— Не подходи, моя кровь ядовита! — Выкрикнул Шолто, и Аноэль застыл на месте. День безумных событий не торопился закончиться.

— И что, я должен смотреть, как ты будешь умирать? — заорал он в ответ. Аноэль понятия не имел — что будет, если эльф умрет, и не горел желанием выяснять, как будет взбешен его напарник.

— Господин Аноэль, — осторожно позвал его домоправитель, один из нагов, почтенный даже среди них, — это действительно опасно. Аноэль думал, что его голова вот-вот взорвется от всей той неразберихи, которая обрушилась на него за последние несколько часов. Он видел, как эльф пятится, оставляя за собой кровавый след, и его лицо всё так же меняется на глазах. Наги окружили Аноэля, словно были готовы в любой момент остановить его попытки догнать Шолто.

— Он — бессмертный, господин, и он скоро исцелится, — всё так же осторожно произнёс домоправитель. Глаза его поблескивали сочувствием, словно он понимал — какую сумятицу испытывает Аноэль, — Но его кровь действительно ядовита для вас.

— Мне срочно нужно выпить, — Аноэль потёр глаза, качая головой. Он вряд ли выдержит ещё чье-то вторжение в его бушующий мозг. Всё, что ему хочется — так это спокойно провести остаток вечера. На сегодня с него хватит. Сейчас Аноэль только что убедился в том, что в этом мире есть вещи, которые гораздо сильнее него, а слуги в доме знают гораздо больше, чем он мог себе вообразить. Он знал, что даже они — существа из другого мира, но как-то раньше не утруждал себя размышлениями о своем месте в этих мирах. Боги, Аноэль всегда относился ко всему беспечно и поверхностно, а сейчас его ткнули лицом в то, что он — полный ноль. Он падал вниз, с высоты привычной жизни, в которой он ничему не придавал значения, а внизу его ожидала неизвестность, полная вопросов без ответов.

Аноэль, пошатываясь, добрался до гостиной, радуясь дивану, который по-прежнему стоял перед камином. Хоть что-то осталось на своем месте. Мысли бурлили, бесформенные воспоминания рвались наружу, причиняя боль, словно в голове ворочался клубок, утыканный иглами. Боль становилась сильнее с каждой минутой, и Аноэль сдавил виски, покачиваясь и едва сдерживаясь. Он пытался перестать думать, переключить мысли на что-нибудь другое. Но то, что командовало его мозгом, считало иначе, и Аноэль не мог справиться с самим собой. Лишенные формы образы рвались и бились в голове, превращая боль в нестерпимую пытку и взрывая перед глазами красные фонтаны. Аноэль сполз с дивана и упал на колени, готовый кататься по ковру перед камином, лишь бы найти секундное облегчение. Из глаз хлынули слезы, словно мозг увеличился в размерах и давил на них.

Боль стала настолько невыносимой, что Аноэль закричал, пытаясь хоть как-то выпустить её наружу. Он ничего не хотел больше, лишь бы эти странные образы оставили его в покое, дали ему дышать, прекратили эту дробящую кости боль. Но они не останавливались, и Аноэль закричал снова. Хрустальные вазы с цветами взорвались, рассыпаясь в воздухе. Висящие на стенах картины дрожали, словно на особняк обрушился ураган. Боль не отступала, и Аноэль не мог остановиться, продолжая кричать.

Треснула каминная панель, обсыпая огонь мелкой каменой пылью. Побросавшие все дела наги толпились вокруг, не зная — чем помочь Аноэлю. Когда один из них попробовал приблизиться, его откинуло назад, словно Аноэля окружала невидимая преграда. По стене пробежала трещина, криво рассекая её. Целитель, явившийся почти сразу, стоял у невидимой стены, отделяющей Аноэля от всех. Оставалось только беспомощно наблюдать, как он бьется на полу в приступе.

— Что случилось?

Наги, разом оглянувшиеся назад, расступились, пропуская Господина Хедрунга, который торопливо прошел вперед.

— Что с ним? — Встревожено обратился он к целителю и нагам. Казалось, что он практически не слушает то, что сбивчиво рассказывает ему домоправитель, следя за бьющимся о пол телом.

— Мы не успели известить Вас, — добавил целитель. Морщинистое лицо с небольшой рыжей бородкой выглядело озабоченным.

