Вика опять грустно улыбнулась.

– Эх ты… «В детстве». У тебя, Джонни, еще все детство впереди. Не то что у меня.

Такие разговоры Вика вела впервые в жизни. Джонни обиделся. Он ехидно сказал:

– Ты, конечно, уже старуха… Ты давай дорисовывай вторую ногу, а то как я буду? На одной деревяшке, да? Как медведь на липовой ноге?

Вика опять взялась за работу, но сделалась такой печальной, что Джонни ее пожалел.

– Значит, Серега принес газету, а ты его прогнала? – проницательно спросил он.

Вика вздохнула так, что у ног Джонни закрутился воздушный вихрь.

– Ладно, помирю, – снисходительно сказал Джонни. Ему было не привыкать. – Сегодня же помирю. Давай рисуй живее.

Вика ничего не сказала, но заметно повеселела и недавнюю коричневую кляксу превратила в глазок от сучка. Совсем как настоящий.

Это был длинный вечер. Сначала Джонни привел Сергея и они с Викой две минуты дулись, а потом рассмеялись. После этого все пошли к Стасику и Борьке. Братья Дорины приостановили монтаж транзисторного охотничьего кота «Меркурий-2» и электролобзиком выпилили для Джонни большой фанерный ключ. Фанеру они покрыли быстросохнущей бронзовой краской.

Потом Вика заставила Сергея читать стихи про то, как он в шестом классе отвечал со шпаргалкой урок по геометрии и пытался найти у треугольника радиус.

Все долго хохотали. Во время этого хохота за Джонни пришла мама, потому что было уже почти одиннадцать часов. Мама очень удивилась, увидев ненаглядного сына в костюме Буратино. Впрочем, костюм ей понравился. Она только забеспокоилась, не перемажет ли крашеный Джонни постель. Но Вика сказала, что сухая акварель мажется не сильно, а Джонни добавил, что будет спать в пижаме.

Мама не считала, что перепачканная пижама лучше перепачканных простыней, но спорить не стала.

Джонни долго не спал. Он лежал и улыбался в темноте. Вспоминал Серегины стихи:

Джонни тоже будет играть с Катей на заросших дворах и улицах, когда придет лето. Он возьмет Катю в плавание на крейсере, построенном из лодки. Потом они пойдут в лес и, может быть, заблудятся, как Том Сойер с Бекки Тэчер заблудились в пещере. Жаль, что поблизости нет пещер…

Но зато под крепостным холмом есть, говорят, подземный ход. Его можно отыскать и разведать. Если повезет, Джонни отыщет старинную кольчугу и подарит Кате…

Джонни беспокойно шевельнулся: честно говоря, ему стало немного жаль отдавать кольчугу. Но, в конце концов, можно найти не одну, а две…

Все будет хорошо. Завтра он обязательно познакомится с Катей. Сперва – просто окажется рядом. Потом они разговорятся. Затем, может быть, Джонни позовет ее к себе, покажет мушкетерское вооружение и коллекцию автомобильчиков…

Оттого что это будет уже завтра, у Джонни тревожно и обрадованно затюкало сердце. Чтобы его успокоить, Джонни повернулся на правый бок и закрыл глаза.

Он задремал, и ему показалось, что они с Катей плывут по реке. Только не в лодке, а в больших деревянных башмаках – он в одном, а Катя в другом. Течение крутит башмаки, и они иногда стукаются друг о друга. Джонни весело, а Катя немного боится, потому что башмаки неуправляемые – без весел и без руля.

«Ничего! – кричит Джонни. – Нас сейчас вынесет на мель!»

И правда, их «корабли» заскребли днищами о песок и остановились. Джонни хотел взять Катю на руки и вынести на берег. Но там из кустов вылез отвратительный Шпуня. Он стал плясать и кривляться, будто колдун из дикарского племени, и что-то кричать. Джонни не разобрал слов, но понятно было, что Шпуня кричит обидные вещи.

«Дай ему, – сказала Катя. – Что ты сидишь?» – «Сейчас», – заторопился Джонни и приготовился прыгнуть в воду.

«Прыгай, прыгай! – заорал Шпуня. – Не бойся, не потонешь, ты же деревяшка!»

Джонни не боялся потонуть. Было совсем мелко, он даже видел сквозь прозрачные струйки, как искрятся песчинки на дне. Но он вдруг сообразил: вода смоет с ног краску, и тогда Фея с Голубыми Волосами увидит, что Джонни вовсе не Буратино, а притворяльщик.

