«Совсем не понятно, ни одного слова не поняла, — бойко отвечает Света. — Скажи мне, пожалуйста, эту фразу по-немецки».

«Ты что? — таращит на неё глаза Гаврилка. — Я ж немецкий не знаю».

«Тогда по-испански или по-гречески», — просит Света и лукаво смеётся.

«А ну тебя, лучше я сам куплю», — машет рукой Гаврилка и оставляет её в покое.

А вечером мама вынимает из почтового ящика письмо от командира орунзаков. В нём тоже всего одно слово. Но разве можно сравнить его с этим! Поперёк всего листа крупными буквами написано: «Молодчина!» И стрела торчит в самой середине мишени. Разве после этого не будешь веселиться, как заводная матрёшка! А ведь всё могло быть именно так, если бы она не побоялась Гаврилки и его дружков. Значит, опять во всём виновата её противная робость. И тут Свете пришла в голову мысль, которая и обрадовала её и огорчила: если орунзаки сами узнали о том, что она не выполнила их новое поручение, значит, они следят за ней. И ей нечего было бояться Гаврилку. Только он вздумал бы стукнуть её, как орунзаки тесным кольцом окружили бы вход в магазин и, натянув свои луки с остроконечными стрелами, наметились бы Гаврилке и его сообщникам прямо в сердце.

Света представила, какой жалкий вид был бы у Гаврилки, когда он поплёлся бы со связанными за спиной руками от гастронома к пустырю, где находится боевой штаб орунзаков, и рассмеялась: как рассвирепел бы его дед, увидев внука пленным!

Но орунзаков он всё равно не посмел бы поколотить. А в домике на пустыре, одетый в рыцарские доспехи и блестящее, как металлический чайник, забрало, которое скрывает лицо, командир Мишар-младший взял бы с Гаврилки честное пионерское слово никогда больше не заставлять Свету прислуживать ему и врать…

Кончились мечты, и Света снова приуныла. Разве это жизнь? Вдруг завтра Гаврилка опять что-нибудь от неё потребует. Уж лучше бы они никуда не переезжали. В старой школе гораздо спокойнее было. Никто её не замечал, ничего от неё не требовали.

— Света, чего ты там застряла? — подойдя к ванне, постучалась мама. — Мой руки и иди пить чай.

«До чая ли тут! — нахмурилась Света. — Прямо голова кругом идёт, даже посоветоваться не с кем».

И Света решила во что бы то ни стало разыскать командира орунзаков и поговорить с ним. Жаль только, что этого нельзя было сделать завтра же. Завтра в их школе «день здоровья» и все ученики с раннего утра уедут за город.

Ох уж этот «день здоровья»! После него Света всегда болеет. Наиграется, набегается, разгорячённая, а потом остынет или ещё хуже — промочит ноги, вот и простудится. Лучше бы этого дня совсем не было. Но что поделаешь, если в школе в конце каждого месяца проводят такой день. Уж как Света оберегалась. И бегала мало, и по лужайке, на которой из-под травы вода выступала, не носилась, как Гаврилка Тюрин. И в поезде в окно не высовывалась. А приехала домой — расчихалась.

— Ну вот, поздравляю, — недовольным голосом сказал Свете отчим и добавил, обращаясь уже к маме: — Я же говорил, пускать её за город не нужно.

— Все едут, почему же её оставлять? — возразила мама.

— Потому, что из-за неё теперь можем заболеть мы! — рассердился отчим.

— Не волнуйся, у неё совсем холодная голова, — успокоила его мама.

Но Света всё-таки заболела. К утру у неё поднялась температура и стало больно глотать.

— Обязательно пригласи врача, — сказал отчим перед уходом на работу. — Может быть, это скарлатина.

Света испугалась: скарлатина — болезнь опасная. От неё даже умирают. Обидно умереть от болезни. Вот если бы как герой на войне или в мирное время, совершая подвиг, — тогда другое дело.

И Света вспомнила: дней пять назад сидела она с ребятами во дворе, а Витька Пухов рассказывал:

— Отец такое запутанное дело расследовал. Один мальчик, может, всего на год старше нас, шайку грабителей раскрыл. Они шерсть с фабрики похищали.

— А как он их обнаружил? — спросила Света.

