В ту же секунду всё исчезло. Ничто больше не кружило, не сияло и не удерживало его тело в невесомости. Аноэль открыл глаза. Он стоял на старой дорогу, чьи камни сплошь поросли травой темного цвета, казавшейся похожей на бурьян. Со всех сторон дорогу окружали странные деревья, похожие на бамбук и на корабельные сосны в одно время. По их высоким стволам вились другие, похожие на лианы, но каждый их лист был словно неживой, будто что-то заставило их высохнуть и умереть, повиснув на ветвях.
Аноэль не знал — куда его привёл Проход, но на рассуждения не было времени. Поэтому он направился вперед по дороге, справедливо рассудив, что куда-то она да должна его привести. Казалось, что он шагает уже добрых полчаса, а впереди был только тот же лес и та же дорога. И было сложно понять — прошел ли Аноэль достаточно или это странное место заставило его поверить в то, что он вообще куда-либо ушёл. К такому он не был готов, и потому испытывал некоторое раздражение. Он ещё раз оглянулся назад, оценивая пройденный путь, и внезапно понял, что что-то видит боковым зрением. Снова повернув голову, Аноэль замер тогда, когда понял, что видит это снова. Он стоял спиной к своему пути вперед, а дорога, между тем, заканчивалась через пару шагов. Дальше шло нечто, похожее на болото, посреди которого стоял старый, полуразрушенный дворец.
Не имея понятия — как ему повернуться и увидеть всё это и дойти до дворца, Аноэль повернулся к дороге и поднял руку, чтобы потереть глаза, уставшие от напряжения. Чудеса не закакнчивались. Его рука была пронизана венами, которые светились, словно по ним бежала не кровь, а синеватый огонь, озаряющий их изнутри. Аноэль заворожено смотрел на руку, затем медленно поднял её, чтобы лучше рассмотреть. Как только он сделал это, огонь словно стал ярче, и внезапно по дороге поползли трещины, словно кто-то ударил по ней, как по зеркалу, разбивая на мелкие части. Трещины ползли, увеличиваясь, а затем и вовсе растворились, открывая Аноэлю вид на то самое болото и дворец посреди него.
Не зная, что скрывает болото — трясину, топь или же оно мелкое как заливные луга, он не стал рисковать. Помня, какой эффект произвело его действие, Аноэль снова вытянул руку, и болото зашевелилось. Откуда-то из его глубин поднимались старые коряги и ветки, они сплетались вместе и укладывались в подобие гати. Только тогда Аноэль, не опуская светящейся руки, шагнул на обманчивый мост. Запрещая себе думать о том, что таится под ним, он шел вперед, а болото продолжало выстилать мост, создавая всё новые и новые его части. Волшебная гать закончилась на старых развалившихся плитах, которые окружали стены дворца. Огромные и ровные когда-то, сейчас они где-то потрескались, а где-то ушли наполовину под воду. Аноэль наконец-то ощутил под ногами твердый камень и оглянулся на гать. Та разошлась, превращаясь в разбросанные по воде части, словно кто-то выронил воз веток в воду, и те медленно уходили обратно на дно.
Он прошел сквозь высокую арку входа, когда-то украшенную каменной резьбой, а сейчас хранящую лишь остатки неровных следов. Дальше было так темно, словно темнота выползала из стен и висела в воздухе, подобно туману. Решив прибегнуть вновь к странному огню, Аноэль взглянул на свои руки, но синеватое пламя исчезло. Он вслепую коснулся стены, и, ориентируясь на её поверхность, двинулся вперед по гулкому коридору. Темнота резко закончилась, когда вокруг него медленно начали разгораться огни факелов. Десятки их висели в железных кольцах на стенах, освещая большую залу, которая сделал бы честь любому замку. Она была высока и просторна настолько, что с легкостью вместила бы не одну сотню человек.
Аноэль огляделся. Он не сомневался, что место может быть опасным, а потому хотел быть готовым к любой неожиданности. Но зала была пуста, кроме пламени факелов подрагивающего в тишине, никого больше не было. Возможно, он не туда попал в своих поисках.
В дальнем конце медленно разгоралось пламя на небольшой жаровне. Оно то и освещало единственное кресло, больше похожее на деревянный трон, стоящий спиной к входу. Аноэль стоял, раздумывая, что будет правильней — подойти ближе или остаться на месте.
