Когда Аноэль, оказавшийся первоклассной сиделкой и ненавязчивым собеседником, как бы невзначай поинтересовался – как у него дела, Шолто пустился в пространный бред о том, что ему не терпится вернуться к делам. Он даже немного болтал о Коллахте.  Если Аноэль и понял, что Шолто бесстыдно врет, то не подал и виду.

На самом деле Шоло было нужно много, очень много виски, водки и петля. Будь он человеком, петля стала для него спасением, но, к сожалению, Шолто был бессмертен. А то, что неотступно следовало за ним, просто так и требовало, чтобы он разбил себе голову и избавился от своих мыслей.

Когда Гай выкрикнул ему в лицо то, что он проделал с его сознанием тот же трюк, которым славились все темные альвы, умеющие изворачивать разум жертвы так, что та сходила с ума от собственных страхов и тайных грехов, Шолто впал в ярость. Но он простил бы ему это, остынув позже, если бы не  совершил величайшую ошибку, позволив себе проникнуть в мысли Гая.

То, что Шолто узнал, разрушало его.

Гай использовал на нём новоприобретенную возможность для того, чтобы оказаться ближе к женщине. Той самой женщине, ненависть к которой он никогда не скрывал, и о которой Шолто разузнавал как можно больше, считая, что Гай хочет разобраться с ней, так неприятно помешавшей его планам.

Но самое главное и непонятное было то, что сейчас Гай думал только о ней, он был почти поглощен этими мыслями.  Настолько, что в его мире больше не было места ни для кого.

Шолто было больно. Слишком больно, несмотря на то, что всё это было глупым и неразумным. Он понял, что всегда думал о Гая, как о самом близком ему существу. Он был рядом с ним рядом слишком давно. Если бы не Гай, Шолто так бы и странствовал, не оседая нигде. Но он остался с Гаем, неожиданно привязавшись и стараясь разделять все его дела. Он нашел его, когда Фомор собиралась заняться с ним своими чудовищными играми.  И он спас его, вернув ему жизнь.

Шолто дал ему всё то, что имел, фактически разделив с ним всё  и свою жизнь тоже.

А теперь Гай жил мыслями о человеческой женщине, вычеркнув разом всех, кто был с ним рядом так, словно они всегда были абсолютно ничем. Шолто пытался сказать себе, что рад за него, но это было тоже ложью. Он не мог радоваться потому, что ему было больно.

Когда он занялся адвокатской практикой в этой стране, он не ожидал, что однажды Гай спасет ему жизнь. Возможно, кто-то мог бы посчитать, что он вернул долг сполна, когда в свою очередь сохранил жизнь Гаю. Но было ещё нечто, что не могло разрушить его обязанности быть с ним и защищать его.

Он закончил свои дела и собирался уже уходить, когда к нему приблизился пожилой мужчина, одетый как знатный аристократ.

 – Могу ли я поговорить с Вами, господин Шолто?

Они сидели в его небольшом кабинете, и Шолто слушал неторопливую речь, каждое слово которой заставляло его сопротивляться эмоциям, которые невольно пробуждал рассказ.

 – Этот человек нуждается в защите, как  от людей, так и от тех, кто не является людьми.

 – Почему Вы говорите так, словно думаете, что я могу кого-то защитить?

 – Потому, что я знаю – кто Вы.

Два обитателя иных миров смотрели друг на друга в упор, и Шолто первый заговорил:

 – Почему он так важен для Вас?

 – Он является частью того, что может принести большие перемены. Но при этом, он – всего лишь подросток, который нуждается в защите. Я не могу доверять информацию о нём кому-либо, кто может предать нас. У меня не было возможности наблюдать за ним с рождения, я был вынужден находиться в другом мире. Но сейчас, я стараюсь наверстать упущенное время и должен помочь ему.

Этот человек умалчивал половину того, что заставляло его придти с таким предложением. Шолто покачал головой.

 – Я – плохой помощник в этом деле.

Его собеседник наклонился вперед:

 – Вы ошибаетесь.

Их первая встреча произошла задолго до той ночи, когда на Шолто напали гули. Когда он впервые увидел Гая, он понял – почему его собеседник был прав.

Дальше он не мог себе позволить вспоминать, слишком уж ранили эти картины далекого прошлого.

