— А что ты думаешь о Жане? Может он что-то знать?

— В те дни он был совсем еще мальчишкой, буквально обожавшим Рено, — неуверенно произнес отчим. — Он может н не знать правды. Скорее всего ему сообщили версию, придуманную Кристофом и Рено, в которую он и верит до сих пор.

— Возможно. Но и наша версия — умозаключения, а не факты. Поэтому, прежде чем расследовать дальше, я должен спросить тебя: ты уверен в том, что все произошло именно так, как мы сейчас предполагаем, и Лизетт не виновата?

Уголки губ Джона чуть опустились в грустной улыбке.

— Это и есть главное, что мы должны выяснить, не так ли? — ответил он вопросом на вопрос.

Ужин в расширившемся составе оказался довольно занимательным. Хотя Хью по-прежнему думал только о взаимоотношениях с женой, он неожиданно почувствовал себя за столом более спокойно, уверенно и обнаружил, к своему удивлению, что присутствие Жана и Франсуа действует на пего благотворно.

Жан вел себя так, что можно было сделать лишь один вывод: он целиком и полностью признает — несносный американец стал теперь полноправным членом его семьи, и он не возражает против этого, равно как и против значительной роли этого американца в компании. Взаимная симпатия, которую неожиданно обнаружили Жан и Джон во время недавней встречи в Новом Орлеане, судя по всему, сохранилась. Хью даже подумал, что отрицательное отношение Жана к американцам могло основываться на разных выдумках, которыми напичкал его в свое время Рено. Кто знает, может, он только сейчас обнаружил, что уроженцы Соединенных Штатов не такие жадные, неотесанные дикари, какими он представлял их себе до сих пор?

Хью сразу почувствовал необычное поведение Франсуа. Но в чем же дело, понять не смог. Молодой человек держался вежливо, охотно принимал участие в разговорах, был мил и обворожителен. Но сквозь все это проглядывала в нем озабоченность. По быстрым взглядам Франсуа, которые Хью несколько раз почувствовал на себе, можно было понять, что скрытое беспокойство шурина связано с ним. Но что его тревожит? Франсуа раздражает его присутствие? Вряд ли. Этот молодой человек не очень умеет сдерживать свои чувства. Вряд ли он смог бы вести себя с таким искренним дружелюбием и выглядеть таким довольным, раздражай его хозяин дома. Может, он, как и Жан, понял наконец, что ошибался в шурине, и испытывает теперь чувство раскаяния? Хотелось бы надеяться, однако едва ли. Франсуа еще слишком молод, ветрен и горяч, чтобы огорчаться из-за подобных вещей. Скорее всего его вообще ничего не огорчает, а настороженность в его поведении — лишь плод собственной фантазии Хью. Как бы там ни было, оба новых гостя вели себя просто великолепно и блистали столь свойственными креолам непринужденностью и остроумием.

А вот о других гостях “Уголка любви” этого сказать было никак нельзя. Джон был явно напряжен, а Лизетт с вежливой холодностью отвергала все его попытки затеять более личный разговор. Хью тем не менее подумал, что, когда Лизетт станет не только его тещей, но и приемной матерью, он окажется в довольно необычной ситуации. В том, что рано или поздно это случится, он не сомневался.

Ланкастер перевел взгляд на другую сторону покрытого белоснежной скатертью стола, где сидела его жена. Жаль, что нет пока такой уверенности в том, что и у него с Микаэлой скоро будет все хорошо. Его устремленные на жену серые глаза потеплели. О, как же она дорога ему! Он даже испытал укол глупой ревности, услышав, как при какой-то очередной шутке Франсуа она засмеялась. Когда же она столь же искренне будет смеяться над его остротами? Да она просто глупая гусыня, если думает, что он женился на ней из-за этих дурацких акций, будь они Прокляты! Как она не понимает, что он любит ее! Он любил ее еще до того, как сам догадался об этом. Только как убедить в атом и ее? Мозг мгновенно переключился на изобретение способа, с помощью которого можно сломить, у прямое недоверие супруги и вернуть ее на законное место в своей постели. Это так увлекло, что Хью даже перестал слышать, о чем говорят остальные. Вывело из задумчивости то, что разговор неожиданно смолк и все вопросительно смотрят на него.

Улыбнувшись одной из самых своих очаровательных улыбок и с вызовом блеснув черными очами, Микаэла спросила, явно уже во второй раз:

— Франсуа просит позволить ему пригласить на несколько дней в “Уголок любви” Алена. — Она сделала паузу, но слишком короткую, чтобы Хью успел что-то возразить. — Я сказала ему, что для такого приятного человека и давнего друга нашей семьи мой дом открыт всегда. Надеюсь, ты не возражаешь?

