— Э! Всем отставить! Отставить, говорю! — Орал Машко, пытаясь унять разбушевавшихся дембелей.
Но оказалось уже поздно. Дембельский гнев было не остановить.
Когда нас стали окружать, мы с Димкой прижались друг к другу спинами: он вцепился в гриф, собираясь отбиваться от дембелей гитарой. Я же, стал в стойку, готовясь драться голыми руками.
Из вагона повыглядывали разбуженные призывники. Не ровён час, к дембелям подоспеет подкрепление. Гражданские из поезда высыпали на улицу, поглазеть на потасовку. Кто-то из проводников помчался в нос поезда.
Уткин с Мамаевым выглянули из тамбура. Мамаев застыл от страха, Уткин же, кинулся к нам. Он оттолкнул с дороги щербатого и стал третьим, между мной и Димой.
— Ну, подходи! — Заревел Вася, — не посмотрю, что старики! Все у меня по харям получите!
— Бей их, нах! — Крикнул челкастый Ваня, когда шестеро дембелей подступили ближе.
Перепуганные лейтенанты остолбенели, видя, как один из них получил по зубам. Раздался выстрел. Дембеля вздрогнули и оглянулись.
— Всем стоять на месте, сукины дети! — Кричал старый усатый милиционер.
Он, во главе наряда из четырех человек, несся к нам, придерживая фуражку. Позади, пробираясь сквозь онемевшую толпу, их догоняли проводник и полноватая женщина. Последняя, судя по форме — начальник поезда.
— Стой! Стрелять буду! — Добавил милиционер.
Сбитый и крепкий, он бежал, задрав руку с пистолетом к небу.
— Прекратить дебош! Немедленно прекратить дебош!
Дембеля от выстрела будто бы протрезвели.
— Этот вот! Он на нас напал! — закричал, один из дембелей, пристававших к девушкам, — Мы вышли на перрон покурить, а он кинулся драться! Ногу мне отбил!
При этом дембель топтался, прихрамывая на отбитую ногу и указывал на меня пальцем.
— Надо будет, еще что-нибудь отобью, — зло прошипел я, глядя тому прямо в глаза.
— Вранье! — Заголосил Дима, — вранье это все! Они к девчонкам приставали! Мы заступились, ну и вот!
— Ты давай, гитару опусти, сынок, — сказал усатый милиционер. — А лучше вообще брось!
По погонам я понял, что это был старший лейтенант. Видимо, главный в наряде, сопровождавшем поезд на всем пути дальнего следования.
Дима, недолго думая, кинул гитару на платформу. Она издала последний стон и благополучно переломилась в месте склейки грифа с декой.
— Да еп твою… — выругался гитарист, наблюдая за кончиной своего инструмента.
— Так! Все задержаны! Сейчас разбираться будем! — Крикнул усатый милиционер.
— М-да-а-а-а… Дела-а-а-а… — Протянул начальник станции, солидный мужчина с благородными залысинами на висках.
Потом зевнул, прикрыв рот рукой. Сощурил сонные глаза.
— Так мы ж познакомиться просто хотели, — борясь с собственным языком, промямлил дембель, что вышел из поезда в кителе.
Его китель, кстати, после всей случившейся свистопляски, вымазался в осенней грязи и стал напоминать очень красивую половую тряпку.
— Тоже мне! Женихи! — Вздернула маленький носик кудрявая девчушка, — пришли, перегаром дышут, лыку не вяжут! Да еще и за руки хватают!
Она сердито хмыкнула и отвернулась. Закинув ногу на ногу, скрестила ручки на груди.
— А вот этот молодой человек, нас очень выручил, — кивнув на меня, тихонько проговорила девушка в трубе.
Правда, сейчас свою трубу она сняла, показав всем красивые, цвета пшеницы, длинные волосы.
— Если б ни он, мы бы никогда не отделались от этих мужланов, — скромно добавила она.
В маленьком кабинете начальника станции, вызванного из дому по случаю ЧП, было многолюдно. Сюда набились все: шестеро дембелей, их битый ими же лейтенант; мы с Димой и Васей; две девчонки, которых разыскали милиционеры; красный от злости Машко; наряд поезда, возглавляемый усатым старлеем, и начальница — полная короткостриженая дама под пятьдесят.
Из местного отделения милиции даже приехал дежурный наряд ППС.
— И что мы с вами, товарищи дембеля, делать будем? — Спросил усатый старлей милиции.
— Высадить их! Высадить, и дело с концом, — сердито ответила начальник поезда, — мне на поезде такие дебоширы не нужны!
