– Мы ему железного кота подарим, – пообещал Стасик.

Слова о генерале повернули все мысли к военным делам.

– Эти паразиты вчера до ночи маршировали, – сказал Борька.

Сережка вздохнул. Это был вздох полководца без армии. Сережка сказал:

– Набрать бы человек двадцать, поставить бы впереди всех Джонни с барабаном… Дали бы мы этой рогатой банде!

– Может, на них вашего кота напустить? – спросил Джонни у Дориных.

– Мелковат, – сказал Борька.

– А если что-нибудь покрупнее смастерить? – оживилась Вика.

– Пушку? – спросил Борька.

– За пушку влетит, – рассудительно заметил Джонни.

– Броневик бы склепать… – задумчиво произнес Стасик. – И на всем ходу на них: др-р-р-р!

– «Др-р-р!» – передразнил Борька. – На каком ходу? Двигатель где возьмешь?

– А на педалях?

– Много ты наездишь на педалях? – спросил Сережка. – Тебя в этом «броневике» как в мышеловке накроют.

– Мы и так, как в мышеловке, – сказал Стасик. – На улицу не сунешься, чтоб футбол погонять.

– Вот в августе вернутся наши, тогда мы дадим жизни, – мечтательно сказала Вика.

– В августе! – возмутился Джонни. – А сейчас как воевать?

Настроение было неважное, и Вике захотелось поспорить:

– Вам, мальчишкам, только воевать да футбол гонять!

– А что делать? Взаперти сидеть?

– Не обязательно сидеть. Тыщу дел можно придумать, самых интересных!

– Не надо тыщу. Придумай одно, – попросил Сергей.

Ничего не придумывалось, но отступать было нельзя, и с разгона Вика заявила:

– Ну… звено можно организовать! Для шефской работы. Как в зоне пионерского действия. Помогать там кому-нибудь или еще что…

– Бабушкам водичку с колонки носить, – вставил Стасик.

– Ну и что? Рассыплешься?

– Не рассыплемся, – ответил за брата Борька. – Только пока ей воду таскаешь, она будет на рынке земляникой торговать.. Знаю я таких.

– Не все же такие.

– Не все! Есть и другие, которые во двор не пустят. Сунешься, а там кобель здоровенный. Враз штаны оборвет.

Вмешался Сережка и сказал, что затея так себе. Никаких бабушек и стариков, которым помощь нужна, не найдешь. У каждого толпа здоровенных родственников и детей. Это раньше были одинокие старушки, а сейчас…

– Есть одна бабушка, – вдруг сказал Джонни. – Она без никого живет. Ее бабкой Наташей зовут. Да вы же знаете, у нее щенок Родька.

Щенка Родьку знали. Он был веселый и добродушный. А хозяйка…

– Неподходящая бабка, – твердо сказал Сергей. – Ерунду ты выдумал, Джонни. Она ребят просто видеть не может.

– Кричит, что все мы бандиты, – заметила Вика.

– Ну… – нерешительно сказал Джонни. – Мы, наверно, сами виноваты…

– Мы?! – хором возмутились Дорины.

– Ну… то есть, наверно, я… Я в прошлом году нечаянно свой вертолет ей в огород пустил. И полез за ним… И там нечаянно два огурца сорвал…

– А она нечаянно тебе уши надрала, – обрадованно добавил Стасик.

– Нет, не успела. Только я от нее по парникам убегал, по стеклам…

– Понятно, почему она кричит, – задумчиво сказала Вика.

– Я там все ноги изрезал, – огрызнулся Джонни.

– Теперь к ней не сунешься, – сказал Борька.

Сережка молчал. Он обдумывал. И все тоже замолчали, вопросительно глядя на командира.

– А может, попробуем? – спросил Сережка. – Трудно, конечно… А вдруг перевоспитаем бабку? Все-таки польза для человечества.

Решили попробовать.

На разведку пошли Стасик и Борька.

Бабка Наташа жила в угловом домике. Домишко был старый, осевший в землю одним углом. Словно кто-то сверху стукнул его кулаком по краю. Калитка тоже была старая. Она оказалась запертой, но Борька просунул в щель руку и отодвинул засов.

По двору ходили куры и петух Гарька (полное имя Маргарин). Из фанерного ящика выкатился толстопузый Родька, тявкнул и помчался к разведчикам, виляя хвостиком, похожим на указательный палец. В углу двора из ветхого сарайчика появилась бабка Наташа.

