Словно устав от догонялок, парень одним шагом покрыл расстояние между ними. От него пахло дорогими духами, и этот раздражал до тошноты. Следующие несколько минут Джил помнила как неравную драку, где её ногти и зубы хоть и проигрывали его силе, но оставляли значимые следы. Когда она, изворачиваясь, пнула его куда-то ниже пояса, парень заревел и со всей силы толкнул её. Отчего она потеряла равновесие и, поскользнувшись на влажной от ночной росы траве, упала.

Падая, Джил со всей силы ударилась затылком обо что-то твердое. Голову наполнил неровный шум и звон, словно тонко смеялись колокольчики. Джил моргнула, стараясь справиться со звуками, мешавшими сознание и реальность в замедленную съемку. Но отчего-то всё перед глазами словно заволокло туманом, отчего очертания разошлись, теряя четкие границы. Тень дерева внезапно превратилась в парня, наклонившегося над ней. Джил знала, что будет дальше, но не могла пошевелиться, словно её голова превратилась в каменный якорь, привязавший её к земле. Она даже не могла заставить себя собраться, словно движения ускользали из её головы, а тело жило отдельно от мозга.

Одна из теней внезапно бросилась на неё, и Джил не закрыла глаза, автоматически не желая сдаваться. Но тень метнулась не к ней, а мимо, увлекая за собой вторую, нависшую над ней.

Слух улавливал шум и выкрики, но звуки носились в её голове, не фокусируясь в единое целое. Словно она была погружена в озеро, полное криков, ударов, шорохов. Через некоторое время Джил закрыла и открыла глаза, осознавая, что ей чуть лучше, голова хоть и абсолютно чужая и каменная, но больше не тянет так к земле, а руки и ноги немного слушаются и двигаются.

Джил медленно перекатилась набок, боясь резко двигаться, словно находилась в полусне. Зрение понемногу возвращалось, становясь более-менее четким. Совсем рядом с ней дрались двое, и Джил, как ни старалась, не могла понять — кто есть кто. Один был её преследователем, а второй?

Она приподнялась на локте, опираясь на руки, и, подавляя внезапное ощущение тошноты, села. Двое, продолжали выбивать друг из друга дух, и Джил, снова пришедшая в более-менее сносное состояние, смотрела на них, как на какую-то иллюзию этой темной ночи.

Наконец один перестал отбиваться. Второй продолжал избивать его с лишенной человеческой сути методичностью и ненавистью. Кто это, блуждающий по лесу маньяк, который примется потом за неё?

Джил знала, что надо уползать, уходить, убегать прочь. Но у неё не было сил встать.

Казалось, второй человек, продолжавший наносить удары, выдохся. Его движения становились медленней и заторможенней, словно он продолжал двигаться по инерции. Сейчас он остановится, повернется к Джил, и больше ничего не будет разделять их.

Наконец он остановился. Выпрямился, тяжело дыша. Несколько секунд постоял, над лежавшим противником, не шевелясь. И, наконец, повернулся к Джил.

Это была безумная ночь, в которой творились странные вещи, одна невероятней другой. Поэтому половина Джил забыла, что нужно дышать, а вторая спокойно, словно так и должно было быть, смотрела на Райза. И он тоже смотрел на неё, словно ожидая. Но чего? Что она с криками бросится наутек или будет с ужасом смотреть на него, как на ночное чудовище?

Тошнота накатывала волнами, туманя голову. Джил, стиснув зубы, встала, уперлась кулаками в мягкую землю, окружавшую большую корягу, о которую она ударилась, падая. Попыталась встать, но это ей удалось со второй попытки. Нетвердо держась на ногах, Джил сделала шаг вперед.

Прошло много времени, как ей показалось, пока она подходила ближе. Перед ней лежал тот парень, наверно ещё полчаса назад бывший вожаком пьяной компании, уверенный в своей безнаказанности и вседозволенности. Джил тупо смотрела на его рубашку, превращенную в грязную тряпку, и в её голове отдаленно рождалась мысль, что это она могла лежать такой сломанной игрушкой, и ленты на её платье были бы черными от грязи. Почему-то ленты были чем-то конкретным, а всё остальное расплывалось и растворялось в голове. Джил перевела взгляд на Райза. Отстраненно увидела, что на нём была когда-то светлая рубашка, теперь казавшаяся лохмотьями. Он наверно тоже пришел на выпускной бал. Волосы, взлохмаченные и блестящие в темноте от росы, пота и чего-то ещё, почти закрывали половину лица.