— Я не мог и предположить, что ты сможешь найти дорогу сюда, — вязкую тишину разорвал знакомый голос, и Аноэль облегченно выдохнул. Он добрался туда, куда и хотел попасть. — Ты не знал — куда идти, но пришел, не знал — как дойти, но стоишь тут.
— Я беспокоился, — сказал Аноэль то, что так и вертелось на языке, — мне показалось, что после Праздника Вас что-то обеспокоило. Мне не следовало приходить сюда, простите.
Если бы молчание имело оттенки, то его можно было бы назвать удивленным. Сидящий в кресле поднялся и подошел к Аноэлю.
— Кто открыл тебе Проход? — наконец спросил тот, кого они с Гаем называли Господином Хедрунгом. Аноэль на секунду растерялся.
— Никто, он сам открылся, — было сложно объяснить, что он просто пообщался с пустой комнатой, попросив помочь ему добраться в неизвестном направлении. Хедрунг снял капюшон темного плаща старинного покроя, и на его лице отчетливо было видно недоверие и удивление.
— Сам? — Переспросил он, — а как ты прошел к болоту?
Аноэль ощущал себя настолько идиотски, что был готов согласиться на что угодно, только не объяснять все странности, происшедшие с ним.
— Не знаю, как правильно объяснить, но что-то было не так с моими руками. По ним тёк огонь, и он помог перейти болото, — с ужасом слушая собственные невразумительные объяснения, произнёс Аноэль. Если честно, то он сам ни за чтобы не поверил в эту чепуху, скажи её ему кто-нибудь вроде него. Но Хедрунг молчал, не произнося ни слова, и было сложно понять — что он думает об этом. Наконец он кивнул и снова опустился в кресло. Выглядел он крайне утомленным, что не могло не удивить Аноэля.
— Спасибо, что решил придти, — голос был пропитан усталостью, как земля — водою в дождь, — я был немного занят и не мог навестить вас. Ты чем-то обеспокоен?
— Да, — признал Аноэль, — Гай уезжает по делам, а я не уверен, что смогу один справиться со всеми делами.
Он замолчал, в какой-то мере смущаясь признать вслух, что слишком любит приключения, новизну, состязания и схватки, чтобы сидеть многие часы в офисе. Что боится, что рутинная работа заставит его наделать ошибок. Аноэль был готов сказать, что считает себя не годным к такой работе, чем подвести возложенные на него обязанности. Хедрунг же продолжал молчать, словно обдумывая услышанное. Время явно обходило стороной эти странные земли, и было непонятно — как долго они находятся здесь, в большой каменной зале.
Словно придя к какому-то решению, он снял с руки небольшое кольцо, выглядящее ничем не приметно, и протянул его Аноэлю.
— Теперь оно твоё, — сказал он так, словно оно имело какой-то определенную важность. Аноэль осторожно надел холодный ободок стального цвета на палец и заинтересованно посмотрел на изображение, выгравированное на плоском расширении металла. Оно выглядело так же, как рисунок на одежде священника из Храма Анхаша — просто круг, ничего более. Судя по всему, это было изображение святыни этого странного города — некоего Круга, о котором Аноэль краем уха слышал что-то в разговорах других участников состязания.
— Сложней всего не строить мир, а пытаться сохранить небольшой дом, — снова заговорил Хедрунг, и его слова звучали устало и печально, — можно подчинить себе весь мир, но потеря самого важного обесценит всё имеющееся. Можно управлять миллионами, но наблюдая, как тот, кого пытаешься остановить, приближается к пропасти, обесценивает всю власть.
Слова разносились по каменному пространству, ударяясь о стены и облетая их. Аноэль молчал, пытаясь понять — о чем говорит Хедрунг, но тот словно размышлял о чем-то своем вслух. Не смея прерывать его, Аноэль снова посмотрел на кольцо и с удивлением обнаружил, что оно светится, и от него по его руке вновь бежит синеватый огонь, становясь всё сильнее и ярче. Свет шел от маленького круга, который словно излучал сияние, и кольцо, сделанное грубо и неискусно, превращалось в маленькую звезду. Огонь бежал выше по руке, и Аноэль поднял её, а затем и вторую, вновь заворожено рассматривая сияние, текущее под его кожей. Этот огонь был не просто ярок, но чем ближе он становился к сердцу, тем горячее становилось его течение. Он приблизился к сердцу, врываясь в него с током крови, и Аноэль ощутил, что оно словно объято пламенем, не сжигающим, но захватывающим дыхание. Он не мог вымолвить ни слова, в голове внезапно стал нарастать звон, будто сотни колокольчиков зазвенели разом.
