— Я сяду, — ничуть не смутилась девушка. — Я в твою страховку не вписана, но уж как-нибудь доедем.

— Дома выпьем. О, идут, наконец!

На лестнице, ведущей на второй этаж родильного отделения городской больницы, показалась целая процессия. Две акушерки — молоденькая девчонка и пожилая круглолицая матрона со свертком в руках, перемотанным голубой ленточкой, врач и Валентина, улыбающаяся во все «тридцать два».

— Так, папаша, чего стоим, кого ждём? — густым контральто выдала матрона, протягивая Николаю свёрток со спящим младенцем. Ей бы в опере выступать, «Ла Скала» бы рукоплескал сто процентов.

Николай осторожно перенял сына у акушерки.

— Папа, папа, покажи, — выплясывала за его спиной Лика. Улыбнувшись дочери, мужчина приподнял уголок «конверта», закрывающий личико младенца.

— Ой, он такой розовенький и сморщенный, — удивилась девочка.

— Ты такая же была, Кнопка и смотри, какая лошадка выросла. Лика, не тряси цветами, лучше передай их тетенькам акушеркам. Вера, ты тоже не тормози, отдай уважаемым дамам пакеты, — не отрывая взгляда от лица сына, принялся раздавать команды Николай. Улыбнувшись ещё раз, он шагнул к супруге, запечатав длинный поцелуй на её губах.

— Расти большим, сильным и послушным на радость папе и маме, — пожелала врач, передав свой пакет с презентом молоденькой акушерке, которая тут же испарилась в неизвестном направлении.

— Ждём вас к нам ещё не раз, — панибратски хохотнула матрона, провожая семейную чету с сопровождающими лицами в виде дочери и сестры жены к выходу на улицу.

— Всенепременно, — заверил Николай медицинского работника, — но можно не в этом году?

Аккуратно передав сынишку жене, устроившейся на заднем сиденье, Николай скользнул за рулевую баранку.

— Коля, Валя, как хоть решили сына назвать, — пристёгивая ремень, спросила Вера, севшая на место переднего пассажира.

— Ефим, — ответил Николай.

— Ефим Николаевич, — добавила Валентина, многозначительно переглянувшись с мужем через салонное зеркало заднего вида.

— Ну, подруженька, рассказывай, что ты последнее время вся такая загадочная ходишь и в край воодушевлённая, — заговорщицким голосом потребовал Николай у гостьи, открывая кухонное окно настежь и впуская в квартиру свежий воздух, наполненный воробьиным гвалтом, голубиным курлыканьем и запахом цветов с приподъездных клумб, политых дождём. — Вот и июнь наступил, не верится даже, что Фимке скоро три месяца. Растёт, бутуз.

— Ничего от вас не скроешь, глазастые, — присаживаясь на отодвинутый хозяином стул, сказала Вера, скромно опустив взор долу и покраснев щеками. — Дождёмся Валю.

— Она наследника кормит. Давай, колись, Верунчик.

— Хитрый какой, гляди, пожалуюсь твоей половине, она из тебя отбивную сделает.

— По больному бьёшь, — усмехнулся Зимин, выставляя на стол тарелки с закусками и бутылку шампанского. — Вале нельзя, а мы с тобой, пожалуй, приголубим. Ведь есть повод, а?

— Есть, — по-детски радостно улыбнулась Вера. — А вы, Коля, так и держите Фимины миски у холодильника? Почему не уберёте?

Тяжело вздохнув, Николай отвернулся к окну.

— Лика по-прежнему ждёт его. У меня не хватило духу… пусть он будет потерявшимся, чем так…

— Зимин, что вы с Валентиной скрываете? — подалась вперёд девушка.

— Кто тут моего мужа пытает? — показалась в дверях хозяйка квартиры. — Потише орите, иначе Фиму сами утрясать будете, всё понятно?

— Не ругайся, Валечка, мы осознали, больше не повторится, — встав со стула, Вера чмокнула сестру в щёку.

— А ты, девица блудная, рассказывай, с кем это ты по кафешантам шляешься. Я дома сижу, но руку на пульсе держу.

— А ты откуда знаешь, где я была? — брови Веры поползли вверх.

— Докладывали люди добрые, — старшая сестра снисходительно погладила младшую по голове. — Город у нас такой, все всё видят, всё знают, всем звонят, а старшей сестре, вообще, грех не позвонить. Кто такой, откуда, как звать-величать?

