– Я тоже хочу! – воскликнула сестра.

Как же им сказать?

– Давайте, Мельник, – сказал Ремарк.

Я вопросительно просмотрела на него.

– У вас всегда бывает такое выражение лица, когда вы хотите сообщить плохие новости, – пояснили мне.

Упав в ближайшее кресло, я начала рассказывать:

– Данный препарат применяется для адаптации психики после серьезных операций и снятия тяжелого постоперационного состояния. Есть у него и еще несколько свойств. Его могут вколоть, если у пациента амнезия, связанная с механическим повреждением. В обоих случаях он в дополнение ко всему еще и обеспечивает временную импотенцию. Это касается не только мужчин. Хотя, конечно, в первом случае все намного сложнее.

В комнате стояла тишина.

– Насколько временную? – дрожащим голосом спросил Гер.

– Две недели минимум. У каждого по-разному.

Все молчали. Потом сестра с Кирой одновременно встали и подошли ко мне.

– Делай, – сказала подруга. – Я хочу точно знать, что было этой ночью.

Пожав плечами, я сделала уколы. И выжидательно посмотрела на мужчин.

Первым поднялся Тиберий и молча приблизился ко мне, потом Ремарк, а внутри Гера шла ожесточенная борьба. Мне даже стало его жаль, но вот и он подошел ко мне за инъекцией.

Закончив со всеми, я решила дать последние пояснения:

– Память будет возвращаться медленно и урывками. До конца… э-э… временной недееспособности вы все должны вспомнить. Вспышки воспоминаний могут спровоцировать как люди или события, так и сон. Как-то так.

Вся компания мрачно на меня взирала, но я им больше ничем помочь была не в силах.

– В общем, я думаю, мы с подругами сейчас пойдем. Вы не против, сэр? – спросила я у Ремарка.

– Нисколько.

– Тогда мне нужно найти свой костюм и воспользоваться вашей ванной.

– Ни в чем себе не отказывайте, – съязвил куратор.

Наверное, именно в этот момент все в комнате обратили внимание на то, в чем я сижу. И на нас внимательно посмотрели.

– Ремарк, а где спала Фиса? – очень проникновенно спросил Джордано, впившись глазами в побратима.

– У меня в спальне, – ответил адмирал и сквозь зубы добавил, как бы нехотя: – Предвосхищая твой следующий вопрос, отвечу сразу. Со мной на кровати.

Я сидела красная, Ремарк очень злой. Но у нас никто ничего не спрашивал. Да и что мы могли ответить, если сами не знали?

Не в силах больше здесь находиться, я встала и отправилась обыскивать квартиру на предмет своей одежды. Но нашел ее куратор. В кухне, привязанную к крюку, который был вбит в потолок.

Когда я зашла в кухню, костюм как раз сняли. И трое мужиков рассматривали то, к чему он был прикреплен.

– Знаешь, Рассел, я не уверен, что хочу вспоминать прошедшую ночь, – выдал Ремарк.

А я, кашлянув, спросила:

– Сэр, а можно мне забрать свои вещи?

Все адмиралы повернулись и посмотрели на меня. Куратор – мрачно, а два его побратима – с затаенными улыбками.

– Конечно, – и протянул мне костюм.

Я, спокойно взяв его, отправилась в ванную, где уже приводили себя в порядок Ася и Кира. Осмотрев одежду, я порадовалась, что она не порвана, хоть и помята. Быстренько переодевшись, я оттеснила сестру от зеркала и начала приводить себя в порядок.

Не знаю, чем мы ночью занимались, но хваленая косметика, которая должна держаться четыре дня, потекла, хоть и совсем немного. Чуть-чуть подправив ее специальным кремом, который выпросила у сестры – все равно та в сумке рылась, – я осталась довольна собой. Хоть не стыдно на улицу выйти.

В тот момент, когда я пришла к этому заключению, в ванной раздался истошный крик. Повернувшись, я увидела, что Анфиса сидит с открытым ртом и в полном ужасе смотрит на свою личную карту, которую имеет каждый гражданин Союза и в которой имеется вся информация о владельце.

