— Даст ист… — пробормотал немец. — Прорыв за столько лет. Новый человек. Друзья мои. Это есть событие.

— Да кстати. Сюда никто до меня не приходил?

— Приходили, — убрал пистолет «гусар». — Час назад. Пошли к мэру.

_________________________________________

Дорогие друзья, напоминаю, что по выходным продолжение выходит в 13.00

— Где? — спросил я.

— Кто-то отдыхает, а кто-то у мера отчитываться, — ответил бородач. — Тебя как кстати звать?

— Костя.

— Захар.

Я пожал протянутую руку.

— Прохор, — представился второй.

— Петер Мейер, — протянул руку немец представившись полностью — отчество говорят только в России. — Искренне рад видеть нового человека. Какой сейчас год… Там?

— Две тысячи двадцать первый.

— Ох, — только и вздохнул немец. — Я — анахронизм.

— Пошли, а то он тебя до смерти заболтает, — поторопил меня Захар.

— А что мэр не спит? — спросил я.

— Так сейчас день, — посмотрел на часы Захар. — Или точнее время бодрствования. Так-то всегда сплошная ночь. В любое время. Аж тошно.

Мы некоторое время шли по мощеной мостовой мимо аккуратных зданий архитектуры прошлого века. Если бы не спаянные события и вечная ночь — точь-в-точь благоустроенный европейский городок. Ну или поселок.

Дом мэра отличался от других только тем, что был двухэтажным. В остальном такой же флюгер на крыше, такая же труба, та же мощная дорожка от забота и те же шестигранные фонари.

Дверь открыл пожилой господин во фраке, с прямым пробором и осанкой потомственного дворецкого.

— Новый человек, Семён Васильевич, — кивнул ему Захар.

— О? Вот как? — даже слегка удивился Семён Васильевич. — Входите господин…

— Константин, — подсказал я. — Ветров.

До меня не сразу дошло, что господин — это не значит благородный, а используется в значении «гражданин». Первичная форма обращения, которая ушла с прошлым веком.

— Входите господин Ветров, — кивнул дворецкий. — Обувная стойка слева.

Я разулся.

Семён Васильевич щёлкнул пальцем и все свечи в коридоре разом вспыхнули. Круто. Значит Семён Васильевич одарённый со стихией огня?

Мы миновали коридор и вошли в небольшую комнату с диванами и бильярдным столом — похоже гостевая комната.

— Подождите немного. — кивнул Семён Васильевич щелчком пальцев зажигая разом все свечи и гася те, что в коридоре. — Сейчас я подымусь к Михаилу Фридриховичу и доложу о вас.

У него там кабинет? Или спальня? Судя по запахам совсем рядом кухня.

Я ожидал, что мне придется ожидать довольно долго, но вопреки мэр спустился почти сразу — ровно за то время, которое требуется подняться из-за стола и спуститься по лестнице. За это время я успел мельком оглядеть бильярдную. Мда, если продать всю эту старину на современном рынке, то наверняка можно купить дорогой автомобиль.

— Здравствуйте господин Ветров, — устало кивнул мне мэр.

Выглядел он лет на пятьдесят, был среднего роста и слегка полноват.

Я молча пожал ему руку.

— Это правда, что вы только что прибыли в… Это мрачное место?

— Ага. — кивнул я. — Сейчас там 2021 год, Новосибирск — столица.

От этих слов мэр заметно погрустнел.

— Что ж, молодой человек, не дело нам здесь стоять, давайте пройдемся в столовую и поговорим на сытый желудок. Не думайте отказываться — хорошая пища здесь редкость, как впрочем и обычная пища, иногда неизвестно, когда получиться пообедать в следующий раз.

— Тогда не стану отказываться, — кивнул я.

Что-то все это слишком мрачно звучит.

Столовая была небольшой, но с той же старинной роскошью, длинным столом и стальными колпаками-крышками над едой. Стол был сервирован на двоих, однако полноватая женщина средних лет продолжала раскладывать вилки-ложки.

— Спасибо Мария Ефимовна, — устало кивнул мэр.

— Прошу вас господин Ветров, порадуемся тому, что имеем.

Овсяная каша с растительным маслом, обжаренная рыба, гарнир из бобов и домашний мягкий хлеб.