— Так, значит? — будто дикобраз иголками ощетинилась Вера, в глазах которой зажглись мстительно-предвкушающие огоньки. — Тогда до завтра потерпите.

— Как это до завтра? — слитно выдали супруги удивлённым тоном.

— Молча, — ехидно отстрелялась взглядом Вера, — знакомить вас буду. Всё, я побежала, мне пора.

Тихо рассмеявшись, Вера ускользнула в прихожую.

— Ну, проходите, гости дорогие только сильно не шумите, младшее поколение почивать изволит. Вера, ты чего своего кавалера на пороге держишь, не бойся, не покусаем мы его. Николай, — Зимин протянул руку высокому широкоплечему парню с короткой причёской «ёжиком», держащему в одной руке торт, во второй пакет с коробкой конфет и парой бутылок чего-то горячительного.

— Владислав Огнёв, можно просто Влад, — поставив торт на банкетку, парень крепко пожал ладонь хозяина.

— Вот и познакомились, не стойте на пороге, проходите.

Не снимая лёгкой летней ветровки, Влад прошёл на кухню, где женская половина семьи Зиминых заканчивала сервировать стол.

— Здравствуйте, леди и принцесса. Позвольте представиться — Владислав, молодой человек и, надеюсь, будущий муж вашей несравненной тёти, сестры и золовки в одном божественном лице!

— Валентина, — добро улыбнулась гостю хозяйка.

— Лика, — смущённо булькнула красная помидорка из-за спины матери, исподтишка разглядывая голубоглазого брюнета с брутальной щетиной на щеках с подбородком и косым шрамом, пересекающим лоб через внешний кончик правой брови, висок, и оканчивающимся у мочки правого уха. Впрочем, шрам нисколько не портил молодого человека, наоборот, делал его мужественнее.

— Очень приятно, — обезоруживающе улыбнулся брюнет открытой детской улыбкой, протягивая Лике торт. — Принцесса Лика, не будете ли вы столь любезны убрать это произведение кондитеров и шоколатье в холодильник. Спасибо.

Убрав торт в холодильник, Лика обернулась к Владу, который со странным выражением лица разглядывал две миски на полу у холодильника.

— Скажите, принцесса, у вас есть кот? — с хрипотцой спросил он.

— Он потерялся, — вместо дочери ответила Валентина, притянув Лику к себе. — Давно, ещё в прошлом году, но мы надеемся, что он вернётся. Один раз Фима вернулся…

Между тем во взгляде женщины читалось обратное, скорее всего она прекрасно знала судьбу животного.

— Очень печальная история, — Влад сочувствующе присел на корточки перед Ликой, а я сегодня перед тем, как ехать к вам, подобрал на улице котёнка. Он мне на туфлю кинулся, представляете?

Лика вздрогнула, разглядывая мордочку пушистого котёнка, высунувшегося из-под отворота ветровки гостя. Стало понятно, почему он не снял её в прихожей.

— Грязный, как чёрт был, но видно, что домашний, с ошейником, а на ошейнике кличка написана.

— А цифры были? — спросила Лика.

— Нет, чего не было, того не было, только кличка — Фи…

— Фима? — выкрикнула девочка.

— Филя, как пёсика из передачи «Спокойной ночи малыши». Дома отмыл бедолагу, дал таблетку от гельминтов, блох вроде у него нет, а оставить у себя не могу. У меня у самого большой кот, мейн-кун, он не очень других котов и конкурентов привечает. Думаю, после вас к друзьям Филю отвезти, к тому же он тоже мейн-кун, как ни странно. Да, Филя-Филимон? Месяца три где-то ему, окрас «табби». У кого рука поднялась выкинуть такое чудо, не представляю. Уроды, наверное, какие-то. Он у меня с час в ванной с удовольствием кругами плавал и сразу на унитаз сходил.

— В лоток, вы имели в виду? — из-за спины Влада спросил Николай.

— На унитаз, — настоял на своём гость, извлекая котёнка на свет божий и опуская его на пол.

— Гау, гау, — подойдя к девочке, Филя потёрся щеками о её ноги.

Присев на корточки, Лика начала гладить пушистого мурлыку, так похожего на её Фиму. Кухню затопило довольное тарахтенье моторчика маленького тракторишки. О пол разбилось несколько слезинок, скатившихся из глаз девочки.