— Это не ерунда, — покачал головой Джон. — Это чистая правда. — Он импульсивно схватил се руку и притронулся губами к нежным пальчикам. — Неужели ты до сих пор не поняла, что я действительно видел в тебе богиню? Я всю жизнь считал себя счастливейшим человеком только потому, что ты любила меня когда-то.

— Почему же ты тогда уехал? — вскрикнула она, вырывая руку.

— Я не собирался уезжать, — произнес он, и губы его при этом дрогнули, — по крайней мере до тех пор, пока твой отец и Рено не доказали, что ты не станешь моей, что ты решила выйти за Рено, а я лишь мешаю твоему счастью.

Лизетт сама сжала его пальцы.

— И ты поверил им! — дрогнувшим голосом произнесла она. — Ты поверил?

— Я бы не поверил, но это были не только слова… Они показали мне письмо, написанное тобой!

— Какое письмо? — спросила мгновенно помрачневшая Лизетт.

Джон достал из бокового кармана куртки аккуратно сложенный лист бумаги. С первого взгляда на него было ясно, что посланию этому много лет и читали его много-много раз. Не говоря ни слова, он протянул листок Лизетт.

Она взяла его с осторожной брезгливостью, будто жабу. Только пристальный взгляд Джона заставил ее прочитать записку. В ней было всего несколько строк. Но их содержание было страшным. Неудивительно, что даже сейчас он болезненно поморщился. Содержание записки Джон знал наизусть, и каждое слово отражалось болью в сердце.

"Если ты действительно имеешь ко мне хоть капельку сострадания, пожалуйста, забудь обо всем, что было между нами. Я никогда не стану твоей женой. Я люблю другого.

Лизетт”.

— Они обманули нас обоих! О бедный!.. Дорогой мой, любимый! Это адресовано вовсе не тебе! — воскликнула Лизетт. — Это часть письма, которое я написала Рено, когда поняла, что люблю не его, а тебя. — Лицо ее побледнело, и черные глаза от этого казались необыкновенно большими. — Рено собирался жениться на мне. Отца это устраивало. До того, как ты приехал, мы были помолвлены. — Она смолкла, и щеки ее, несмотря на прошедшие со дня этих событий годы, покрылись стыдливым румянцем. — Но как только я увидела тебя… — В глубине черных глаз зажегся загадочный огонь, лицо сделалось невыразимо нежным. — Когда мы встретились, я поняла, что не смогу выйти за него. Я любила тебя.., только тебя одного!

Из горла Джона вырвался не то стон, не то всхлип. Он положил руки на плечи женщины и порывисто притянул ее к себе.

— Я тоже любил тебя, — хрипловато прошептал он. — Всегда! Даже тогда, когда думал, что ты обманула меня, разрушила наши планы, что ты любишь другого, все равно любил!

— О Джон!

Еще далеко не все было ясно. Многое предстояло объяснить друг другу. Но в этот момент они жили лишь этими объятиями. Они вновь были вместе! Вновь, как в юности, упивались жадными поцелуями. Правда, и он, и она ощущали нечто новое: грусть о потерянном счастье, горечь от того, что так легко дали обмануть себя, и радость, что сумели сохранить свою любовь. Любовь их оказалась сильнее человеческой лжи, сильнее самого времени!

Было очень тихо вокруг. Казалось, сама природа замерла, чтобы не мешать ласковому шепоту вновь обретших друг друга влюбленных, которых жестоко и надолго разлучили с помощью лжи. Они замерли, прильнув друг к другу, губы то соединялись в поцелуе, то шептали ласковые, только им понятные слова. Время будто перестало существовать.

К реальности их вернул неожиданно выскочивший на поляну и удивленно фыркнувший при виде людей олень. Джон и Лизетт одновременно вздрогнули и рассмеялись, наблюдая, как испуганное животное вновь скрылось среди деревьев. Джон уселся, привалившись спиной к дереву, Лизетт, положив голову ему на плечо, машинально теребила пальцами пуговицу на его куртке.

— Они решили все за нас обоих! — прошептала она. — Dieu! Сейчас кажется невероятным, что мы могли поверить в эту ложь.

