— Рыжая?

Гвен отвлеклась от раздумий. Что там он спрашивал? Ах, да. Не попытается ли она убить его и его друзей. Она облизнула губы и отрицательно покачала головой. Если ее зверь возьмет верх, она не просто попытается. Она сделает это.

«Я держу себя в руках. Почти что. С ними все будет в порядке».

— Так я и думал.

Легким движением руки Сабин поместил камень на положенное место. Сердце колотилось в ее груди, едва ли не проламывая ребра. Стекло постепенно поднималось… поднималось… скоро… скоро. И затем меж ними с Сабином остался только воздух. Аромат лимона и мяты усилился. Холод, к которому она уже привыкла, отступил пред волной жара, что окутала ее подобно одеялу.

Девушка медленно улыбнулась. Свобода. Она на самом деле была свободна.

Сабин втянул в легкие воздух.

— Боги всемилостивые. Ты невероятна.

Она поймала себя на том, что делает шаг вперед, тянется к нему, отчаянно желая контакта, в котором ей было отказано в течение стольких месяцев. Единственное прикосновение, вот и все, в чем она нуждалась. А затем она уйдет, отправится домой. Наконец-то.

Домой.

— Сука, — закричал Крис, борясь с хваткой Камео. — Держись от меня подальше. Прочь. Она — монстр!

Ее ноги замерли по собственному разумению, а взгляд порхнул к жалкому человечишке, ответственному за все беды и страдания, что выпали на ее долю за прошедший год. Не говоря уже о том, что он творил с ее подругами по заточению. Ее ногти удлинились до обоюдоострых лезвий. Тонкие, словно из капрона, крылья раскрылись за ее спиной, прорываясь сквозь хлопок и неистово трепеща. Кровь истончилась в венах, растекаясь по всем клеточкам тела, быстро, очень быстро. Зрение переключилось на инфракрасный спектр: цвета исчезли, оставляя видимыми лишь тепловые очертания тел.

«Только Крис, только Крис, пожалуйста, боги, только Крис».

Мысленно повторяя это, она очень надеялась, что напев прорвется сквозь жажду крови мстительного зверя.

«Только Крис, оставь всех остальных в покое, нападай только на Криса».

Но глубоко в душе она знала, что теперь уже ничто его не остановит.

Стоило Сабину увидеть милую рыжеволосую пленницу стеклянной камеры, и он уже не мог отвести от нее глаз. Не мог дышать, думать. У нее были длинные и бесстыдно вьющиеся волосы, и светлые пряди пробивались в густых локонах цвета рубина. Брови — каштановые, но такие же восхитительные. Очаровательный носик и круглые щечки херувимчика. Но ее глаза… просто шедевр — янтарь с яркими проблесками серого. Гипнотические. Опушенные, словно порочной рамкой, черными ресницами.

Висящие на крюках галогенные лампы окружали ее ярким светом. Он, несомненно, показал бы изъяны других людей и на самом деле высветил грязь, испачкавшую ее кожу, но придал ей пышущий жизнью вид. Она была невысокой, с маленькой округлой грудью, узкими бедрами и ногами, достаточно длинными, чтобы обвить его талию и удерживаться во время самых неистовых скачек.

«Не думай об этом. Будь умнее»

Да уж. Его последняя возлюбленная, Дарла, наложила на себя руки, и он поклялся никогда больше впутываться в подобные истории.

Но влечение к рыжей красавице возникло моментально. То же самое можно сказать и про его демона, хотя он желал ее совсем по другой причине. Он уловил ее трепет и целенаправленно устремился к ней, желая попасть в разум, отыскать глубинные страхи и сыграть на них.

Но она не была смертной, как вскоре оказалось, и потому демон Сомнений не мог услышать ее мысли, пока она сама их не озвучивала. Хотя это не означало, что она в безопасности от его зла. О, нет. Демон Сомнений знал, как воспользоваться ситуацией и распространить свой яд. Кроме того демон Сомнений получал удовольствие, принимая вызов, и будет изо всех сил трудиться, чтобы разузнать все тонкости этой девушки, и разрушить любую веру, какой она обладает.

