Геральд посмотрел на Миранду, которая нервно закивала, отвечая на его немой вопрос. Он хотел подойти к Амалии, когда она крикнула ему:

— Не подходи… Иначе я выкину его.

— Амалия, будь благоразумной. Отойди оттуда… — упрашивал король жену.

— Благоразумной?! — в недоумении переспросила Амалия. — Дорогой, я все десять лет была благоразумной! Ты все эти годы делал что хотел, теперь моя очередь.

— Геральд, прошу! — вцепившись в его руки прошептала Миранда, смотря на сына.

Амалия посмотрела на их соединенные руки. Сильные мужские руки держали маленькую ладошку с кольцом на пальце. Затем перевела полный отвращения взгляд на затихшего младенца. Малыш смотрел на нее голубыми глазами матери. В воспаленном разуме, замутненной болью, яростью, и жадностью созрел план.

— Проси… — Амалия с мрачной улыбкой посмотрела на Миранду. Девушка вскинула голову и с надеждой посмотрела королеву.

— Проси!

— Я прошу тебя …

— Не так!

Миранда отпустила руку Геральда и встала на колени.

— Я прошу тебя, не делай этого…

— Еще!

— Амалия! — Геральд с ненавистью смотрел на Амалию

— Я сказал еще!

Миранда опустила голову и с отчаянием пробормотала:

— Ваше величество! Я умаляю вас, не делайте этого. Молю, не делайте этого.

Амалия улыбнулась взбешенному Геральду и громко начала:

— Король Надейры, Геральд Сантери Эверетт как твоя жена, принцесса Эфрена, законная королева Надейры я проклинаю тебя!

— Что? — Геральд не мог поверить тому, что слышит. Голос Амалии становился все громче.

— Как венчанные в Храме Луноликого, как твоя жена перед богом я проклинаю тебя… Ты никогда больше не подойдешь к дочери Видящей! —Никогда… — Закрыв глаза она вкладывала в слова всю боль, ненависть, ярость, злобу, зависть, что испытывала к ним — Как только ты приблизишься к ней, проклятие моё настигнет тебя. Желанная встреча закончится смертью твоей! Ты умрешь! — свет окутал фигуру женщины с младенцем. — А платой будет, жизнь твоего бастарда… Я принимаю его как своего родного… — Свет вспыхнул ярким пятном и сосредоточившись на младенце взорвался вспышкой, Луноликий принял проклятие.

— Не забывай, кому будешь обязана жизнью сына! — устало пробормотала королева застывшей Миранде и подозвала рабыню:

— Силар! — рабыня выбежала на балкон.

— Забери моего сына и прикажи приготовить все что необходимо для него.

— Как ты посмела! — тихо процедил Геральд. Миранда не могла вымолвить и слово. Она понимала, что в одночасье лишилась всего того, что было дорого ей. Когда-то Амалия забрала Геральда, а теперь она забрала и сына. Он больше не принадлежит ей…

— Ты должен быть благодарен мне, за то, что я не выкинула его. Вместо этого я приняла его. — Она хотела продолжить, когда боль в животе достигло апогей. Громко, закричав она согнулась пополам, по ногам потекла горячая кровь, оставляя на белом мраморе кровавую дорожку. Геральд подхватил теряющую сознание жену и занес в покои. Уложив ее на кровать, он приказал рабыням заняться женой, а сам отправился к Миранде.

Обхватив себя руками, она вглядывалась в даль. Геральд подошел к ней и коснулся ее плеча. Девушка отскочила от него как от прокаженного.

— Не подходи ко мне, — тихо прошептала она.

— Почему ты мне не сказала? — с горечью в голосе прошептал мужчина.

— Мама запретила… Да и это ничего бы не изменило…

— Миранда я не верю во все это, какое проклятие!

— Если бы Геральд, — девушка с любовью посмотрела на него и молча стянув с пальца кольцо, протянула ему. — Пожалуйста, позаботься о нем, пусть он не будет знать обо мне. Но прошу, говори ему что его мать любит его больше жизни…

Король протянул руку, и кольцо упало ему в ладонь. Девушка последний раз грустно посмотрела на него и пошла прочь.

Под утро королева родила девочку. Геральд приказал избавиться от ребенка, но она поступит по-другому. На следующий день все королевство праздновала рождение наследного принца — Армана Сантери. Той же ночью на пороге приюта, неизвестный оставил новорожденную девочку. В плетенной корзинке кроме малышки был мешочек с золотом и небольшой листок, на которой было написано одно слово — Найрин.

