– А с чего твой отец решил, что твоя учеба вполне успешна без его опеки? – задала я мучивший меня вопрос.

– Папа во время нашей практики встретил Саймака, и тот меня хвалил. Поэтому он, поддавшись любопытству, позвонил Ремарку. Тот мои результаты не выдал, но высказал свое собственное мнение. А оценки и отзывы руководства я показал уже сам. В общем, меня благословили на дальнейшие подвиги.

– И ты думаешь, они больше не будут вмешиваться в твою жизнь? – недоверчиво спросила Громова.

– Не будут. Присматривать – да, а вот лезть – уже нет. Теперь, спустя четыре года, я как никогда рад решению поступить сюда и счастливому случаю, который свел меня с Фисой.

И, подмигнув мне, добавил:

– Я же говорил, что у меня нюх на людей.

Закатив на мгновение глаза, я повернулась к Кире.

– Ну что, хорошая моя, теперь твоя очередь.

– А мне особенно нечего рассказывать. Я приехала, прожила три дня у родителей, которые продолжили меня прессовать в плане брака. После чего мы поругались – наверное, уже окончательно, – и все оставшееся время я прожила в отеле.

После такого откровения мы немного помолчали, и я спросила:

– А почему ко мне не приехала?

– Мне нужно было подумать.

Чувствуя, что данная тема болезненна для подруги, я допытываться не стала.

– Почему за столько времени они не нашли выход из положения? – спросил Джим.

– Ты не понимаешь. Добыча полезных ископаемых очень строго контролируется Союзом. То, что планета принадлежит двум владельцам, переводит ее в другую категорию, она уже не монопольное владение. Там совершенно другие пошлины и еще куча всего. А после регистрации месторождения продать свою половину нельзя в течение двухсот пятидесяти лет. Я согласна с семьей: брак – самое простое и наименее затратное решение проблемы. Но вот жертвовать собой ради этого я не хочу.

Заметив, что Кира расстроилась, я решила свернуть разговор.

– Ну, раз уже все между нами улажено, то, надеюсь, теперь вы перестанете дуться?

– Мы – да, – ответил Джим. – А вот как ты будешь улаживать свои отношения с Женей, решать тебе. Одно могу сказать: она сильно на тебя обижена.

Друг смотрел на меня очень серьезно, даже строго.

– Боже упаси меня от заботливых ракшей! Сегодня же с ней поговорю, – приподняла я руки ладонями вверх.

На этой ноте Крофт попрощался и отправился к себе, а мы с Кирой, переглянувшись, занялись незаконченными делами. Она начала вечернюю тренировку, а я пошла замаливать свои грехи.

Первый день учебы подходил к концу.

Утром колокол разбудил нас как обычно в шесть тридцать. И первый урок, опять же как обычно, – физические навыки.

Довольная, как слон, таким постоянством, я практически на крыльях счастья летела на занятие. А там нас встретил улыбающийся Саймак. Рядом с ним стоял Ремарк. Увидев мою довольную физиономию, он внимательно посмотрел сначала на меня, потом на Крофта и как-то пренебрежительно фыркнул. В этот момент сзади на нас прыгнула Кира – тоже в чрезвычайно приподнятом настроении. После этого у адмирала удивленно приподнялась одна бровь. Не знаю, что он там себе нафантазировал про меня с Джимом, несмотря на то что тот был «занят», но любовь втроем – это, видимо, слишком даже для его воображения.

Поприветствовав старших по званию, мы приготовились ждать дальнейших указаний.

– Ну что, птенчики, вернулись в родную альма-матер? Что ж, посмотрим, как вы поддерживали себя все это время в форме. Но, помимо меня, ваши физиологические параметры будет оценивать еще и адмирал Ремарк. Так что советую не разочаровывать нас обоих, – с довольной ухмылкой сообщил нам Саймак.

Мое радужное настроение начало потихоньку исчезать.

– А теперь построились в шеренгу. Сейчас по моей команде у вас начнется забег на десять километров. Что стоим? А ну, шустрее!

Очнувшись и быстренько встав в линию один за другим, мы побежали.