— Меня убедила твоя записка, — сказал Джон. — Я не верил сначала. Но затем твой отец показал ее. Когда до меня дошел ее смысл, я думал, что мое сердце разорвется. Я был в отчаянии. Поэтому Рено так легко убедил меня уехать из города. Он сам проводил меня, пока я не передумал. А твой отец в это время помчался домой и сообщил тебе, что ты связалась с мерзавцем, которому нужны лишь приключения, а не ты сама.

Лизетт чуть отстранилась от него и строго взглянула в глаза.

— Но почему ты не попытался поговорить со мной?

— Я хотел встретиться с тобой, — печально улыбнулся Джон. — Но твой отец доказал, что это ни к чему. Он казался таким искренним, когда говорил, что это только рассердит и расстроит тебя, но ничего не изменит. Он сказал, — в голосе Джона послышалась горечь, — что если я действительно люблю тебя, я не стану причинять тебе дополнительную боль. А что он тебе говорил? — спросил он, нахмурившись.

Лизетт вздохнула и вновь прижалась к нему.

— Ты почти точно повторил его слова. Папа казался очень добрым и заботливым, но говорил при этом, что я ошиблась, что ты не любишь меня и не собираешься жениться. Он сказал, что ты просто играл со мной, развлекался, а я по своей неопытности приняла твои обещания вечной любви всерьез. — Губы ее дрогнули. — Я сердилась и не хотела его слушать, говорила, что он лжет. Тогда он сказал, что сам готов отправиться со мной к тому месту, где мы с тобой договорились встретиться, и, если ты окажешься там, он даст согласие на нашу свадьбу. Но он уверен, что тебя там нет, потому что ты уже уехал в Натчез.

— И оказался прав, — горько усмехнулся Джон, — поскольку сам же организовал мой отъезд. Лизетт кивнула.

— Я продолжала сомневаться. Тогда он отвез меня в гостиницу, где ты жил. Там сказали, что мсье Ланкастер оплатил все счета и утром отбыл в Натчез. Затем, чтобы сомнений не осталось, он повез меня в порт. — Голос Лизетт стал еле слышен. — Там мы разыскали двух рабочих, которые вспомнили тебя по описанию и сказали, что именно такого человека видели садящимся па баржу, которая часа два назад отправилась в Натчез. И тогда… — Прекрасные глаза Лизетт заполнились слезами. — Только тогда я поверила, что ты оставил меня.

— Мое сердце всегда было с тобой, Лизетт, — произнес Джон, беря ее ладонь в свою. — Всегда!

Он нежно прикоснулся к се губам. Лизетт закрыла глаза, как в юности, упиваясь сладостью поцелуя. Сердце трепетало от радостного ощущения счастья. Когда же она их открыла, там не было и тени прежней печали и настороженности. Они светились, как две яркие звезды. На лице появилась мечтательная улыбка.

— Я люблю тебя, — тихо произнес он. — Всегда любил. Выйдешь за меня? Предлагаю вам стать моей женой, мадам, и чем быстрее, тем лучше!

— Oui, мсье, — ответила она, ласково проведя кончиками пальцев по его щеке. — Я согласна. Почту за честь стать вашей супругой.

Оба замолчали. Главное было сказано, а для того, чтобы выразить чувства, все равно не хватало слов.

Хью не очень удивился, узнав, что его отчим и теща решили пожениться. Он видел, с какой осторожной нежностью усаживал Джон Лизетт в седло, когда они уезжали. Видел, как блестели глаза ставшей вдруг совсем молодой тещи и каким мягким и ласковым было лицо отчима, когда они вернулись через несколько часов в “Уголок любви”. Только глупец бы не понял, что это все означает. Хью не был глупцом. В чувствах других людей он по крайней мере разбирался. Ему сразу стало ясно, что в отношениях членов его семьи предстоят серьезные перемены. Встретив их на ступеньках центрального входа и посмотрев в их немного смущенные лица, он широко улыбнулся.

— Кажется, вас можно поздравить?

Джон и Лизетт улыбнулись и одновременно кивнули в ответ.

— Мы решили пожениться, — ответил Джон, обнимая спутницу за плечи. — Свадьбу хотим устроить как можно скорее.

На верхней галерее появилась привлеченная стуком лошадиных копыт Микаэла. Как и Хью, она посмотрела сначала на одного, затем на другую и радостно улыбнулась. Весело сверкая глазами, она мгновенно сбежала вниз и обняла мать.