Кто она такая? За тысячелетия своей жизни он повстречал много бессмертных, но ее не мог идентифицировать. Она определенно казалась человеком. Нежным, хрупким. Легкоранимым. Однако эти янтарно-серебристые глаза выдавали ее с головой. А также когти. Он мог вообразить, как они впиваются ему в спину…

Почему Ловцы захватили ее? Он боялся узнать ответ. Трое из только что обретших свободу женщин были, несомненно, беременны, что наводило лишь на одну мысль: выведение новой породы Ловцов. Бессмертных Ловцов, точнее говоря, поскольку он узнал двух сирен со шрамами на шее, где явно были вырезаны их голосовые связки, бледноликую вампиршу без клыков, обритую наголо горгону и слепую дочь Купидона. Сабин предположил, что это было сделано для того, чтобы она не смогла опутать врагов любовными заклятьями.

Слишком жестоко Ловцы обошлись с этими милыми созданиями. Что же они сотворили с рыжей, самой прелестной из всех них? Хотя на ней была только тонкая майка и короткая юбка, он не заметил ни шрамов, ни синяков. Однако это ничего не означало. Большинство бессмертных быстро исцелялись.

«Хочу ее».

Сильная усталость исходила от нее, все же когда она улыбнулась ему, благодаря за освобождение… он едва не умер от чистейшего великолепия, засиявшего на ее лице.

«Я тоже хочу ее», — встрял демон Сомнений.

«Ты не получишь ее».

А это означает, что и он не сможет.

«Помнишь Дарлу? Какой бы сильной и самоуверенной она ни была, ты сумел ее сломать».

Ликующий смешок.

«Знаю».

«Разве это не было весело?»

Сабин сжал кулаки.

Гребаный демон.

В конечном итоге все сдавались пред силой сомнений, которыми их постоянно забрасывала его темная половина: «Ты недостаточно красива. Недостаточно умна. Как кто-то вообще может полюбить тебя?»

— Сабин, — холодно позвал Аэрон. — Мы готовы.

Он вытянул руку и поманил девушку взмахом кисти.

— Идем.

Но его рыжая красотка попятилась к дальней стене, вновь задрожав от страха. Он ожидал, что она бросится наутек, невзирая на его предупреждение. Такого… ужаса… он не ждал.

— Сказал же, — нежно проговорил он, — мы не желаем ничего плохо.

Она раскрыла рот, но ни звука не сорвалось с ее губ. И прямо у него на глазах золотое свечение ее взгляда усилилось, потемнело, чернота окрасила белки.

— Что за черт…

Только что она была перед ним, а через миг — пропала, словно ее здесь никогда и не было. Он обернулся, обшаривая взглядом помещение. Ее не было видно. Но единственный оставшийся в живых Ловец внезапно издал вопль агонии — вопль так же внезапно оборвавшийся, когда его тело обмякло, упало на песчаный пол, и кровь лужей растеклась вокруг него.

— Девушка, — процедил Сабин, сжимая в ладони кинжал, стремясь защитить ее от неведомой силы, что только что убила Ловца, которого он собирался подвергнуть допросу.

Ее по-прежнему нигде не было видно. Если она могла исчезать, едва подумав об этом, как Люциен, то с ней все будет в порядке. Вне досягаемости для него, но в безопасности. Но могла ли она на самом деле?

— За тобой, — предупредила Камео, и хоть раз голос ее сочился изумлением, а не несчастьем.

— Боги всеблагие, — выдохнул Парис. — Я и не заметил, чтобы она двигалась, но все же…

— Это же не она… или она…как могла она… — Мэддокс провел рукой по лицу сверху вниз, словно не верил собственным глазам.

Сабин опять повернулся. И вот она — внутри своей камеры — сидит, притянув колени к груди, с губ капает кровь, а в руке зажата…трахейная трубка? Она вырвала — или выгрызла — человеку горло.

Цвет ее глаз вернулся к норме — золото с серыми вкраплениями, но взгляд был полностью лишен эмоций и настолько отчужден, что он заподозрил, что шок от содеянного поверг ее разум в онемение. По лицу девушки также невозможно было что-либо прочесть. Кожа ее приобрела такую бледность, что спокойно можно было рассмотреть рисунок голубых вен под ней. И ее трясло, она раскачивалась из стороны в сторону, что-то бессвязно бормоча себе под нос.