К моему удивлению, в этот раз пробежку все закончили практически одновременно. Присев около стены и опустив голову на колени, я пыталась выровнять дыхание и унять стучавшую в голове кровь.

– Если вам нехорошо, Мельник, может быть, вы отправитесь в медпункт?

Подняв глаза на куратора, я ответила:

– Спасибо, сэр. Но со мной все в порядке.

– А если все в порядке, то идите к остальным. Ваш преподаватель сейчас объявит результаты. И вам, как старшей группы, необходимо это знать.

Раньше я думала: весь ли он железный? А теперь убедилась, что полностью, и еще к тому же проржавел.

– Как скажете, сэр.

Увидев, что адмирал скривился от такого ответа, на моей душе немного потеплело.

Подойдя к своей группе, я посмотрела на Саймака, который заканчивал забивать что-то в терминал.

Вот он отошел от него и посмотрел на нас.

– Ну, что мне вам сказать? Порадовали. Не занимались физическими нагрузками под моим присмотром год, и что я вижу? Практически никто недотянул до нужной нормы. Что бы это могло значить? Что как только вы наберете минимальные баллы и закончите Академию, опять на все наплюете и все забросите. Как итог после периодических провалов вас лишат звания, а потом и вовсе выгонят из Звездного флота. Так зачем я сейчас трачу на вас время? Может, облегчите мне и себе задачу, пойдете и напишете рапорт об отчислении или переводе?

Группа подавленно молчала. А мне было обидно, так как я тренировки не забрасывала!

– Отличные результаты показали только Крофт, Лесниченко, Витерман, Мельник и Киник. Особенно если учесть, что у двух последних, как у медиков, нагрузка осталась стандартной и ниже вашего минимума. Так что я вас поздравляю, орлы. Больше сказать мне нечего. Остальное вам поведает ваш куратор.

Закончив говорить, преподаватель развернулся и покинул помещение. А место Саймака занял Ремарк.

– Несмотря на то что вы находитесь под моим руководством в этом учебном учреждении, читать морали о добросовестности и ответственности я вам не буду и скажу лишь одно. Сейчас все, кто не сдал нормативы, начнут отрабатывать свои ошибки после лекций. Если время не позволит вам вовремя исправить неуспеваемость, мне придется отчислить такого студента. Я понятно объясняю?

Мы хором ответили:

– Да, сэр!

– Вот и славно, а теперь вы свободны.

Перешептываясь, мы направились на выход. А я, как и предсказывал Ремарк, уже начинала понимать: трудно мне будет вести группу эти три года. Но долго мрачным раздумьям предаваться времени не было – следующим предметом следовала практика по профессии.

Козеро встретил нас как родных.

– Ну что, группа медиков, как практика?

В ответ ему раздался лишь унылый галдеж.

– Что, море сильных впечатлений? Я вас понимаю. Сам в свое время был не в восторге от этого. Но, поверьте, все это не просто так вам дается. И именно теперь я понимаю, что это только малая часть необходимой для нас информации.

Малая часть? Да мы и от этого уже задыхаемся!

– Ладно, перейдем к нашим медицинским будням. Я должен сообщить, что некоторые наши коллеги отчислены.

– Что?! – вскричали мы хором.

Козеро успокаивающе поднял руки.

– Не стоит так волноваться. Вы, наверное, с самого начала заметили, что я разбил вас на три группы. Первая – группа риска, в нее входили врачи, которые имели больше всего шансов быть отчисленными. Вторая – просто слабые в своей профессии студенты, конечно, по сравнению с требованиями Академии. А вы имеете все шансы выйти высококвалифицированными специалистами в высоком звании. Если, конечно, постараетесь.

Вот на каком предмете говорят приятности!

– В общем, от группы риска осталось десять процентов, и они будут приплюсованы ко второму вашему ответвлению. Эти врачи начнут набираться опыта в зоне С. Вы же будете работать в зоне А.

Мы переглянулись. Что за зона?

– Вижу, вам уже интересно. Данная зона занимает два нижних этажа Академии, и там проходят лечение самые тяжелые пациенты близлежащих секторов. Большинство из них военные, хотя есть и гражданские. Вот там вам и предстоит работать. Причем мой надзор за вами будет минимальным. Пора учиться брать риск на себя.