Нормальная еда, но если так питается мэр, то что едят рядовые горожане? Хлеб кстати оказался выше всяких похвал — мягкий, с хрустящей корочкой, ммм… Просто объедение.

Когда с обедом было покончено Семён Васильевич принес чайник с каким-то суррогатом кофе и яблочное повидло домашнего происхождения.

У меня сложилось ощущение, что Михаил Фридрихович или печалится этому, или просто излишне меланхоличен.

— Скажите Константин, какой магией вы владеете? — спросил он.

— Я очень быстро двигаюсь, — сказал я часть правды. — Ничего более.

Мер погрустнел ещё больше.

— Жаль, было бы проще, окажись у вас другие способности, — сказал он.

— Михаил Фридрихович, объясните наконец, что здесь такого, что постоянно повергает вас в уныние? — спросил я.

— Наша жизнь молодой человек, — устало ответил мэр. — Вы видели этот мир — мир вечной тьмы и мертвых деревьев, который при каждом удобном случае тащит в себя всё, до чего сможет дотянуться. Поэтому все растения тут мертвы за редким исключением — нет фотосинтеза — нет жизни. Домашних животных тоже нет. Немного диких зверей — не в счёт… Я из одаренных, склонных к улучшению растений. Могу влиять на их рост. Этим и выживаем — я делаю так, чтобы наши поля росли на основе того, что есть, а Юрий Трофимович одарённый света — даёт нашему зерну немного света, чтобы был фотосинтез. Поэтому даже простая пища у нас дефицит — а основная работа — аграрный промысел…

— А рыба? — спросил я.

— Берём у соседей меняя на зерно. — пожал плечами мэр.

— А войны у вас есть? Преступления?

— Помилуйте господин Ветров, — покачал головой мэр. — С кем? Убийства и преступления да, но не так много… А войны — сами понимаете их рентабельность.

Да уж, теперь понятны пораженческие настроения и постоянная меланхолия Михаила Фридриховича.

— Михаил Фридрихович, — начал я наконец с главного. — Со мной сюда попали ещё четверо человек и я слышал, что к вам час назад приходили люди. Где они? Мне очень нужно их видеть.

Мэр глянул на меня с некоторым непониманием, а затем его лицо прояснилось и он сказал:

— А понимаю. Это вам на воротах кто-то сказал? Эти господа имели ввиду наших людей, которые изредка покидают наше унылое пристанище выполняя кое-какие поручения. Новых людей кроме вас здесь не появлялось.

Почему-то я был уверен, что мэр не лжёт. Ему с его апатией это просто не зачем. Надо же так ошибиться. Я почувствовал себя так, как будто из-под меня выдернули стул. Мэр мгновенно понял моё настроение и поднял руки.

— Успокойтесь господин Ветров, успокойтесь. В моё время тех кто попадал рядом раскидывало всего на пару километров. Думаю завтра к десяти или в крайнем случае к двадцати часам ваши товарищи будут здесь.

Странная форма времени врезалась в мозг.

— Почему вы говорите к двадцати, а не к восьми вечера?

— Потому, что молодой человек у нас всегда ночь. — печально кивнул мэр. — Нет ни вечера, ни утра. Поэтому и часы мы называем так же — с часу до двенадцати, а потом — с тринадцати часов до двадцати трёх и второй дюжины — чтобы не было путаницы.

— Я не могу сидеть здесь, когда они во тьме, а кругом могут быть баргесты или другие твари. — я поднялся и заходил из угла в угол.

— И точно так же вы им не поможете, если побежите сейчас во тьму. Чёрную кошку в тёмной комнате не найти господин Ветров, особенное если она в соседней комнате. Для начала вам хотя бы нужно узнать план местности.

Я остановился. Чёрт возьми. А ведь он прав. Если я сейчас побегу в темноте, то скорее всего переломаю себе ноги и уже никому помочь не смогу.

— Вы поможете мне? — спросил я.

— Конечно, — кивнул Михаил Фридрихович. — Как честный человек я просто обязан это сделать. Семён уж оповестил часть, хм наиболее уважаемых людей нашего посёлка. Сейчас они придут и мы всё обсудим.

А он однако рассудительный мужик, этот мэр.

— Из-за этого вы ни о чём меня не расспрашиваете? — догадался я.