Подойдя вместе с Кирой к сестре, я глянула через ее плечо и увидела то, что ее так испугало. После чего ужаснулась сама. В этот момент дверь в ванную открылась, и вбежал Гер вместе с побратимами. Сразу стало очень тесно.

Вырвав у Аси из рук ее документ, адмирал разведки уставился на него, после чего захрипел и кинулся прочь. Практически сразу в гостиной раздался глухой удар, звон разбитого стекла и звук падающего тела. Потом возня и крик:

– Как такое могло случиться?!

Ася все еще смотрела в прострацию, а мы с Кирой ошеломленно взирали на адмиралов, которые держали в руках поднятый с пола документ. Все были в шоке. Какие еще последствия прошедшей ночи мы обнаружим?

Примерно через час мы еще сидели в гостиной и в который раз обсуждали сложившуюся ситуацию. За это время с Асей успела случиться истерика, и мне пришлось вколоть ей успокоительное. Хорошо, что у Ремарка дома имеется хотя бы необходимый медицинский минимум. Гер один раз психанул и разбил какой-то светильник, побратимы еле его успокоили.

В принципе, я понимала этих двоих. Очень непросто – проснуться утром с человеком, о котором, кроме факта знакомства с ним, ты больше ничего не помнишь, и узнать, что это твой муж.

Тем более у обоих были такие обстоятельства, при которых никто из них не мог позволить себе какие-нибудь неожиданности.

– Ты понимаешь, Тиберий, я сейчас не могу позволить никаких шуток по собственному поводу! У меня на носу переаттестация на место главы. Это у тебя еще десять лет в запасе, а у Ремарка вообще пятнадцать. А меня за развод могут лишить места! – кричал Гер.

– Так не разводись. Тебе Морено еще в начале лета намекал, что пора бы жениться. Если уж так случилось, то поверни это себе во благо. А потом делай что хочешь.

Тут муж Анфисы призадумался и, перестав расхаживать взад-вперед, упал в кресло.

– Да, генерал-адмирал и правда что-то такое говорил, – пробормотал новоиспеченный муж.

И тут Джордано сделал дельное замечание:

– Не забудьте спросить еще и жену. Надо думать, она тоже имеет право голоса.

Мы посмотрели на Асю. Но она некоторое время молчала и ответ дала не сразу.

– В принципе если на эту ситуацию смотреть под таким углом, то, пожалуй, можно извлечь из нее пользу. Недавно я подала заявку на место восстанавливающего врача – в одну из лучших государственных клиник Земли. Это совершенно новый уровень и совершенно другие люди в качестве пациентов. И еще. Это учреждение контролируется Союзом, – сказала моя сестра и посмотрела на Гера.

Тот хмыкнул и понятливо кивнул.

– Можно обсудить.

– Вот и прекрасно, – подытожил Джордано. – Но нам с Кирой пора ехать. Нужные нам бумаги уже забрал Козеро, и придется заезжать к нему. Да и вечер уже за окном.

Рассказу о документах никто не удивился – видимо, все были в курсе. Но Кира в ужасе осмотрела себя.

А я, когда она встретилась со мной взглядом, предложила:

– Зайди по пути в магазин. Там и переоденешься.

Кивнув, она вместе с Джордано направилась к выходу, и ее примеру последовали и я, и наша новоиспеченная супружеская пара.

Анфиса с мужем явно собирались продолжить обсуждение проблемы у кого-нибудь из них дома. Кира сейчас тоже будет занята. Значит, и у меня есть время кое-что узнать.

– Ты домой? – спросила меня подруга.

Чувствуя на себе пристальный взгляд Ремарка, я ответила:

– Нет. У меня дела.

Мой тон ясно давал понять, что расспрашивать меня дальше не стоит, и Кира удивленно вскинула брови.

Приложив руку к груди, я попрощалась с адмиралами, и мы покинули эту гостеприимную обитель, оставляя ее хозяина одного.

Покинув гостеприимный кров Ремарка, я сразу направилась выяснять наиболее волнующий меня вопрос.

Поймав такси и созвонившись с одной хорошей знакомой, я устремилась в одну из больниц нашего города, в которой долгое время работала по вечерам до поступления в Академию. И, пока добиралась до учреждения, просмотрела все свои документы на наличие каких-либо изменений. Но вроде все было в порядке, бог миловал.