— Проснулся в то утро рано и видит в окно — два парня несут какой-то мешок. А на улице никого — только ведь светать стало. Мальчик подсел к окну и проследил, куда они мешок потащили. Утром он вышел во двор, а там милиционер спрашивает: не видел ли кто рано утром чего-нибудь такого… Мальчик и показал, в какую сторону ушли грабители. Милиционер посадил его на мотоцикл и поехал в ту сторону. Только они на шоссе выехали, как увидели грузовик с мешками. А на мешках те самые парни. Милиционер с мальчиком и стали их преследовать. Мотоцикл быстро летит, в один миг грузовик настигли. Выхватил капитан револьвер и крикнул: «Остановитесь, а то стрелять буду!» А бандюги и не думают останавливаться. Шофёр нарочно самую большую скорость развил. Но мотоцикл разве отстанет. Видят грабители, что им несдобровать, взял шофёр и затормозил на полном ходу. Мотоцикл так и въехал под грузовик. Милиционера потом в тяжёлом состоянии в больницу отправили, а мальчик насмерть разбился.

Витька когда такие истории рассказывает, всегда очень серьёзным становится. Даже не верится, что он умеет строить рожицы и передразнивать ребят. Витька на грабителей и всяких хулиганов ужас как злится. Потому что, если бы их не было, жизнь у нас совсем хорошей стала бы. Так Витькин отец говорит.

А после Витька рассказал, как того мальчика хоронили. Народу на кладбище было — не сосчитать. Пожалуй, больше, чем на похоронах известного артиста. Вся пионерская дружина в почётном карауле выстроилась. А на могиле ему поставили памятник высокий, гораздо выше, чем он сам. И вверху на каменной глыбе его портрет высекли, с пионерским галстуком на груди. За подвиг, который он совершил.

«А умереть в постели от скарлатины просто обидно», — вздохнула Света.

К счастью, у неё оказалась не скарлатина. Врач, старенький, с седой бородкой и совсем голой головой, осмотрел Свету и сказал:

— Сущий пустяк. Маленькое воспаление верхних дыхательных путей. Придётся денька три полежать, потом денька два походить по комнате, но не по улице. — Тут он погрозил Свете пальцем: — А уж после, если не будет температуры, явитесь ко мне в поликлинику, и я выпишу эту шалунью в школу.

Мама отгородила Свету ширмой, положила к ней на тахту Тапа и позвонила отцу на работу, чтобы он не волновался. Потом мама принялась готовить обед, а специально для Светы сделала тёплый клюквенный морс. Мама осталась дома. Доктор велел ей ухаживать за больной дочкой.

Света пила клюквенный морс и рассказывала Тапу про свою таинственную переписку с неизвестными орунзаками. А потом подумала:

«Может, рассказать о них маме?»

Она как раз вошла в комнату и стала подметать пол.

«Нет, не скажу, — раздумала Света, — ведь тогда придётся и про Гаврилку всё рассказать». А разве можно было рассказать маме про Гаврилку? Она сейчас же побежит в школу или к его матери, чтобы та уняла сына. Уж тогда Гаврилка её в самом деле поколотит.

«Об орунзаках от меня не узнает ни один взрослый, — сказала сама себе Света так, точно клятву принесла. — Вот если я подружусь со своими новыми одноклассниками, то обязательно всё им расскажу. И самому первому — Вите Пухову. Витя замечательный человек! Наверно, он тоже совершит какой-нибудь подвиг. И совсем неважно, что он передразнивает на уроках ребят и гримасничает. Зато Витя всё понимает. Даже в первый день, когда я пришла к ним в класс (теперь Света хорошо это поняла), Витя вовсе не хотел обидеть меня. А наоборот, хотел рассмешить. Потому что чувствовал, как бывает не по себе новичку. Витя справедливый. Если виноват, выкручиваться не станет. И хвалиться зря не будет, как председатель Колька. За это Маргарита Павловна и прощает ему многое.

«Хорошо бы вместе с Витькой выследить этих орунзаков. Только когда это будет! — вздохнула Света. — И захочет ли ещё Витя дружить со мной? У него небось уже есть друзья. И дела свои есть».

Светины мысли прервал телефонный звонок. Звонила какая-то мамина знакомая.

— Знаешь, с кем я говорила? — спросила Свету мама, вешая трубку. — С мамой Алика Футликова. Они собираются с Аликом в наш универмаг и заодно хотят зайти посмотреть, как мы устроились.