Бабка была еще крепкая. Высокая, худая и сутулая. Она колюче глянула на ребят из-под клочкастых бровей, и Стасик торопливо посмотрел назад: открыта ли калитка.

– Здрасьте… – сказал Борька.

– Нету макулатуры! – заговорила бабка голосом, неожиданно чистым и громким. – И железа нету! Ничего нету!

– И не надо, – поспешно сказал Борька. – Мы к вам, бабушка, по другому делу.

– И никаких делов нету! Хулиганство одно, – неприступно отвечала бабка Наташа, зачем-то подбирая с земли хворостину, похожую на гигантский крысиный хвост.

Стасик жалобно сказал:

– Никакого хулиганства. Мы совсем наоборот…

– Ну и шагайте отседова, раз наоборот. И нечего собаку со двора сманивать! Брысь! – Она подняла хворостину, и Родька пушечным ядром влетел в ящик. Стасик и Борька зажмурились, но остались на месте.

– Непонятно вы говорите, – начал Борька, приоткрывая один глаз. – При чем тут хулиганство? Разве можно считать хулиганами всех людей?

– Я про людей и не говорю, – ворчливо ответила бабка. – А вас еще сколько надо палкой учить, пока людями станете.

– Не все же палкой. Можно и по-хорошему, – ввернул Стасик.

– С вами-то?

– С нами, – твердо сказал Борька. – Мы к вам по хорошему делу пришли. Починить что-нибудь, если надо, помочь где-нибудь. У нас пионерское звено для этого создано. Шефская работа.

– И чего это мне помогать… – неуверенно сказала бабка.

– Мало ли чего! – перешел в наступление Борька. – Забор починить или крыльцо… Или вон дверь на сарае! Ну, что за дверь!

– Чихнешь – и отпадет, – сказал Стасик.

Дверь и правда была никудышная. Три кое-как сбитых доски висели на одной петле.

– Мы бы вам такую дверь отгрохали, – мечтательно сказал Стасик.

– «Отгрохали», – опасливо повторила бабка. – Еще стянете чего-нибудь из сарая-то.

Братья Дорины оскорбленно вскинули головы.

– Во-первых, – сказал Борька, – мы не жулики…

– Во-вторых, – сказал Стасик, – было бы что тянуть! Золото, что ли, там спрятано?

– Там у меня коза, – с достоинством ответила бабка Наташа.

Борька вздохнул и устало спросил:

– Бабушка! Ну подумайте, зачем нам коза? В велосипед запрягать?

Бабка смотрела то на ребят, то на дверь. Дорины с обиженным видом ждали. Родька опять вылез из ящика и тявкал на Маргарина.

– А… почем возьмете-то? – поинтересовалась бабка Наташа.

– Да что вы, бабушка! – хором сказали братья.

Дверь делали у себя во дворе. Доски для нее собрали старые, разные, но Борька прошелся по ним фуганком, опилил концы, и они заблестели – одна к одной. Потом их сбили двумя поперечными брусьями. Стасик притащил из своих запасов две тяжелые дверные петли и щеколду. Сережка у себя в чулане оторвал от старого сундука узорную медную ручку. Вика отыскала полбанки оранжевой краски, которой покрывают деревянные полы. Краска осталась от ремонта дома.

Один Джонни бездельничал. В начале работы он треснул молотком по пальцу, и его отправили «на отдых». Сказали, что, во-первых, он именинник, во-вторых, испачкает свою форму, а в-третьих, кто его знает: может быть, в другой раз он стукнет не по своему пальцу, а по чужому. Джонни сидел на Викином крыльце и канючил, что хочет работать.

Потом, когда развернулись главные события, Джонни поэтому и отвоевал себе основную роль. «Хватит заджимать человека, – сказал он. – Тогда не дали работать и сейчас не пускаете?» И его пустили… Но это было после. А пока друзья возились с дверью.

Они унесли готовую дверь в бабкин двор, приладили к сараю и взялись за кисти. Через полчаса дверь снаружи полыхала оранжевым пламенем. Сияла на солнце. Бабка Наташа тоже сияла. Вся ее суровость растаяла, как эскимо на солнцепеке.

– Голубчики, – повторяла она. – Работнички! Я вам конфеточек… – И она заспешила к дому.

– А ну, пошли, ребята, – распорядился Сережка. – А то еще правда начнет конфетки совать.

Они побежали на улицу.