«Что же ты не идешь?! – кричала Катя и сердито встряхивала голубыми локонами. – Где твоя шпага?!»

«Дома», – растерянно сказал Джонни.

Шпуня безобразно захохотал. Тогда Джонни прыгнул. Но в этот миг Катина «лодка» снялась с мели и стала быстро уплывать. А Катя непонятно смотрела на него синими своими глазами и ничего не говорила. Что делать? Если плыть за Катей, она подумает, что он испугался Шпуни. Если идти лупить Шпуню, течение унесет Катю.

Джонни заметался, и тут песок начал быстро засасывать его. Вот вода уже по плечи, вот дошла до рта… Джонни стал захлебываться и проснулся.

– Тьфу ты… – сказал он и стал смотреть за окно, где среди тополиных веток застряла неполная луна, похожая на бледное оторванное ухо.

Эта луна напомнила Джонни его собственные уши, которые после стрижки сделались какими-то слишком большими и торчащими.

«Ладно, под деревянными кудрями не видно», – постарался успокоить себя Джонни. И снова закрыл глаза. Но спать не давал беспокойный червячок. Точил и точил. В чем же дело? Ведь все придумано здорово, костюм замечательный…

Джонни поворочался. Выбрался из постели. Выскользнул в коридор и включил свет. Здесь он осторожно натянул на себя Буратиний наряд и, стараясь не стучать башмаками, встал перед зеркалом.

Все было в порядке. Все было замечательно! Самый настоящий Буратино смотрел на Джонни из зеркала… Но… В том-то и дело: это был просто Буратино. Обаятельный, веселый, смешной. И ничуть не героический.

Конечно, он находчивый, смелый, но все-таки он деревянная кукла. И немножко клоун. Может быть, для кого-то такой характер в самый раз, но Джоннина рыцарская душа этого не принимала. Пока Джонни мастерил костюм, суетился, он не чувствовал сомнений, а теперь понял. Понял, что он изменник: отдал шпагу за пеструю рубашку.

Джонни сел на половик, уперся подбородком в раскрашенные коленки и горестно задумался. Он хотел обмануть судьбу: остригся будто бы из-за обиды, а на самом деле ради нового наряда. И судьба наказала его за хитрость.

Еще неизвестно, как завтра все сложится. Может быть, не только Джонни появится в костюме Буратино. Вдруг будут соперники? Если соперники появляются у мушкетера, спор можно решить поединком на шпагах. А если сойдется полдюжины Буратино? Что им, носами драться?

Кроме того, на карнавале обязательно будет Шпуня с приятелями. Разве он упустит случай обхихикать Джоннин колпак с деревянными завитками, клетчатую заплату на штанах и ноги, размалеванные не то под орех, не то под карельскую березу? Уж сам-то Шпуня не станет наряжаться куклой. Наверняка будет пиратом или индейцем.

Джонни встал и еще раз глянул на себя в зеркало. На подбородке отпечатался нарисованный сучок. Джонни решительно взялся за бумажный нос, оторвал и смял его. Потом он пошел в ванную и открыл краны.

Сидя на краю ванны и бултыхая ногами в теплой воде, Джонни расплел Верину капроновую мочалку и стал пришивать к мушкетерской шляпе искусственные кудри.

Шпуня нарядился не пиратом и не индейцем. У него был костюм ковбоя: загнутая с боков шляпа, короткая куртка и очень узкие брюки с широченными раструбами, с кожаными заплатами на заду и коленях. На шее у Шпуни красовался яркий платок, бедра опоясывал патронташ с настоящими револьверными гильзами, к патронташу была прицеплена кобура, из которой торчала изогнутая рукоятка с выжженными узорами. Красивый костюм и героический. Только цвет выбрал Шпуня не тот: куртка и штаны были сшиты из темно-розовой материи. Тощий Шпуня стал похож на свежевымытого дождевого червяка. Так, по крайней мере, сразу решил Джонни.

В фойе Дома пионеров шумели и толкались Красные Шапочки, оловянные солдатики, Золушки, Чиполлино, доктор Айболит со звериной свитой, Белоснежки и гномы. Над этой толпой сумрачно возвышались два Дон Кихота и заведующая детской библиотекой Эмма Глебовна, тоже похожая на Дон Кихота, только в юбке. А Кати не было.