Джил стояла и смотрела на него, а внутри отрывались и падали в пропасть без названия последние капли силы, злости и упрямства. Ещё секунда, и её начало неудержимо трясти. Стало внезапно холодно и захотелось хохотать и плакать одновременно. Отчего-то в горле заклокотали странные звуки, среднее между птичьим клекотом и хрипом, а в теле стучала каждая косточка, словно выплясывая неведомый танец.

Райз перешагнул лежавшего, словно это была куча мусора, и обнял Джил. Этот простой жест взорвал остатки её выдержки, и Джил зарыдала. Громко, во весь голос. Она не знала — почему плачет, но от этого становилось легче. И когда Джил наконец затихла, пустоту в голове стали медленно заполнять привычные звуки и мысли. Она слышала, как стучит сердце Райза, словно ударяется о ребра. Чувствовала, как металлически пахнет кровь — его или того, другого парня. Как её ноги готовы подломиться от усталости.

Джил пошевелилась, и Райз резко выдохнул, как человек, которому сделали больно.

— У тебя сломано ребро наверно, — пробормотала Джил, автоматически понимая, что она ниже его ростом и, шевелясь, уперлась плечом ему в грудь. Райз промолчал, а Джил, внезапно испытывая потребность говорить, продолжила, — И рука разбита.

— Я думаю, она сломана, — спокойно ответил Райз. Джил дернулась, отчего в голове снова поднялся туман, — Пошли. Тебе нужен врач.

Наверно привыкнув к тумакам от отца, он считал, что сломанная рука — пустяк. Джил невольно оглянулась на лежащее тело, не шевелившееся и не подававшее признаков жизни. Она была рада этому потому, что снова увидеть его лицо Джил не смогла бы. Поймав её взгляд, Райз произнес:

— Не бойся, он больше тебя не тронет. Кажется, я его убил.

Это была странная ночь, полная кошмаров и иллюзий. Одной из которых были они, идущие по дороге, навстречу занимавшемуся на горизонте багровому рассвету. Джил, почти висящая на руке парня и теряющая границу между реальностью и бредом. Непохожий на человека Райз, весь в грязи, земле и крови, медленно идущий по асфальту и поддерживающий её. Иллюзией были крики отца, матери, соседей. Вой сирен. Парамедики, подхватывающие Джил. Сбежавшийся народ.

Её продолжало колотить как в ознобе, и от этого не спасали ни плед, ни укол, который ей сделали. Она не могла никого видеть, кроме Райза. И это было самым важным — чтобы он оставался рядом. Он улыбался ей, поворачивая к ней голову, хотя это и было неудобно — его спрашивали какие-то люди из полиции, медики осматривали его, укладывали сломанную руку в надувную шину.

Они все были иллюзиями. Все, кроме него.

Скользящий по стене луч медленно бледнел, предвещая закат. Время исчезло, превратившись в одно большое ожидание без деления на часы и минуты. Слушание дела обещало быть недолгим. С самого начало всё было очевидным настолько, что никто и не сомневался в том, каким будет приговор.

Горожане, присутствующие на слушании, с брезгливым отвращением бросали взгляды на обвиняемого, который служил явным олицетворением всего худшего. Если бы спросили каждого, кто сидел и слушал монотонный голос судьи, любой бы ответил — этому парню не место среди людей, нормальных порядочных людей.

В объявленный перерыв адвокат обвиняемого вышел в коридор, где его ждал заведующий городским госпиталем, человек, который оплачивал его услуги и хотел добиться, если не освобождения, то, по крайней мере, смягчения приговора.

— Я бы хотел сказать, что у нас есть шансы, — адвокат постукивал по автомату с кофе, — Но вы сами понимаете, что их нет.

— Значит, никакой надежды?

Адвокат достал стаканчик с кофе и подул на обожженный палец.