Туземцы охотно принимали подарки. Им показали пряности – корицу и гвоздику, золотые и серебряные украшения, жемчуг, благовония и знаками пытались выведать, есть ли здесь такие вещи. Но туземцы смотрели и удивлялись, они не знали этих сокровищ и не интересовались ими, видно было, что здесь все это в диковинку. Так что на широкий и выгодный меновой торг рассчитывать не приходилось.

Туземцы охотно отдавали морякам в обмен на медные монеты свои украшения, блестящие раковины, которые казались посеребренными и которые африканцы носили в ушах, а также лисьи хвосты на палках – ими пользовались как опахалами.

Чувствовалось, что медь здесь высоко ценится; некоторые бушмены носили в ушах небольшие медные цепочки как особо дорогое украшение.

Один из солдат – Фернан Вилозу, известный хвастун и задира, – попросил у Васко да Гамы разрешения поближе познакомиться с бушменами. Командир скрепя сердце согласился, очевидно, опасаясь, как бы этот бахвал не учинил на чужом берегу чего-либо непозволительного.

Туземцы, весело разговаривая и смеясь, толпой направились к себе. По пути они на берегу залива убили тюленя, чтобы угостить им дома белого гостя.

Паулу да Гама, как рассказывает Коррея, тоже решил поохотиться на морских зверей. Невдалеке от судов в заливе плавали молодые киты. Матросы, вооружившись копьями, спустили на воду две лодки.

Паулу да Гама привязал трос от гарпуна к носу лодки. Матросы подплыли к киту, и один из них метнул гарпун, глубоко вонзившийся в бок животного. Кит начал метаться из стороны в сторону, нырнул, а затем устремился из залива в открытое море, увлекая за собой на тросе лодку с людьми. Они держались за борта, с ужасом ожидая, что лодка вот-вот перевернется. Ни ножа, ни топора у них не оказалось с собой, разрубить туго натянутую веревку было нечем. К счастью, залив был мелок, и раненое животное не могло утянуть лодку под воду. Тогда кит изменил направление, метнулся к берегу, на мгновение ушел под воду и остановился. Охотники успели отвязать веревку и так спаслись от гибели. Не исключено, что вся эта история лишь плод фантазии хрониста, так как участник экспедиции в своем «Рутейру» ничего не сообщает о злополучной охоте.

Между тем спутники Вилозу развели костер и принялись жарить угощение из тюленьего мяса. Но Вилозу чем-то рассердил туземцев, разгорелась ссора. Матрос бросился бежать, туземцы погнались за ним, крича, потрясая луками и стрелами, швыряя камни. На берегу не оставалось ни одной лодки, Вилозу оказался в опасности. Коэлью и его матросы, набрав дров и наловив раков, как раз гребли к кораблю. Васко да Гама крикнул, чтобы они вернулись и выручили Вилозу. Однако матросы не спешили. Как рассказывает хронист, Вилозу вечно хвалился своими подвигами, поэтому его сотоварищи, увидев, как он удирает к морю, порадовались, что хвастун получит добрый урок. Двое бушменов уже настигли было беглеца, но он отбился от них кулаками, раскровенив им лица, и бросился в воду.

Лодки с матросами приблизились, когда бушмены ухватили Вилозу за руки. Тогда матросы пустили в ход весла. Сам Васко да Гама, увидев разгорающуюся стычку, поспешил в маленькой лодочке к берегу. На португальцев сыпались камни и стрелы. Стрелой был ранен Гонсалу Алвариш, капитан «Габриэла». Васко да Гама встал в лодке во весь рост и пытался успокоить разъяренных бушменов, но тут стрела вонзилась ему в ногу. К счастью, рана оказалась неглубокой, ее можно было скорей назвать большой царапиной. Но если бы стрела была отравленной, она могла стать смертоносной. Португальцы не сочли нужным взять с собой оружие, поэтому они не могли дать отпор туземцам. Командир приказал без промедления грести к судам, а оттуда отправил на берег несколько арбалетчиков, чтобы хорошенько проучить туземцев.

