В первые дни было главное вовремя заскочить в комнату, шмыгнув в приоткрытую дверь или проскользнув между ног хозяина. Один раз, второй, третий… пятый, на шестой или седьмой заход мужчине надоело выгонять и выкидывать наглого вторженца, к тому же тот не безобразничал, а сидел тихо, заваливаясь на провода позади выкатной подставки системного блока.

— Что, засранец, нашёл тёплое место, да? Чёрт с тобой, валяйся, но смотри у меня!

Очень скоро Ефим опытным путём выяснил, что Николай терпеть не мог, когда ему без причины мешают работать, и тогда, дабы не быть схваченным за шкирку и выкинутым за дверь, котёнок тихо наслаждался тёплым потоком воздуха, который гнали кулеры из системного блока. Зато, когда хозяин переключался на танчики или на разговоры в соцсетях, можно было запрыгнуть на приставную тумбу, чуть полежав там, перебраться на стол, заняв на нём самый краешек и пялиться в монитор, на котором разворачивались танковые бои. Стоит отметить, что больше полутора часов, Николай никогда не играл. Не надо иметь швейцарский хронометр, чтобы сверять время игры. Как-то раз Ефим прикемарил, отпустив контроль, а Котеич подскочил к монитору, на котором перестала разъезжать бронетехника, и пару раз стукнул лапкой по экрану, требуя продолжения банкета. Больше сожитель ничего натворить не успел, отодвинутый от «руля» Ефимом, с которого слетела сонная одурь, ведь захват за шкирку и вылет из комнаты казались неминуемыми.

— Больше нельзя, мелкий, иначе затянет, нехорошо это. Делу время, потехе, как известно… — вместо ожидаемой репрессии сказал мужчина, сдёргивая на шею наушники. — Я себе давно слово дал не играть в азартные игры… компьютерные тоже ограничиваю.

Николай навалился всей спиной на кресло и включил массаж.

— Я ведь студентом на первых курсах на игровых автоматах в казино и клубах всю степуху просаживал, сидя потом месяцами на бич-пакетах и подножном корму. Осуждаешь?

— Р-р-м-р, — Ефим боялся спугнуть откровение.

— По глазам вижу, осуждаешь. Правильно делаешь, что осуждаешь. Дураком твой хозяин был. Так-то вот, мелкий, впух я как-то: и степуху просадил, и тёткины деньги, что она на покупку лекарств для деда передала. Что делать, пошёл занимать, лекарства-то покупать надо, а они недешёвые оказались. Занял, купил, а отдавать чем? Отдавать нечем, мелкий. Вроде и деньги не шибко великие, откуда им только завестись у бедного студента, я и так едва ли не на сухари перешёл, всё копил на отдачу, так как знающие ребята подсказали, что за парни мне бабки ссудили и почему от них стоило держаться подальше. К родителям идти стыдно, за такой косяк они бы по голове не погладили. Бежать, а куда? Пришёл срок, тут за меня кредиторы и взялись, хотя один из них раньше в друзьях числился. Запомни, мелкий, и на хвост накрути, где начинаются деньги, там заканчивается дружба. Отметелили меня для начала, хилый лопатник с частью долга из кармана выгреби, и хотели на «счётчик» поставить, да я ляпнул, и слава богу что ляпнул, что с поломанной рукой хрен какая отдача будет, не по пацански это, калечить, а следом на «счётчик» ставить, обычно наоборот — дают последний срок, потом остальное прицепом. Был там один «кредитор» в наколках, не пойму, откуда он взялся, посмеялся, мол, они не беспредельщики какие и гоп-стопом не занимаются, дал за храбрость месяц сроку с момента снятия гипса, пообещав переломать обе руки и ноги, если не уложусь в отведённое время. Смотри, говорит, баклан, отлетаешься, петухом станешь.

— Мря-а, — вырвалось у Ефима. «И как же ты выкрутился?»

— Каком кверху, — словно поняв, о чём речёт полосатый слушатель, — поумнел. Так-то голова у меня варила дай бог каждому, только не в том направлении, пришлось срочно разворачивать её в нужном и браться за ум. Пока гипс на руке был, я чуть ли не всему курсу и на курс старше за денежку невеликую курсовые писал ночами, благо программу знал, потому и учился спустя рукава — дурковал. Я ж говорю, умный был, только дурак. После гипса к курсовым подключил вагоны по ночам и таксовал на старой папиной «копейке». И знаешь, котэ, мой якобы дружок пару раз вылазил с заманчивыми предложениями отработать долг, да сверху деньги поиметь. Всего лишь скататься туда-сюда пару раз с чем дадут, и в дамках. Соображаешь, какой ветерок и откуда дул? Еле отказался под благовидным предлогом, уж больно хорошо у дружка метла была подвешена, мела аж заслушаешься, только это дорога в один конец, скажу я тебе, мелкий. Долг отдал раньше срока. В общем, соскочил с крючка. Там у «кредиторов» какие-то свои траблы нарисовались, не до меня им стало, а так не знаю, чем бы закончилось. Повезло дураку, можно сказать. С тех пор, хвостатый, я в азартные игры не играю. Раз и навсегда наигрался. Миллион раз после этого перекрестился и тысячу свечек в храме поставил. Вот, танчики или бошки в шутер поотшибать, и хватит.

