Я не стал продолжать в надежде, что разговор затихнет сам собой, но Бриджет была самой любознательной уличной проституткой.

— Тебе снятся кошмары? — спросила она.

— Иногда.

— Ужасные?

Я слегка прищурил глаза. Мне не хотелось развивать эту тему, но также не хотелось быть вынужденным ее выгонять. Я кивнул, ничего не говоря, но она все еще не поняла намека.

— Так как же?

— Твою мать, — зарычал я, сопротивляясь, хоть и с трудом, желанию встать и вышвырнуть ее обратно на улицу. — Слушай, я устал, понятно? Я не спал два дня, потому что мне снились дерьмовые сны, а в последний раз, когда ты была здесь, я действительно хорошо выспался. Теперь ты можешь заткнуться на несколько часов, или мне придется тащить твою задницу обратно к твоему сутенеру и найти новую шлюху?

Мое сердце начинало стучать быстрее, и, если так будет продолжаться, я не смогу уснуть, независимо от того, будет здесь кто-нибудь или нет. К счастью, до Бриджет, наконец-то, дошло, и она положила голову рядом с моей.

Просто не было никаких причин углубляться в детали.

— Итак, расскажи мне, Эван, что привело тебя сюда.

Я откинулся на спинку стула и на минуту закрыл глаза. Судя по всему, Марк Дункан, военный консультант, назначенный мне после выписки и переезда в Иллинойс, был терпеливым человеком. Хотя ранее у нас состоялся всего лишь один разговор – в том же месяце, когда я перебрался в Чикаго – он понял, что мне потребуется некоторое время, чтобы прийти еще раз.

Это был невысокий парень с темными волосами и в очках. Должно быть, ему нравилось, чем он занимался, потому что у него явно не хватало денег, чтобы подобрать действительно подходящие ему очки, так как на его лице там, где оправа касалась кожи, оставались маленькие красные следы. Бумаги на его столе и книжная полка были в таком беспорядке, что это просто раздражало. Я увидел там фотографию молодой женщины, но это была старая фотография. Прическа и одежда девушки просто кричали о девяностых. Никаких других ее фотографий не было, и я подумал, что это, должно быть, его бывшая, поскольку она была слишком стара для дочери.

Никаких семейных снимков тоже не было, хотя он был как раз в том возрасте, чтобы быть женатым и иметь парочку детей. На столе и на подоконнике за его креслом были и другие фотографии, но на них было изображено что-то похожее на участок строительства нового дома с большой группой людей с инструментами в руках. Были также фотографии детей с баннерами, которые пропагандировали разнообразные марафоны и мероприятия.

— Мне снятся сны, — выпалил я.

Он принялся что-то быстро строчить в своем блокноте, и мне захотелось закатить глаза, но я все же сумел сдержаться.

— Плохие?

— Не такие ужасные, — сказал я, — как раньше, когда мне назначали лекарства. Просто у меня не было такого уже пару лет, и они не дают мне покоя всю ночь. Не понимаю, почему они вернулись.

— Можешь рассказать мне о них?

— Я... э-э-э…

Блядь.

Я должен был понять, — он захочет, чтобы я рассказал о них. Говорить о снах означало поведать о том, что произошло в пустыне, а я не был готов к этому возвращаться. Все, что я действительно хотел – это немного поспать, и этот вариант представлялся самым быстрым.

— Просто... просто все уже в прошлом, — наконец-то сказал я. — Мне только хочется знать, почему они вернулись. Почему сейчас, когда я не вспоминал обо всей этой фигне так долго?

— Если ты не расскажешь мне, о чем твои сны, не думаю, что смогу тебе как-то помочь, — мягко убеждал он.

Закрыв глаза, я сделал несколько глубоких вдохов, как меня учил во время приступов паники первый консультант. Мне больше не нужно было этого – уже после первого года – но иногда, когда мой мозг перенапрягался, эти упражнения все еще помогали.

— Я... Я в яме.

— Там тебя держали в плену?

— Да, — я сглотнул пару раз. — Просто я просыпаюсь, как и всякий раз, когда становится горячо. И каждый раз пытаюсь выплюнуть изо рта песок, но никак не могу этого сделать, понимаешь? Его всегда так много.