Луис (Луиш) де Камоэнс, знаменитый португальский поэт, воспевший плавание Гамы в героической поэме «Лузиады», посвятил этому инциденту несколько полных юмора строк. Когда Вилозу возвращается на корабль, кто-то из товарищей спрашивает у него? «Что? С той горы бежать вниз было легче, чем подниматься?» Бахвал, едва избавившийся от смерти, на это отвечает: «О да. Но когда столько язычников помчалось вниз, я тоже прибавил шагу – вспомнил вдруг, что вы без моей помощи не справитесь с ними».

После позорной стычки, которая по-разному освещается разными хронистами, и которая не принесла славы ее участникам, Васко да Гама, не рассчитывая узнать еще что-либо об этом крае, решил отчалить. Португальцы уже не чувствовали себя здесь в безопасности. Впрочем, время не было потеряно зря: корабли были очищены, питьевая вода и дрова запасены, определено и местонахождение – около тридцати лиг от мыса Доброй Надежды.

Через два дня, 16 ноября, дождавшись попутного ветра, португальцы отправились дальше. К вечеру 18 ноября слева на горизонте показалась земля – тот самый мыс Доброй Надежды с голой, плоской Столовой горой, к которому вот уже пять месяцев стремилась эскадра. Моряки приветствовали мыс пушечным салютом и криками ликования.

Как повествует старинная легенда, штурман Аленкер, уже плававший здесь с Бартоломеу Диашем и знакомый с округой, заметил серые валы тумана, постепенно заволакивавшего знаменитый мыс. Это был знак близящейся бури – на Столовой горе выстлалась скатерть из тумана. Близость грозы предвещали и морские птицы, спешившие укрыться на^! берегу.

И действительно – вскоре задул сильный лобовой ветер, следом за которым налетел шторм, не позволявший судам пройти мыс. Следовало отплыть от берега и переждать грозу в открытом море. Огромные волны скрывали от моряков соседние суда. Наступила ночь, зажгли фонари. В ночной тьме грохот валов сливался со скрипом мачт и хлопаньем парусов. Буря гнула мачты и свистела в снастях. Огромные пенящиеся волны набрасывались на корабли и перекатывались через палубу.

Шторм не утихал несколько дней. Моряки, вымокшие и промерзшие под холодными вихрями, не видевшие горячей пищи, измученные непрестанной работой у помп и парусов, начали роптать и требовать возвращения назад; иначе-де всем грозит гибель.

Хронист Коррея писал: «Васко да Гама был очень вспыльчивый человек; время от времени он сердито заставлял их замолчать, хотя сам видел, что у них были все основания считать себя обреченными на гибель; шкиперы и кормчие просили его изменить курс, но командир не соглашался, хотя в корабельных трюмах было много воды и работы морякам прибавилось вдвое. Дни стояли короткие, а ночи длинные. Кроме того, лил такой холодный дождь, что люди коченели и не могли пошевелиться. Все молили господа спасти их души, о спасении жизни уже никто не помышлял. Тут и Васко да Гама решил, что пришла пора изменить курс, и он согласился это сделать, сильно гневаясь и клянясь, что он снова и снова пойдет в море, пока не обогнет мыс либо пока не свершится над ним воля божья».

Корабли повернули на северо-восток. Шторм немного притих. Вечером 21 ноября эскадра, маневрируя против ветра, снова приблизилась к побережью. Взору моряков вновь предстал мыс со Столовой горой. Ветер к тому времени стих, и корабли оказались во власти волн, захлестывавших палубу, так что эскадра не могла подвигаться вперед. Казалось, будто здесь обозначен какой-то предел, за который вырваться невозможно.

В подножье Столовой горы клубился густой туман, из которого стал расти огромный столб, напоминавший издали человека в длинном белом плаще.

Суеверные моряки решили, что это демон мыса Бурь, преграждающий путь эскадре. Васко да Гама, как говорит легенда, все же не растерялся. Он поднял освященный епископом золотой крест, который постоянно носил на груди, и возгласил: «Если ты добрый дух, дай нам спокойно свершить свой долг, если же ты злой дух – сгинь, именем господа заклинаю!»

Туманный призрак действительно постепенно рассеялся. Примерно через час свежий ветер промчал португальские парусники мимо южной оконечности Африки.

Бунт. – В гостях у готтентотов. – Мимо последнего падрана Диаша. – «Страна добрых людей». – Повальная болезнь. – В устье Келимане. – «Река добрых предзнаменований». – Сожжение транспортного судна.