— Я только что прибыл, связаться со мной вы не смогли бы, — отозвался Господин Хедрунг. Тело Аноэля выгнуло дугой, словно через него пропустили мощный разряд, и затем подбросило, заставляя перевернуться на спину. Наги невольно попятились, отступая как можно дальше. Отодвинулся от неожиданности и целитель. Из широко раскрытых глаз Аноэля били лучи белого света, словно внутри него был заключен их источник. Тело продолжало дрожать в конвульсиях, а на руке, содрогающейся вслед за телом, горело таким же белым светом кольцо. На лице Господина Хедрунга застыло непонятное выражение, словно он передумал вмешиваться и останавливать происходящее.

Наконец свет в глазах Аноэля стал тускнеть, и он медленно затихал, словно то, что держало его тело, медленно отступало. Кольцо продолжало сиять, но уже не так сильно. Господин Хедрунг попробовал приблизиться к затихшему Аноэлю, спокойно пересекая невидимую границу. Он нагнулся над ним и приподнял голову Аноэля, пытаясь заглянуть в глаза и привести его в сознание.

Он чувствовал запах сырого мха и листвы после дождя, омывшего лес. Он ощущал, как трава шелестит от легкого ветра, и от его дуновения срываются вниз капли, падая на землю. Мокрые камни дышали теплом, отдавая его от своих больших краев. Аноэль не мог открыть глаза, словно они не подчинялись его усилиям. Но зато все его чувства были вдесятеро острее обычного.

Он слышал, как шевелится листва, как туман медленно скользит между деревьями. Влажный, прохладный ветер касался его лица, и в нём сплетались дыхания леса, воздуха и неба. Аноэль слышал, как трава стелется под чьими-то шагами. Словно это были и не шаги вовсе, а колебания травы от порывов ветра. Он хотел окликнуть того, кто был возле него, но его язык был так же не в силах вымолвить хоть что-то. Шаги удалялись, превращаясь в тихий шорох капель, срывающихся вниз.

Затем его окутал теплый, густой воздух, и тело Аноэля словно оживало. Будто воздух проникал вглубь, заполняя каждую клеточку и исцеляя. Он слышал, как кровь быстрее бежит по венам, а сердце замедляет стук, но каждый его удар мощнее пяти обычных.

Чьи-то голоса, почти неотличимые от звуков леса, становились ближе, и Аноэль ждал, когда они приблизятся настолько, чтобы стать совершенно ясными. Голоса были настолько мелодичными и внушающими покой, что их хотелось слушать вечно. Вновь чьи-то шаги прошелестели вблизи Аноэля, и он опять попытался заговорить, но всё так же не мог заставить себя произнести ни одного слова.

— Почему ты так долго шёл? — спросил один из голосов, раздаваясь над ним.

“Я не знаю. Я не могу говорить”, — подумал он. Воздух стал ещё гуще, и его колебания прошли вдоль лица Аноэля, словно кто-то провел рукой.

— Чего ты хочешь? — снова спросил голос. Аноэль шевельнул губами, но они были словно высечены из камня.

“Я понятия не имею, чего могу хотеть”.

Он слышал, как очередная капля сорвалась с вершины дерева, и слышал, как она скользит в воздухе мимо ветвей, приближаясь к земле. Теплый мох впитывал в себя влагу, и Аноэль ощущал, как она уходит в землю.

— Если птица не знает, как ей летать, это не значит, что у неё нет крыльев, — произнёс голос.

“Мне надоели эти загадки”, — подумал Аноэль в ответ.

— Но нет никаких загадок, — возразили ему в ответ, — просто ты не хочешь слышать то, что и так слышно.

“Я хочу вспомнить себя. Мне нужно моё прошлое”, — Аноэль не знал — где он и с кем говорит, но хорошо знал, что его тревожит.

— Твоё прошлое — это твоё настоящее и ещё не родившееся будущее, — отозвался голос, продолжая говорить непонятными фразами, — это то, что ты делаешь сейчас и получаешь позже — как зерно, уже посаженное, но ещё не проросшее в колос.

“Если ты не хочешь мне помочь, то зачем нам продолжать разговор?” — Аноэль испытывал разочарование.

— Как же я могу помочь, если ты держишь свои глаза закрытыми и не хочешь их открыть? — Голос зазвучал порывом ветра, сокрушался хрустальным звоном каплей и отдавался покачиванием травы. — Ты должен сам увидеть то, что не хочешь видеть.