Напиться так, как он напился, когда Гай избил его, терпевшего тот отвратительный  срыв лишь потому, что он знал, что заслужил это, Шолто не мог. Он подвел тогда его, проиграв дело, и он терпел боль, тогда как Гай даже не знал, что перед ним, полностью в своей крови, находится существо, которое вызывает страх и ненависть почти во всех мирах, способное легко убить самого Гая.

Но и оставаться рядом с ним, находящимся при этом за тысячи световых лет, Шолто тоже больше не мог. Гай не нуждался ни в нём больше, он стал достаточно силён и умен, чтобы противостоять любой опасности. А Шолто внезапно понял, что оказываться ненужным – самое худшее, что только может быть. Сейчас он был похож на разрушающееся изнутри здание, грозящее погрести всё под собой, и ему явно не стоило находиться возле Гая, хотя бы ради его же блага.

Оставалось только одно. Иногда лучше отпустить тех, кто слишком долго был рядом.

 – Ты еще слишком слаб, чтобы пройти через Проход, – произнёс лорд Айнгус.

Шолто обернулся. Почти десять минут назад он попытался позвать дядю, не особо надеясь на результат. И вот, тот стоял перед ним, а на лице дяди было  то же усталое выражение, говорившее, что он слишком погрузился в заботы и собственные горькие мысли, оплакивающие по-прежнему погибшего сына.

 – Я думал, что Вы будете больше рады тому, что я хочу вернуться.

 – Надвигается война, – произнёс Айнгус, – и если она дойдет до нас, то я не хочу потерять и тебя.

Шолто промолчал. Несмотря на то, что дядя внезапно вспомнил, что они – родственники, он никогда бы не поверил, что тот окончательно перешагнул через отвращение к сущности Шолто. Но сейчас ему было больше некуда идти, и Коллахт ждал его. Старая, ненавистная и прекрасная тюрьма.

Он, прихрамывая, подошел к дяде.

 – Мы идем? – Спросил Шолто, давая понять, что им больше нечего обсуждать. Дядя оглядел его и, кивнув, повернулся к дрожащему посреди комнаты Проходу, который соединял сейчас этот мир и земли Коллахта. Шолто бросил последний взгляд назад, мысленно прощаясь со всем.

С Гаем.

Он сможет жить дальше, перешагнув через такой пустяк, как боль в сердце. Проход поглотил его, сомкнувшись со всех сторон и унося туда, где прежнего Шолто больше не было.

***

Кэйлаш исчезла так внезапно, что Гай мог поверить, что она ему всего лишь привиделась. Он всего лишь отвлекся на минуту, поздоровавшись с одним из тех, кого финансировал, получая взамен отсутствие проверок и подозрительного интереса к своим делам. А когда снова повернулся к Кэйлаш, её нигде не было.

Он прошёл в гостиную, рассчитывая, что она вернулась обратно, но её там не было. Обойдя еще несколько комнат, Гая понял, что она, по всей вероятности, уехала. Наверняка, со своим прокурором. Больше ему не хотелось здесь оставаться потому, что в дальнейшем времяпровождении посреди малознакомых и неинтересных ему людей Гай не видел смысла. Аноэль сам вернется тогда, когда наконец нагуляется и наразвлекается вдоволь.

Гай вышел на улицу, направляясь к парковке. Всё, что он сейчас хотел, это сесть за руль и убраться отсюда подальше, чтобы остаться наедине с собой и тем, что только что произошло с ним. Он пока не мог найти объяснения случившемуся на танцполе, оно выходило за рамки того, что он мог понять. Единственное, что было понятно ему, так это то, что их с Кэйлаш что-то связывало. Нечто общее, о чем знали лишь они вдвоем. И это позволяло ему ощущать себя в какой-то мере частью её мира.

Позади него раздавались голоса тех гостей, которые явно перебрали с выпивкой и развлекались уже в тени закоулков аллей. Какая-то женщина смеялась высоким, похожим на переливы колокольчика смехом, и явно направлялась тоже к парковке, покидая компанию. Гай слышал, как постукивают её каблуки по дорожке, но сейчас все звуки словно отскакивали от непроницаемого кокона мыслей, в который он был погружен. Гай внезапно подумал о том, насколько хрупка жизнь человека, который даже не подозревал о том, что его руки легко могли сломать её как тростинку.