Я с трудом сделал глоток, но сухость в горле заставила меня вновь почувствовать, будто я проглотил песок. Я почти ощутил, как он царапает мою гортань.

— Блядь.

— Где ты сейчас, Эван?

— В Чикаго, — сказал я быстро. — Я не там. Я понимаю это.

— Ты сможешь продолжить?

— Да, — я наклонился вперед, обхватил голову руками, и мне потребовалась минута, чтобы снова сосредоточиться. — Уже почти прошло, правда. Просто я снова и снова просыпаюсь в яме и пытаюсь не есть эту гребаную грязь. Она заставляет меня кашлять, и из-за этого только еще больше попадает в легкие.

— Ты мне ничего не рассказывал о том, что там произошло, — сказал Марк.

— Это не то, о чем хотелось бы говорить.

Я надеялся, что мои лаконичные слова и приглаженная речь разубедят его, но он был гребаным консультантом, так что этого не произошло.

— Это было очень важное событие в твоей жизни, Эван. Ты был в плену восемнадцать месяцев. Тебе не кажется, что это заслуживает хоть какого-то обсуждения?

— Я говорил об этом с последним парнем, — напомнил я ему. — С тем, что был в госпитале – в Вирджинии. Он дал добро на выписку.

— Он одобрил твою выписку из психиатрической клиники, — уточнил Марк.

— Да, — ответил я, глядя ему в глаза, — где меня держали только для наблюдения, провели клинические исследования и объявили непригодным для дальнейшей службы, но во всем остальном – здоровым.

— И когда ты в последний раз разговаривал... — он посмотрел на досье в руках, — ... с доктором Хартфордом?

— До того, как переехал сюда.

— Перед тем, как выписался?

— Приблизительно в это время, — подтвердил я. — Он тот парень, который выписал меня.

— С диагнозом ПТСР.^[2]

— Слушай, — сказал я, — мне все это известно, и мы проходили через все это дерьмо, когда я встречался с тобой в первый раз. Нам действительно нужно делать это снова? На самом деле я очень надеялся, ты скажешь, что мне, возможно, нужно принимать какое-нибудь снотворное или тому подобное.

Марк посмотрел в мое дело, поднял взгляд на меня, а затем снова вернулся к папке. Он поправил свою плохо сидящую спортивную куртку и откинулся в кресле, скрестив ноги.

— Я психолог, — уточнил Марк, — не психиатр. Я не могу назначать лекарства, хотя могу дать рекомендации твоему лечащему врачу. Честно говоря, я думаю, тебе станет лучше, если мы немного поговорим. Тебе было рекомендовано посещать меня хотя бы раз в неделю после переезда сюда два года назад, но это только второй раз, когда ты здесь появился.

— Обычно мне это не требуется.

— Однако теперь ты изменил свое мнение.

Я пожал плечами и откинулся на спинку кресла. Взглянув на диван, я подумал, что было бы хорошо полежать на нем, хотя я никогда не чувствовал себя комфортно на диване психотерапевта. К тому же это было, безусловно, клише. Я был рад, что у него было кресло с высокой спинкой, потому что у Хартфорда таких никогда не было.

— Просто мне нужен нормальный сон без…

— Без чего? — спросил он, когда я замолчал.

Я сделал длинный глубокий вдох. Я был так выбит из колеи, что мог провалить на фиг свою работу, что было абсолютно неприемлемо. Мне нужен был сон, чтобы сосредоточиться, а я, похоже, не мог отдохнуть без Бриджет, новоявленной проститутки, в моей постели. Это было примерно так же хреново, как и то дерьмо, через которое я прошел на Ближнем Востоке.

Хорошо, вру, не было, но это все еще был полный пиздец.

— Мне просто нужно немного поспать, — наконец сказал я. — Мне действительно кажется, что если бы я только получил пару ночей приличного сна, то был бы в порядке.

— Как насчет того, чтобы заключить сделку? — предложил Марк. — Расскажи мне еще немного о времени, проведенном в пустыне, и я поговорю с твоим врачом о возможности получения рецепта на снотворное.