Уставшая королева кормила сына грудью. Равнодушно посмотрев на сына, она перевела победный взгляд на руку. Губы растянулись в счастливой улыбке, переливаясь всеми цветами радуги на пальце сверкало алмазное кольцо.

Поздним вечером Миранда вернулась домой. На пороге дома в нетерпении ждала мать. Молча пройдя мимо нее, она направилась в маленькую комнатку. Закрыв хлипкую дверь, она с остервенением стала срывать с себя одежду. Дав свободу душившим ее слезам, она закусила губу чтобы не завыть в голос от боли. Для чего она живет? Смысл ее существования? Мать всегда говорила, что она нужна короне, нужна Геральду. Что Геральд и есть ее судьба, только вместо Миранды под венец пошла другая. Мать твердила терпеть, и она терпела.

Она научилась довольствоваться их редкими встречами. Когда ночь пролетала словно миг, и они не могли насытиться друг другом. Несмотря на то, что Геральд был предан ей, она ощущала себя воровкой, когда сгорала в его объятиях. Ненавидела себя за свою слабость перед ним и надеялась, что когда-то придет конец их мучениям. Ведь мать говорила, что они обязательно будут вместе.

Когда она забеременела, Мэри запретила говорить Геральду о беременности. Миранда не собиралась ему что-либо говорить. Она хотела оставить сына, он был бы для нее отдушиной. Но снова мать запретила, и она подчинилась. Да и как не подчиниться если она Видящая, та кто видит прошлое, будущее. Только Мэри не учла одного, что будущее шатко. Ведь человек волен выбирать, и от его выбора все меняется.

Переодевшись, она вытерла слезы и вышла из комнаты. Мэри сидела за столом и ждала, когда дочь расскажет, что произошло. Девушка подошла к печи и достала горшок с кашей.

— Что ты сделала? — тихо спросила Мэри. Миранда не ответила, все также молча она стала накрывать на стол поздний ужин.

— Что произошло?! — громче спросила женщина.

— Я сделала как ты и приказала! Отнесла сына к отцу! — процедила Миранда, стоя спиной к матери.

— Прежде чем его отдать, ты что-то сделала… Что?! — спокойно повторила женщина несмотря на бушевавшую ярость внутри. Девушка наполнила деревянные миски кашей и поставив на стол, направилась за ложками, когда женщина крикнула.

— Миранда?! — голос матери подстегнутое магической силой прогремел громче грома, оглушая все живое вокруг.

— Что ты хочешь от меня услышать?! — Миранда повернулась к матери — Я устала от твоих недомолвок!!! Я устала!!! Ты понимаешь это!!! Ты играешь со мной словно с игрушкой, повторяя одно и то же, что так надо и так нужно!!!! Так объясни для чего все это надо и нужно?! Для чего-то я пожертвовала всем тем, что было у меня? Объясни?! Ты хочешь знать, что я сделала?! Я пошла к ней! Я хотела поступить хоть раз по-своему!

— И? — прищурившись спросила Мэри.

— Я отдала сына! Я больше не хочу разговаривать…

— Нет! Ты не просто отдала сына… Что она сделала? Говори!

— Откуда ты знаешь, что она сделала? Ты ничего не видишь, не знаешь. Сидишь в этих болотах и называешь себя Видящей, но ничего не знаешь!

— Она что-то сделала с тобой и Геральдом! — не обращая внимание на слова дочери пробормотала Мэри, рассматривая свою дочь.

— Что бы она не сделала, это уже ничего не изменит…

— Ты принесла с собой тьму… ты окутана тьмой… — внезапная догадка заставила женщину врасплох. — Прокляла… Откуда она знает об этом…

Миранда молча отвернулась от матери и продолжила накрывать на стол.

— Я не знаю, — обреченно ответила она матери.

Мэри не знала, что сказать. Откуда Амалия узнала о проклятии? Мало кто мог помнить о нем. Да и его применение каралось смертной казнью. Древний ритуал был практически забыт всеми. Он сохранился лишь в старых книгах и о нем знали немногие. Его сила была велика, а плата непомерной. Наложить проклятие мог не каждый, оно было подвластно тем, кого одолевали истинные чувства — зависть, ярость, любовь, ненависть. Более того, проклятие накладывала свою печать безмолвия на всех тех, кто присутствовал на ритуале. Да такой силы, что под страхом смерти никто бы не смог рассказать о нем. Таким образом проклятый не мог попросить о помощи, хотя никто и не смог бы помочь ему.