— Разрешите, — скромно встал дембельский лейтенант, — как так высадить? Нам же завтра сходить…
— А нечего было драки устраивать да к приличным людям приставать!
Дембеля, поникшие, когда их завели в кабинет, казалось, загрустили еще сильнее.
— Ну, так никто не пострадал же… — Не очень разборчиво пробубнил лейтенант, приложив платочек к губам, — никакого имущества они не попортили.
— Как же никто не пострадал? — Хмыкнул усатый старлей. — А вы?
— Ай, да ничего, бывает, — отмахнулся избитый. — Служба — дело такое. Никогда не знаешь, чего ждать. А ребята мои — хорошие. Вы их поймите, отдали долг Родине, ну и на радостях, вот… Ну разве ж можно им по таким пустякам, как мои зубы, домой дорогу перекрывать?
Начальник поезда нахмурилась. Шепнула что-то на ухо усатому. Тот поджал губы недовольно. От этого его усы смешно ощетинились.
— Раз так, тогда и Селихова ссадить, — заявил Машко, — это он весь этот дебош устроил! Я таких насквозь вижу! Одни проблемы от них! А я сам рапорт начальству напишу, о его преступлениях!
Сережа с Димой удивленно переглянулись.
— При всем к вам уважении, — начал я холодным тоном, — если бы товарищи лейтенанты не водку жрали в купе, а следили бы за порядком, такого бы не было.
Побитый лейтенант сконфуженно отвел взгляд.
— Ах ты! — Машко аж встал со своей лавки, — ты как с офицером разговариваешь⁈ Ты…
— Как заслужили, так и разговариваю.
— Арестуйте его! — Тут же крикнул Машко, — арестуйте этого Селихова! Он зачинщик драки!
— Селихова надо не арестовывать, а медаль ему выдать, — кисло заметил усатый старлей милиции, — Он ваши, товарищ старший лейтенант, обязанности выполнил. Пусть и в весьма грубой форме.
— Вы что, его защищаете⁈ И вообще! Да кто вы такой, чтобы указывать, как мне исполнять мои обязанности⁈
— Товарищ милиционер, может, вам и никто. Но, если хотите, вызовем кого-нибудь из окружной военной прокуратуры. Там таких, как вы любят. — Заметил я.
— Это можно, — кивнул усатый старлей и обратился к начстанции, — товарищ, есть кому доложить о таком нарушении?
— В юстиции все спят, ночь как никак, — зевнул начстанции. — Придется задержать товарища Машко и его команду до утра.
— Задержать⁈ У меня сроки! — Взвизгнул Машко, — призывникам нужно в отряд!
— Солдат спит, служба идет, — пожал я плечами.
Дима хмыкнул. Вася глуповато хохотнул. Усатый милиционер тем временем продолжил:
— Ну тогда молчите. А еще сообщите фамилию и звание вашего командира. Завтра утром, на первой же станции я с ним свяжусь и доложу.
Машко побледнел. Не найдя что ответить, опустился на лавку.
— Так что? Кого арестовывать будем? — Равнодушно спросил дежурный ППСник.
Снова поднялся битый лейтенант.
— Прошу не ссаживать моих ребят, товарищ начальник поезда. Прошу не забирать их в отделение, товарищ дежурный. Они ребята хорошие. Только вот водка… Их понять можно… Демобилизация, как никак.
— М-да-а-а-а… Дела-а-а-а, — снова протянул начстанции.
Усатый отвел начальницу поезда в сторонку. Они пошептались в уголке и вернулись.
— Скажите, кто-нибудь имеет к кому бы то ни было претензии? — Спросил он и глянул на девушек. — А, гражданочки?
— Ну… Если бы не товарищ Селихов, — заговорила куколка, — претензии, может быть и были. А благодаря ему, мы с Мариной отделались легким испугом. Да, Марин?
— Высадить бы вас, таких невоспитанных, где-нибудь прям на шпалах, — зло забурчала кудрявая девчонка, уставившись на дембелей, — да вы ж от скуки рельсы повыдираете! Нет! Нет у меня претензий! Одни эмоции!
— Так, хорошо. А у вас, товарищ Селихов?
Дембеля заинтересованно и почти синхронно обратили ко мне свои взгляды.
Понимая, что проблема, в сущности, не стоит выеденного яйца, я решил не обламывать служивым дембель. Да и доставлять милицейскому наряду или начпоезда лишние проблемы я тоже не хотел. Дембеля напились? Да. Дураки? Да. Но главное, девчонкам вреда не нанесли. Не успели. Ну а если б успели… Там был бы совсем другой разговор. Короче, пусть себе дембеля домой едут.
