеф задумчивый неуверенный взгляд, нахмурился, как будто хотел что-то спросить, но забыл, что. — Стефани…

— Подожди, — она вернулась к кресту, положила его в чашку, поставив её на пол между кроватью и Стивеном, отошла на метр и опять в упор посмотрела на парня: — Подними руки.

Он мигом поднял, с мокрых ладоней потекла к локтям вода, Стеф добавила:

— Нет, лучше держи перед собой, — опять переставила чашку с крестом ближе и отошла. — Подними-опусти, — ещё раз переставила, виновато посмотрела на его растерянное лицо, полное непонимания, почему он делает то, что делает. Взяла с пола чашку и стала медленно подходить к Стивену, на очередном шаге он вдруг резко выдохнул и тряхнул головой, схватившись за грудь:

— Так вот, как это работает… А знаешь, это больно.

— Прости.

— Ладно, — он взял у неё крест и надел, спрятал под футболку. — Неприятное ощущение, брр… — стал нервно переставлять чашки, перемывая их по второму разу, потом тихо спросил, не поднимая глаз: — Зачем ты спросила про девушку?

— Для проверки, ты же согласился экспериментировать, — она вернулась за стол, забралась на диван с ногами. — А это тот вопрос, на который ты точно без магии не ответишь.

— Да я и чашку тебе без магии не кинул бы. Это ручная работа, знаешь, сколько стоит этот набор? — Он осторожно сложил посуду в ящик и убрал в шкаф, опёрся о плиту, бросил на Стефани хмурый взгляд: — Не делай больше со мной такого.

— Не буду, — она вздохнула, утыкаясь лбом в колени, помолчала. — А почему ты встречаешься с ней, если не любишь?

— Я могу тебя спросить о том же самом, — скривился Стивен.

— Я люблю его.

— Ага, как бедняки свою страну.

— Стив, хватит.

— Да как хочешь, твоё дело, — он потёр лицо и посмотрел на кровать у входа. — Давай всё-таки попробуем лечь спать, ещё есть несколько часов.

Он ушёл на второй этаж, вернулся с одеялами и подушкой, вручил их Стефани, стал двигать стол и раскладывать её уголок.

«Офигенно закончили с театром. Зачем я проснулась той ночью? Всё было бы, как было, а теперь…»

— Ложись, — он снял с шеи крест и положил на стол, — этого расстояния должно хватить. Не буди меня утром, я планирую отоспаться до обеда, просто захлопнешь дверь и всё.

— Хорошо, — она забралась под одеяло, отвернулась к стене, слушая как он раздевается и укладывается, тушит свет, скрипит матрасом.

«Почему у меня такое ощущение, как будто я добровольно отказалась от чего-то очень клёвого и очень дорогого, смертельно обидев человека, который хотел мне это от всей души подарить?

Господи, Стивен, прости меня… за ложь, за доставленные проблемы, за это глупое и неуместное чувство, которое бьётся внутри выброшенной на берег рыбой, не понимая, что уже обречено.

Да, ты мне очень нравишься, безумно нравишься, но я не имею права предавать человека, которого люблю. Я справлюсь. Может быть, это будет сложно. Точно будет, это уже ясно, как белый день, но никто и не обещал, что будет легко, любовь — не подарок, чёрт возьми!

А что? Что она такое?»

У двери заворочался Стивен, вздохнул, затих.

Стеф вспомнила его руки и сжалась в комок от внезапно накатившей боли, чувствуя, как в самом центре груди тихо заплакало что-то маленькое и беззащитное, которое ещё не знает, что оно такое, но точно знает, что скоро умрёт. Потому что оно никому в этом мире не нужно, оно лишнее, неуместное и стыдное, как нежеланный ребёнок, который никогда не родится.

«Интересно, а убить любовь — это грех?

Хотя, какая мне разница — грехом больше, грехом меньше… можно подумать, мне есть, куда скатываться ещё ниже.

Прости меня, маленькая глупая любовь.

Почему я постоянно извиняюсь? И почему вечно причиняю боль самым близким людям? Надо что-то делать, чтобы выбраться из этой трясины.»

Грудь опять сдавило болью, Стефани прикусила губу, пытаясь отвлечься на что-то менее болезненное.

«Раз овечка, два овечка… чувствую, это будет очень длинная ночь.»

Утро началось с вибрации телефона и страха, что этот звук разбудит Стивена.

Мгновенно проснувшись, она выключила будильник и села, посмотрела на почти невидимого в полумраке парня, свернувшегося на своей кровати, поднялась и сложила одеяло. Тихо налила себе воды, осторожно прочёсывая волосы и с грустью понимая, что утро вечера нифига не мудренее — обычная после сна перезагрузка мозга не убрала то сдавливающее сердце ощущение, с которым она засыпала.

«М-да, а я привыкла, что всегда просыпаюсь в хорошем настроении, что бы ни случилось вчера. Жизнь способна удивить в любом возрасте.»

Поставив на стол пустой стакан, она вспомнила, что вчера сложила свои вещи на полку над кроватью Стива, и теперь их придётся взять оттуда очень тихо. На цыпочках подошла, старательно не глядя на спящего парня, протянула руку и поняла, что не достанет. Ну или придётся становиться на край кровати, что Стивена точно разбудит. Вздохнула и опёрлась о стену, потирая пекущие глаза, всё-таки не сдержалась и посмотрела на него — одетый, с блокнотом и гитарой.

«Он же вроде вчера раздевался? И гитару уносил наверх… а, он же не может без неё спать, как я могла забыть?»

Взгляд против воли задержался на его хмуром лице, вернулся к рукам, обнимающим гитару, опять пополз к лицу. Что-то маленькое и очень грустное в глубине грудной клетки дёрнулось к нему с отчаянием умирающего от жажды, увидевшего за барханом оазис и молящегося о том, чтобы это не было миражом. Стеф прижала к солнечному сплетению ладонь и крепко зажмурилась от всё усиливающейся боли.

«Тише, маленькая глупая любовь, успокойся и смирись. Прояви силу воли и попытайся умереть достойно.»

Боль в ответ затрепыхалась ещё сильнее, давая понять, что не страдает самурайскими замашками и будет до самого конца биться и рыдать о несправедливости мира.

«Да, мир несправедлив, рано или поздно это понимают все. Земля не плоская, луну нельзя достать, Джексон не воскреснет… Любовь — не джекпот.»

— Стеф, бери вещи, я не сплю.

Его тихий голос заставил вздрогнуть, она убрала руку с груди и прошептала:

— Чего не спишь? Ты же собирался.

— Не спится, — он отложил гитару и сел, подал ей вещи. — Уже глюки начинаются, а уснуть не могу. Надо таблетку выпить.

Она взяла одежду и несмело отвела глаза:

— Хочешь, я тебя магией усыплю?

— Не надо… лучше подай крест, — она кивнула и шагнула к столу, принесла ему крестик и протянула. — Спасибо. Тебе, кстати, как спалось?