Несколько долгих мгновений Хью пристально смотрел на Микаэлу, не зная, чего ему больше хочется — расхохотаться или выругаться. Наконец он поднял бокал, как бы намереваясь произнести тост, и сказал:

— Конечно, я не стану возражать, коль скоро присутствие Алена в нашем доме доставит тебе удовольствие, любовь моя. — На лице его мелькнула и тут же исчезла улыбка, похожая на тигриный оскал. — Любой твой друг, дорогая, является н моим другом. Я буду с нетерпением ждать его приезда. Кстати, — произнес он скорее с вежливым безразличием, чем с искренним интересом, обернувшись к Франсуа, — когда мсье Хассон собирается приехать?

Не ожидавший такого поворота Франсуа удивленно смотрел то на сестру, то на ее мужа.

— Я… О, я сообщу ему об этом письмом, которое завтра же отправлю с кем-нибудь из слуг. Думаю, что он приедет в субботу или воскресенье.

— Вот и отлично! — довольно произнес Хью. — Мы будем ждать его. — Он нежно посмотрел на жену. — Не правда ли, дорогая?

В ответном взгляде Микаэлы угадывалась явная растерянность. Конечно, она не думала, что в ответ на ее вопрос он устроит сцену. Но и то, что он так спокойно согласится пригласить Алена в дом, где собрались самые близкие родственники, она тоже не ожидала. По ее расчетам, Хью должен был хотя бы попытаться вежливо, но твердо отказать ей и Франсуа в этой странной просьбе. Она и затеяла все это для того, чтобы понаблюдать за тем, как муж будет выпутываться из щекотливого положения. Но вместо этого Хью легко согласился, более того, предстал в роли истинного джентльмена и любящего мужа. В ловушку, таким образом, попалась она сама. Стараясь скрыть неудовольствие, она равнодушно пожала плечами. — Oui! Я рада гостям.

Разговор за столом перешел на другие темы, но Микаэла почти не принимала в нем участия. Посмотрев в смуглое лицо мужа, который весело рассмеялся в ответ на какое-то остроумное замечание Жана, она вдруг ощутила пустоту и отчаяние. Как же она любит этого бесчувственного красавца! А он совершенно равнодушен к ней! В этом нет уже никаких сомнений. Прошло уже два дня с момента их ссоры, а он не предпринял и малейшей попытки к сближению. Конечно, ему нет до нее никакого дела. Будь иначе, разве мог бы он с такой холодностью воспринимать все ее выпады. Если бы Хью испытывал к ней хоть какие-то чувства, он бы ни за что не позволил, чтобы их отношения зашли в тупик, из которого и выхода-то не видно. Она горько усмехнулась. Да что там говорить, разве может любящий муж допустить, чтобы молодая жена постоянно спала от него отдельно? Как это ни больно, но приходится признать, что он абсолютно холоден к ней. Этим и объясняется его согласие на приезд Алена. Может ли нормальный муж пригласить в дом человека, который совсем недавно считался чуть ли не женихом его жены? Если да, то она ничего не понимает в этом мире!

Единственное, что ее радовало, когда она думала об их отношениях, была новость о том, что Алиса Саммерфилд солгала ей. Слова американки не давали Микаэле покоя с самого дня свадьбы. Хью казался искренним, когда говорил, что между ним и Алисой были лишь самые невинные дружеские отношения. Так хочется верить в это! По крайней мере можно не корить себя хоть за то, что вышла замуж за человека, который любил и любит другую. Микаэла чуть слышно вздохнула. Конечно, Хью мог и солгать, но сердце подсказывало, что правду сказал он, а не Алиса. Американка, похоже, просто хотела отомстить ей, посеяв семена недоверия, из которых часто вырастают серьезные семейные проблемы. Так оно и вышло. Конечно, сам по себе навет Алисы не мог бы ухудшить их с Хью отношения, но вместе со многим другим он, безусловно, сыграл свою роль. Однако Бог с ней, с этой американкой. Сейчас гораздо важнее понять, почему Хью с такой легкостью согласился принять Алена в узком семейном кругу. Ответы, которые приходили в голову Микаэле, были самыми неутешительными. То, что появление в доме ее бывшего поклонника не волнует мужа, говорит скорее всего о том, что он совершенно равнодушен к ней. Мысль эта болью отозвалась в сердце. Живое воображение мгновенно нарисовало мрачную картину ожидающего се будущего. Некоторое успокоение принесло только то, что ужин подошел к концу и можно было выйти из-за стола. Оставив мужчин в компании мадеры и шерри, женщины ушли в гостиную.