— Пленников надо бы допросить, — произнес Парис, не обращаясь к кому-либо конкретно.

Самео отбросила на спину свои тяжелые черные локоны и нагнулась за своей сумкой. Никто не попытался ей помочь. Они относились к ней, как к равной, потому что она сама этого хотела. По крайней мере, так она всегда ему говорила. Он никогда не пытался посмотреть на нее по-другому, потому что никогда не хотел взять ее в свою постель. Возможно, при случае ей бы понравилось, если бы кто-то побаловал ее вниманием.

— Может быть, завтра, — сказала она, и от трагического звучания ее голоса у него едва барабанные перепонки не лопнули. — Мне надо отдохнуть.

Без дальнейших разговоров — хвала богам — она прошла в крепость.

В силу того, что Парис хорошо знал женщин, он понял, что она лжет. Глаза ее сверкали, а щеки покрывал румянец. Она выглядела возбужденной, а не уставшей. Встречу с кем она предвкушала?

С недавних пор она много времени проводила с Торином и …

Парис моргнул. Нет, конечно же, нет.

Торин не мог ни к кому прикоснуться, чтобы не инфицировать жуткой болезнью — и дальше по цепочке эта чума распространилась бы по миру. Даже бессмертный был в опасности. Смерть ему не грозила, но он бы уподобился Торину, который не мог познать ласки другого живого существа без жестоких последствий.

Что бы они там ни задумали, это не имело значения. У него есть работа.

— Желающие? — обратился к оставшимся Парис.

Он скорее хотел покончить с этим. Чем быстрее он выудит информацию из Ловцов, тем скорее сможет забаррикадироваться в своей комнате и забыть на время, что он еще живет.

Присвистывая, Страйдер сделал вид, что не слышал его, и пошел к двери.

Что за черт? Никто так не ценил насилие, как Страйдер.

— Страйдер, дружище. Я знаю, что ты слышал меня. Поможешь мне с допросом, а?

— Да ладно тебе! Подожди хоть до завтра. Никуда они не денутся. Мне бы чуток отдохнуть. Как и Камео, я буду бодр и свеж, но завтра. Богами клянусь.

Парис вздохнул.

— Хорошо. Ступай.

Значит, Камео и Страйдер были парочкой?

— А ты, Аман?

Аман согласно кивнул, но от этого движения его повело, и он со стоном рухнул на нижнюю ступеньку.

Через секунду рядом оказался Страйдер и обхватил друга за талию.

— Дядя Страйди здесь, не волнуйся.

Он поднял обычно непоколебимого воина на ноги. Понес на руках бы при необходимости, но опираясь на Страйдера, Аман сумел кое-как переставлять ноги, лишь иногда спотыкаясь.

— Я помогу тебе с Ловцами, — проговорил Аэрон, подходя к Парису.

По правде говоря, это предложение несказанно удивило его.

— Как же Легион? Девчонка наверняка соскучилась по тебе.

Аэрон покачал головой. Он был острижен так коротко, что череп его поблескивал на солнце.

— Она уже повисла бы у меня на шее, если бы находилась здесь.

— Жаль.

Никто лучше Париса не знал, каково это — тосковать по женщине. Хотя надо признать, он был удивлен тем, что тщедушный маленький демон оказался женского пола.

— Это даже к лучшему. — Увитой венами рукой Аэрон потер свое утомленное лицо. — Нечто… следило за мной. Я ощущал чье-то присутствие. Чью-то силу. Это началось за неделю до отъезда в Каир.

В животе Париса похолодело от страха.

— Во-первых, у тебя несносная привычка утаивать такую информацию. Ты должен был рассказать нам, как только заметил это. Так же, как должен был рассказать о случившимся с Титанами сразу же, как вернулся после вызова на небеса. Кто бы за тобой не следил, он мог предупредить Ловцов о ловушке. Мы могли…

— Ты прав и я прошу прощения. Но не думаю, что следящий за мной сотрудничает с Ловцами.

— Почему? — не желая отходить от этой темы, потребовал объяснений Парис.

— Я помню ощущение ненавидящих, осуждающих глаз, следящих за каждым моим шагом. На этот раз все по-другому. Этот взгляд… любопытствующий.