— Мф-ф, — выдохнул Ефим, не на шутку переживавший за Николая.

— И не говори.

— Мрр.

— Что с бывшим корешком стало? Закрыли его за то самое, что он мне возить предлагал. Хрен его знает, где эта гнида сейчас, сидит или вышла на свободу, или червей давно кормит. Он же нескольким нормальным пацанам жизнь сломал, думаешь, я один на крючке сидел? Ждали его некоторые, может и дождались. А теперь брысь отсюда, ещё раз к монитору полезешь, хвост оторву!

Следующим вечером, только Валентина отправила Лику умываться перед сном, Ефим дождался выхода хозяина из «святая святых» на облегчение организма и скользнул в комнату, сразу умостившись на тумбе.

— Борзеешь, мелкий, — разглядев картину маслом, сказал Николай, усаживаясь в кресло. Сгонять настырного котёнка он не стал, цыкнув, чтобы тот сидел тихо.

Работа с проектной документацией завершилась к половине двенадцатого ночи, Ефим к тому времени шаг за шагом перебрался на колени мужчины, включив грудной тракторный моторчик, и радовался маленькой, но значимой победе.

Несколько дней спустя он позволял себе осторожно помявкать (ни в коем случае не скрестись) под дверью, чтобы его впустили. Правда операция по проникновению в кабинет становилась возможна после отхода девочки на боковую, так как до отправки в царство Морфея Лика иногда отправлялась на поиски строптивого питомца, случись тому сбежать из детской, и заходила к отцу. В этом случае нагоняй получали оба, и беглец, и гончая. За сим девочка с котёнком, если тот оказывался в кабинете, выпроваживались наружу, дверь закрывалась под щелчок замка, режущий чуткий кошачий слух. Ефим злить Николая лишний раз не стал, элементарно сменив тактику. Ложится девочка в кровать, он идёт осаждать мужскую крепость.

Ко дню поднятия Валентиной маленького белого флага, Ефим знал все «явки» и пароли Николая, вплоть до банковских, а также получил высочайшее разрешение тарахтеть на коленях и молча лежать на краю широкого компьютерного стола. Дело оставалось за малым, получить свободный доступ к компьютеру. Конечно, здесь ожидались некоторые объективные трудности, и совсем немалые, но Москва не сразу строилась, да и времени на воплощение задуманного было навалом. Пока что в списке задач стоит пункт по добыче пароля к ноутбуку Лики. Как бы подсмотреть за мамой, которая упорно сгоняла котёнка со стола, включая ноутбук дочери. На параноика Валентина не похожа, а гляди — не доверяет! Скажите, ну что такого страшного может сделать миленький, безобидный котёнок?

— Мур! Хозяин, ты параноик?

— С чего ты взял, Ося?

— Ты меня тоже всегда со стола сгоняешь, мряу!

— Так ты на клавитатуру ноутбука постоянно лезешь

— Она тёплая, мяу! И, вообще, мяу, почему у нас нет монитора с электронно-лучевой трубкой? Хочу монитор, мряу!

С чего всё началось? Сейчас трудно сказать, возможно, со скрытой камеры видеонаблюдения, установленной в правом верхнем, оконном углу комнаты, или с пряжи в нижнем выдвижном ящике стола, а, может, всему виной знаменитое кошачье любопытство, в одинаковой степени овладевшее сущностями, делящими полосатую шкурку котёнка. Бесполезно гадать о причинах знаменитого конфуза по прошествии такого количества времени. Если хорошенько подумать, мыслительный процесс придёт к закономерному выводу одновременного влияния всех факторов на события, произошедшие в семье Зиминых в целом и в жизни котёнка Фимы, в частности. В любом случае наполеоновские планы захвата мира, вынашиваемые очаровательным хвостатым созданием, пришлось срочно корректировать, зато безобидная шерстяная пряжа, подцепленная коготками из нижнего выдвижного ящика стола, невольно поведала об одном секрете главы семьи, что Ефим диву давался, как Николай умудрялся оставлять жену в неведении о своём хобби.