Парис немного расслабился.

— Может, это и к лучшему.

— Не думаю. Легион не боится богов, но это существо внушает ей смертельный ужас. Это одна из причин, по которым она так легко согласилась выполнять в аду предложенное ей Сабином задание. Мне она заявила, что вернется, когда этот наблюдатель уйдет.

В голосе его звучала озабоченность, которую Парис не понимал. Возможно, Легион была маленьким демоном со склонностью носить диадемы — это выяснилось не так давно: напялив украденное у Аньи украшение, с невероятно гордым видом она устроила марш-парад вокруг крепости — но она могла о себе позаботиться.

Парис пристально осмотрелся.

— Твоя тень сейчас здесь? — Будто своих врагов им мало. — Может, я смогу отвлечь это от тебя, пользуясь своим шармом. — И убить.

Аэрон коротко мотнул головой.

— Я честно не думаю, что оно хочет нам вреда.

Он помолчал, медленно выпуская воздух.

— Ладно. Разберемся с этим позже. Просто скажи, когда оно вернется. Сейчас же у нас полная темница работы.

— Ты заметил, что с каждым днем в словах все больше уподобляешься смертным? — Аэрон уже говорил это, но впервые без осуждения. Раздался свист, когда он вынимал мачете из петли у себя на спине. — Возможно, Ловцы будут сопротивляться.

— Только если нам повезет.

Торин, хранитель демона Болезни, сидел за рабочим столом, но вместо связующих его со внешним миром мониторов рассматривал дверь своей спальни. Ранее он наблюдал, как подъезжали к крепости внедорожники, и мгновенно возбудился. Когда воины один за другим появлялись из машин, ему пришлось сжать свою плоть, чтобы приглушить внезапно возникшее желание. Он смотрел, как они входили внутрь. В любую минуту…

Камео тихо проскользнула в его комнату и прикрыла дверь с легким смешком. Защелкивая замок, она пару секунд стояла спиной к Торину. Длинные темные волосы воительницы спадали до пояса, завиваясь на концах.

Однажды она позволила ему намотать несколько этих прядей на не защищенный перчаткой палец, очень осторожно, чтобы не коснуться ее кожи. За сотни лет это было его первое настоящее прикосновение к женщине. Он едва не кончил, так просто, от ощущения шелка ее волос. Но она могла позволить лишь этот мимолетный контакт, и только на такой малый риск он мог пойти.

Признаться честно, он был изумлен, что они вообще осмелились рисковать. В перчатках еще куда ни шло. Шанс инфицирования был нулевым. Но локоны к коже, шелк к теплой плоти, мужчина и женщина? Для этого требовалась храбрость с ее стороны и крайняя степень отчаяния и глупости с его. Волосы не кожа, но если бы рука соскользнула? Если бы Камео прислонилась к нему? По непонятной причине никто из них не смог заставить себя серьезно обдумать последствия.

Когда в последний раз он касался женщины — целое селение исчезло с лица земли. «Черная немочь». Так прозвали ее люди. Именно она и таилась внутри него, струилась по венам, хохотом звенела в его мыслях. Годы спустя Торин не единожды пытался содрать с себя кожу. Однако очиститься от вируса оказалось невозможно.

За свою долгую жизнь воин научился подавлять стремление к тому, что стало недоступным для него, к отношениям.

По крайней мере, Камео понимала его, знала, с чем ему приходится справляться, что он может, а что нет, и не просила большего.

Он же хотел, чтобы попросила, и ненавидел себя за это.

Она неспешно обернулась. Губы ее были красными и влажными, словно она кусала их, а на щеках играл яркий румянец. Грудь быстро вздымалась и опускалась в такт поверхностного дыхания. Его собственное дыхание жгло горло.

— Мы вернулись, — проговорила она на рваном вдохе.

Он остался сидеть, лишь изогнув бровь так, словно ему и дела не было.

— Ты не ранена?

— Нет.

— Хорошо. Раздевайся.

С момента касания к ее волосам несколько месяцев назад они стали лучшими друзьями. С маленькими преимуществами. Сомнительными преимуществами «удовлетворять себя, наблюдая на расстоянии друг за другом», но все же преимуществами.